В. Бойко ― 23 часа и 7 минут в столице, у микрофона Всеволод Бойко и Оксана Чиж. Это программа «Знаменатель», программа, как вы знаете, о больших, маленьких, целых, дробных, но, самое главное, важных и интересных числах. О. Чиж ― Что-то за ними всеми да стоит. Будем разбираться, что. Ну, а по традиции, вначале цифровые новости. В. Бойко ― Три альтернативы рассматривают инициаторы создания трибунала по сбитому Боингу после того, как Россия наложила вето на проект соответствующей резолюции в Совбезе ООН. О вариантах дальнейших действий агентству Рейтер рассказал пресс-секретарь голландского МИДа. По его словам, первый путь, который обсуждают Малайзия, Нидерланды, Австралия, Бельгия и Украина – это организация суда по требования Генассамблеи ООН. Если две трети участников международной организации поддержат эту инициативу, то у Москвы не будет возможности ее ветировать. Еще один вариант – создание трибунала совместными силами пяти государств. Третья альтернатива – организация процесса в национальном суде одной из стран, добивающихся международных слушаний. О. Чиж ― Сто фунтов стерлингов в неделю составляет социальное пособие для людей с лишним весом, которое премьер Дэвид Кэмерон предлагает урезать для тех, кто отказывается худеть. Таким образом британские власти планируют стимулировать население вести здоровый образ жизни и искать работу. «В течение следующих пяти лет я хочу видеть больше людей, которые отказались от пособия по болезни», — сказал премьер. В. Бойко ― 55% всех бездомных в Израиле – выходцы из стран бывшего СССР, — об этом сказано в докладе парламента страны. По официальным данным Министерства социального обеспечения, бездомных в Израиле относительно немного: от 800 до 900 человек, то есть, одна сотая процента от общего населения. Еще пять лет назад в Израиле насчитывалось три тысячи людей без определенного места жительства. О. Чиж ― 21 доллар стоит нижнее белье, которое стало поводом для погони по территории двух штатов в США. Полицейские два часа преследовали мужчину, который украл упаковку трусов и футболок из магазина в Нью-Джерси. Он попытался скрыться на собственном фургоне. Стражи порядка, в итоге, протаранили транспорт беглеца с такой силой, что микроавтобус перевернулся. Внутри оказался 54-летний американец, которого уже разыскивали за ряд преступлений. В. Бойко ― 20% электората Республиканской партии США поддерживают выдвижение мультимиллионера Дональда Трампа в качестве кандидата на пост президента. – об это сообщает NBC, ссылаясь на опрос Quinnipiac. Следом за предпринимателем идет губернатор Висконсина Скотт Уокер– 30%. Уровень поддержки Джеба Буша среди республиканцев составляет 10%. Трамп, заявлявший ранее, что он будет величайшим президентом, сотворенным Богом, продолжаем избирательную кампанию. Сегодня во время поездки в Шотландию бизнесмен заявил, что в качестве главы Белого дома он смог бы поладить с Владимиром Путиным. О. Чиж ― 35 лет россиянка Валентина Кокоревахранила палку копченой колбасы. Во время проведения Олимпиады в 80-м году женщина работала на мясокомбинате. Колбасу под названием «Олимпийская» она получила вместе с грамотой от Олимпийского комитета СССР за изготовление качественной продукции, которая попала на стол спортивных чиновников в Москву. «Когда ее дегустировали сразу после изготовления, она была сладкая, а не то что сейчас все колбасы химические», — рассказала журналистам хранительница деликатеса. В. Бойко ― Больше цифр, интересных и важных, прямо сейчас. ИТОГО В. Бойко ― 92 года. О. Чиж ― 92 года было жительнице Германии, которая очнулась в холодильнике морга после того, как ее ошибочно сочли мертвой. Трагический случай в похоронном бюро Эссена произошел. Его сотрудник услышал крик из рефрижератора. Женщину госпитализировали, но она скончалась спустя два дня от сердечного приступа. Выяснилось, что ее смерть ошибочно констатировал врач в доме престарелых.Его позвала сиделка, когда обнаружила, что пациентка не дышит и у нее нет пульса. Теперь доктору грозит тюремное заключение. Признает ли он свою вину, не сообщается. В. Бойко ― История из разряда черных комедий на самом деле. О. Чиж ― Ну, смешного, конечно, мало, вообще-то у человека серьезное потрясение было последние дни жизни. В. Бойко ― Но казалосьбы,что такое может происходит действительно только в фильмах режиссера, который очень любит черный юмор, или расходиться в качестве баек в институтах среди тех, кто собирается стать патологоанатомом. О. Чиж ― Хотя кажется, что на самом деле, конечно, в серьезном учреждении, вообще в больнице, которая хоть сколько-нибудь квалифицирована, такого произойти, наверное, не может. В. Бойко ― Ну, и, тем не менее, в Германии (в общем-то, западная страна, где медицина должна быть серьезно развита) такое происходит. Насколько трудно вообще определить, жив человек или мертв, об этом мы хотим поговорить с Владиславом Красновым, зав отделением анестезиологии и реаниматологии №11 государственной клинической больницы имени Пирогова, который присоединяется к нам по телефону. Владислав Григорьевич, здравствуйте. В. Краснов ― Да, добрый вечер. О. Чиж ― Не наврали мы с должностью, я надеюсь? В. Краснов ― Простите, еще раз? О. Чиж ― Не наврали ли мы слушателям с должностью, я надеюсь? В. Краснов ― Нет, нет, все предельно точно. В. Бойко ― Скажите, пожалуйста, на самом деле насколько это большой вызов для опытного врача, определить смерть пациента? Потому что в этом кейсе кажется, что все довольно просто: пульса нет, дыхания нет… О. Чиж ― Зашел человек, да: признаков жизни нет – ну, и вот… В. Бойко ― А потом вот в морге начинают раздаваться крики. В. Краснов ― На самом деле случай казуистический больше, наверное, чем реалистический, по крайней мере в нашей сегодняшней действительности. На самом деле существует и здравый смысл, и нормативные акты, которые определяют действия персонала, когда мы оказываем неотложную помощь, когда мы участвуем в реанимационных мероприятиях. Надо разделять понятия, что такое клиническая смерть, что такое биологическая смерть. Так или иначе, медицинский персонал, по крайней мере в лицензированном медицинском учреждении квалифицированный персонал наверняка распознает клиническую смерть, биологическую смерть и сможет констатировать смерть как таковую. Трудно себе предположить подобное стечение обстоятельств, когда не распознана смерть в квалифицированных учреждениях. О. Чиж ― А каков протокол вообще? Вот сколько проходит от момента остановки сердца, которое не удалось запустить больше, до той минуты, когда человек оказывается в морге? В. Краснов ― Существуют нормативные акты определенные, наверное, не имеет смысла перечислять их. Последнее от 12-го года постановление Правительства Российской Федерации, которое регламентирует определенные правила, которыми мы руководствуемся, когда оказываем неотложную помощь. От момента констатации клинической смерти, кода мы приступаем к неотложным мероприятиям, до момента констатации биологической смерти должно пройти как минимум 30 минут, при том, что все наши реанимационные мероприятия признаются неэффективными. То есть, как минимум 30 минут в случае неэффективности этих реанимационных мероприятий мы их продолжаем. Вот. Для того чтобы констатировать смерть, существует ряд объективных признаков, который достаточно четко изложен в этих нормативных актах и в наших всех учебниках, они очень просты, и в квалифицированных руках трудно себе представить, чтобы они были неверно интерпретированы. Если вам интересно, я подробно могу на них остановиться. О. Чиж ― Интересно. В. Краснов ― Мы начинаем реанимационные мероприятия, когда существуют признаки клинической смерти: отсутствие сознания, дыхания, сердечной деятельности. В каких-то условиях, которые близки к медицинскому учреждению, есть еще такие устройства, специальные мониторы, мы можем наблюдать качество сердечной деятельности. Так или иначе, по совокупности этих признаков мы признаем, что наступила клиническая смерть. В случае неэффективности кровообращения, дыхательного движения, отсутствия сознания, отсутствия рефлексов. Вот. Приступаем к сердечно-легочной реанимации, которая направлена на протезирование жизненно важных функций, таких, как дыхание, сердечная деятельность. И смотрим эффект наших, так сказать, действий ежесекундно. И если мы видим, что наши действия неэффективны в течение 30 минут: отсутствие рефлексов, расширенный зрачок, отсутствие пульса на магистральных артериях, отсутствие сердечной деятельности, которую можно регистрировать и так сказать, (неразб.), в смысле, прослушивая сердечную деятельность при помощи прибора, например,фонендоскопа,и не видим сердечной деятельности на мониторе, то мы признаем наши действия неэффективными, в этом случае констатируем биологическую смерть больного. В. Бойко ― Скажите, пожалуйста, а если мы возьмем не условия, когда пациент находится под мониторами на хирургическом столе, а некую экстренную ситуацию… О. Чиж ― Скажем, дорога после ДТП, где лежит человек без признаков жизни. В. Бойко ― То там бригада экстренной медицинской помощи тоже на протяжении получаса будет совершать вот эти реанимационные мероприятия? Простите меня, если я ошибаюсь в вашей специфической терминологии. В. Краснов ― Все верно. Вы знаете, и нормативные акты, и наши базовые знания фундаментальные, они, в общем, сильно не разнятся, мы обязаны делать это и делаем. Другой вопрос, что можно себе с трудом предположить, что при прочих равных обстоятельствах человек неквалифицированный, не обладающий специальными знаниями и умениями, может неверно интерпретировать полученную информацию, к примеру. Но квалифицированный человек, квалифицированный специалист вряд ли не распознает отсутствие пульса на магистральных артериях, трудно себе предположить, суженный зрачок отличить от расширенного. Я с трудом могу себе представить, что квалифицированный специалист не распознает смерть. Если помощь оказывается неквалифицированным специалистом, то такая вероятность существует теоретически, конечно. В. Бойко ― Я хочу сейчас дилетантский вопрос задать. +7-985-970-45-45 – это номер, на который вопросы присылают наши слушатели в том числе. Летаргический сон, спрашивают про него. Обойти эту тему, конечно, невозможно в рамках обсуждения нашего случая. О. Чиж ― Уж не знаю, насколько на самом деле это вопрос к вам, но Дмитрий из Екатеринбурга действительно интересуется: а как же летаргический сон? А что он, собственно говоря, из себя представляет? В. Краснов ― Боюсь, мнение мое будет не совсем экспертным, тем не менее, могу, наверное, ответить вашему слушателю. Дело в том, что сон и клиническая смерть – совершенно две разные… два разных состояния человека. Когда человек спит так или иначе, в некотором смысле утрачено его сознание, но те функции, о которых я говорил, некоторые рефлексы, которые не утрачиваются даже во время глубокого сна(назовем его летаргическим), их не заметить невозможно. Также трудно себе предположить, что даже во время глубокого летаргического сна отсутствуетсердечная деятельность, которую тоже нельзя не зарегистрировать при помощи уха, простите, ну, и особенно при помощи специальных приборов. Потом, понимаете, признаки биологической смерти, о которых мы говорим, они подразумевают еще и трупные изменения. Человек когда спит, каким бы крепким или летаргическим, так назовем, его сон ни был, трудно себе предположить трупные изменения у спящего живого человека, правда ведь? Поэтому, ну, опять же, трудно себе предположить, чтобы квалифицированный специалист не отличил летаргический сон от биологической смерти. Потом существует, знаете, масса сейчас методов (неразб.) в эпоху быстрого прогресса медицины, существует масса методов оценки качества деятельности мозга, можно легко сейчас интерпретировать. Водительская комиссия интерпретирует теперь деятельность мозга путем электроэнцефалограммы, чего уж там говорить о летаргическом сне. В. Бойко ― Вот как раз про деятельность мозга тоже наши слушатели спрашивают. Анатолий интересуется: «Пока проводятся реанимационные действия, мозг остается жив?». В. Краснов ― Вы знаете, жизнь любого органа сильно зависит от нескольких факторов. В первую очередь зависит от уровня кровотока в этом органе. Кровотока в том смысле, что эритроциты переносят кислород, который так нужен для того, чтобы питать любой орган, в первую очередь мозг. Пока мы поддерживаем кровоток в любом органе, так называемую перфузию, и пока кровь несет в себе кислород, шансы на то, что этот орган останется живым, особенно создавая обстоятельства, способствующие этому, как то: гипотермия, например, охлаждение органа, которое можно создать в медицинском учреждении – конечно, шансы на то, что мозг останется жив, есть, и мы на это надеемся всегда, когда осуществляем сердечно-легочную реанимацию. В большинстве случаев, к счастью, успешно осуществляем. В. Бойко ― Я хочу вернуться к полевым условиям. Мы все на уроках основ безопасности жизнедеятельности учились непрямому массажу сердца. Хорошо или плохо ли, но, более того, многим доводилось даже его иногда применять на практике. Вот в этом случае насколько серьезно повреждение мозга, когда речь идет о непрямом массаже сердца, допустим, в ожидании прибытия бригады Скорой помощи? И сколько и насколько интенсивно имеет смысл его продолжать? В. Краснов ― Понимаете, если речь идет о неприятностях, ну, фатальных неприятностях, которые случились с обывателем, то, конечно же, имеет смысл воспользоваться этими знаниями, продолжать его сколь угодно долго до прибытия квалифицированной помощи. Потому что как раз по сегодняшним представлениям о современной качественной медицинской помощи, непрямой массаж сердца является чуть ли не основным мероприятием. Поэтому как проводить непрямой массаж сердца, должен знать, наверное, каждый обыватель. Насколько долго его продолжать? Разумно, учитывая, что обыватель не квалифицирован в вопросах констатации клинической смерти, продолжать его до прибытия специалиста, если это, конечно, возможно – ситуации бывают разные. Если речь идет о тайге, тут, наверное, будет какой-то здравый смысл работать, но если речь идет о том, что помощь может прийти в ближайшее время и оказывающий эту помощь рассчитывает на квалифицированную помощь, то, наверное, имеет смысл продолжать, пока не прибудет машина скорой медицинской помощи. О. Чиж ―То есть, это все равно может спасти жизнь. В. Бойко ― Важно подчеркнуть, что даже непрямой массаж сердца продолжает в какой-то степени поддерживать мозговую деятельность. В. Краснов ― Он поддерживает кровоток, системное артериальное давление, в том числе и в мозге, тем самым в некоторой степени гарантируя, что мозг останется жив в случае успешности реанимационных мероприятий, несомненно. Это один из самых важных компонентов сердечно-легочной реанимации на сегодня. О. Чиж ― А вот после, допустим, получаса такой, ну, простите за такую терминологии, дилетантско-обывательского массажа сердца, вообще насколько реально потом в клинических условиях запустить это сердце? В. Краснов ― Вы знаете, тут несколько вопросов есть. Первый вопрос – насколько качественно его делают, этот непрямой массаж сердца. Вы знаете, не такая уж сложная манипуляция, и в большинстве цивилизованных стран, наверное, с пеленок… ну, с пеленок – я утрирую, несомненно, но… О. Чиж ― Со школы. В. Краснов ― Да, конечно, детей этому… В Великобритании такая программа была даже, популяризация дефибрилляции, когда они дефибрилляторы вешали в общественных местах, чтобы быстрее могли оказать помощь. Но, так или иначе, чем интенсивнее проводится и качественнее, тем больше шансов на то, что мозг и другие органы останутся сохранны. Чем дольше, конечно, продолжается сердечно-легочная реанимация, дольше неэффективность сердечно-легочной реанимации,тем меньше шансов на то, что мозг останется сохранным, на то, что он останется жив и не будет неврологического дефицита, даже в том случае, еслипациент останется жив. Чем дольше, тем хуже, конечно же, несомненно. В. Бойко ― Спасибо большое. Владислав Краснов, завотделением анестезиологии и реаниматологии №11 государственной клинической больницы имени Пирогова, был у нас на прямой связи со студией. Мне захотелось вообще перелистать какую-нибудь методичку вот из тех школьных времен. О. Чиж ― И заучить. В. Бойко ― Я как раз недавно фильм смотрел, где была сцена, где демонстрировался непрямой массаж сердца одному из персонажей. И я понял, что я примерно понимаю, как это делается. О. Чиж ― А я не понимаю совершенно. Не понимаю, с какой силой, не понимаю, с какой интенсивностью, с какой периодичностью. То есть, ведь все-таки должен быть какой-то ритм, который нужно усвоить. В. Бойко ― Но вот полный протокол мне неизвестен. Анатолий говорит, что важно же говорить не только о непрямом массаже сердца, но и о… О. Чиж ― Кислородом бы тоже желательно снабжать пострадавшего. В. Бойко ―… да, но и о попытках снабжать легкие пострадавшего кислородом. Мы это подразумеваем, потому что мы все помним, что там не только давление на грудную клетку, но вот это то самое дыхание рот в рот. Что? Следующая у нас тема. ПЕРЕСЧЕТ О. Чиж ― 239 листов. В. Бойко ― 239 листов секретной переписки о слежке за Григорием Распутиным в Тобольской губернии в 1915-м – 16-м годах рассекретили из архивов президентской библиотеки имени Ельцина. Документы представляют собой донесения жандармов, направленные в Департамент полиции. Большинство записок до недавнего времени имели грифы «секретно», «совершенно секретно» и »лично». В донесениях речь идет о безобразиях, которые Распутин вытворял, находясь в Тобольской губернии, — рассказывают в пресс-службе библиотеки. Из переписки становится понятно, что слежку секретные службы вели из рук вон плохо. Так, из-за невнимательности агенты не сообщили об отправлении Распутина в Петроград вагоном первого класса. Донесение оказалось запоздалым почти на сутки, и совершенно непроизвольно было израсходовано на отправку лишних телеграмм 2 рубля 42 копейки, — указано в переписке. В пресс-службе подчеркнули, что по содержанию документов можно сделать вывод: причина такой плохой слежки – уменьшение жалования агентов и массовые увольнения. О. Чиж ― 2 рубля 42 копейки. Это же вот, понимаешь, тогда, в начале 20 века, почти свой Оборонсервис, вот эти вот нецелевые траты. В. Бойко ― Ну, и история про уменьшение жалования и массовые увольнения тоже, конечно, живо перекликается… О. Чиж ― Что-то напоминает. В. Бойко ― … с нынешней действительностью. Интересно, с вашей точки зрения, есть ли персонажи, сравнимые с Григорием Распутиным в сегодняшней России? +7-985-970-45-45. Напишите нам об этом. Потому что, конечно, безусловно, одиозная личность, которая уже даже и в поп-музыке фигурировала. О. Чиж ― Ну, а что пропустили агенты секретных служб в слежке за Григорием Распутиным в 15 – 16-м годах, сейчас попробуем выяснить у писателя, автора книг о Григории Распутине. Олег Шишкин у нас на прямой телефонной связи. Олег, здравствуйте. О. Шишкин ― Здравствуйте. Но я вот сейчас как раз рассматриваю эти документы на сайте. Они вывешены на сайте, это, надо сказать, очень любопытно. О. Чиж ― На сайте библиотеки, вы имеете в виду, да? О. Шишкин ― Да. И вот с точки зрения такой оперативности, это, конечно, большой прогресс, потому что вот так это все лежит, и ты это видишь – это прекрасно. Что касается пропустили – не пропустили и насколько там, скажем, соответствовали эти деньги действительным их способностям. Ну, во-первых, за Распутиным слежка велась еще с 1910 года по предложению Столыпина, а потом и министра внутренних дел Макарова. В. Бойко ― На высоком уровне о нем знали, да уж. О. Шишкин ― Ну, а как? Он был приближенный к царю человек. Он фактически был… более того, впервые была установлена слежка за лицом, как бы не являющимся политическим противником режима, да? Потому что обычно слежка устанавливалась за большевиками, меньшевиками, эсерами, анархистами, но не за… О. Чиж ― А за ним, видимо, в качестве компрометирующего лица режима. О. Шишкин ― Ну, здесь дело вот в чем. Это было предложение прежде всего Столыпина, и оно было поддержано. Знаете, смотрите, тут ситуация двоякая. С одной стороны, за человеком хотели действительно следить. С другой стороны, это была и форма охраны. Явно, конечно, не два человека вели эту слежку. Просто два человека были те, о которых Распутин знал. Тайные агенты – это те, которые сидели с ним рядом, и никакой тайны… они только вот введомостяхбыли тайными агентами, а для него они были вполне Терехов и Свистунов, очень известные были фигуры, которые постоянно ходили с ним. Но, конечно, в реальности, вы понимаете, что слежку ведут не два человека вообще, а слежку ведут четыре, а то и пять-шесть. Если вы видите хотя бы одного – значит, вокруг есть еще четыре-пять-шесть. Это даже вот и сейчас так будет, если вам покажется, что за вами ведут слежку. В. Бойко ― Современные Распутины, обратите внимание на совет Олега Шишкина. Да, я хотел спросить: он на самом деле был под жестким колпаком, что называется? Или все-таки действительно из этих документов следует, ну, и из ваших знаний о нем, что удавалось ему где-то там увиливать, уходить, каким-то образом приближенных своих… О. Чиж ―Если он вообще старался это делать. В. Бойко ― … да, своих обманывать? Как он себя вел в этой ситуации? О. Шишкин ― Дело в том, что на улице Гороховой, где он жил в Петрограде, там, во-первых, был черный ход, который время от времени не контролировался. Потом у Распутина была еще дополнительная охрана, предоставленная ему императрицей Александрой Федоровной. Она состояла из верных режиму, правящему дому, скажем так, патриотов, людей, которые, в общем, считали Распутина важной фигурой в этой вот истории. Потом, понимаете, вот в Тобольске все это происходит. В Тобольске ведь, собственно, на Распутина давно уже внимательно смотрели за всем, что он делает. Я, кстати, видел фотографии во время этой поездки, о которой тут пишется. Я их видел в Париже, когда был у одной немецкой, русской с немецкими корнями баронессы, которая, кстати, еще жила еще в эпоху Распутина. Вот, кстати, вот сейчас вот как-то фантастично об этом говорим. О. Чиж ―Да, просто кажется, что это уже было так далеко, не дотянешься. О. Шишкин ― Она была племянницей Муни Головиной, которая была его секретарем. Вот. Тем не менее, значит, она мне показывала фотографии, которые сделал, видимо, кто-то из окружения. Фотографии были очень четкие, это вообще-то была фирма Кодак, как я понял, что, в общем, тогда в царском окружении распространилась эта мода, она шла от царя. Что сказать вот вообще в принципе об этих документах? Конечно, их нужно было бы посмотреть. Потому что тут возникают какие-то немцы, допустим, вот этот Берге, о котором написали… О. Чиж ― Причину появления которого в Тобольске те самые агенты как-то не считали, я так понимаю. О. Шишкин ― Ну, вы понимаете, сама структура ведения происходит по-другому. У агентов есть блокноты, в блокноты они записывают то, что они видят, и то, что происходит с Распутиным. И потом по этим фамилиям устанавливается, кто эти люди. Агент слежения не обязан их устанавливать, для этого есть другой человек. Но дело в том, что, вы знаете, как смешно было? Ведь по принципам, которые были в Министерстве внутренних дел и которые вели слежку, обычно давали лицу, за которым следят, кодовое имя какое-то.Допустим, Распутин был либо «Русским», либо «Темным». А потом давали кодовые имена и всем тем, кто к нему приходил. Но дело в том, что список этих лиц за тысячу переваливал, и бессмысленно было их зашифровывать. О. Чиж ― Инфернальные прозвища закончились. В. Бойко ― Ну, да. И так не разберешься, кто есть кто. О. Шишкин ― И вот они отменили это все. И закончили с этим. Но надо сказать, вот здесь я вот вижу, какие-то интересности тут есть. Да, я вижу, что… я не понимаю, почему эти документы были засекречены. С одной стороны, есть вообще такая общая русская неразбериха… рассекречивание происходит очень просто: существует государственная комиссия, государственная техническая комиссия, название которой никому ничего не говорит, на самом деле это и есть комиссия по рассекречиванию. Вот просто садится человек из ответственного органа и просто тупо читает. И потом говорит: да, тут ничего такого нет, давайте рассекретим. О. Чиж ― Не прошло и века, да. О. Шишкин ― Да. Почему так долго длилось это чтение, почему именно Тобольская часть оказалась такой, что называется, взрывоопасной? Ну, на Распутина, мы помним, было покушение, и, по-моему, даже в Тобольске оно произошло. Оно, кстати, произошло ровно за 2 недели до покушения на эрцгерцога Франца Фердинанда. И, возможно, если бы Распутин бы в нормальном состоянии, никакой войны Первой мировой вообще бы не было. О. Чиж ― Рискованно! О. Шишкин ― Да. Распутин останавливал это событие. Но мы, кстати, с вами можем думать, что эти события связаны, потому что тут есть момент определенный, который наводит на мысли. В. Бойко ― Да, конспирологическая теория. О. Чиж ― У меня последний вопрос. Вот откуда такая небрежность в этих записях? Ну, все указывает на то, что как-то эти ребята, которые ходили за Распутиным, они вообще не торопились отправлять свои донесения, как-то не думали о том, сколько копеек будет стоить телеграмма, опоздает она, не опоздает. Это такой личный фактор, или что это такое? О. Шишкин ― Вот вы представьте себе, что вы находитесь на месте этих агентов. Значит, каждый день вы ездите с Григорием Ефимовичем, и причем, с большим окружением из дам, да, там пять дам с ним было великосветских, это жены известных сановников. И, видимо, были еще какие-то лица из самой Тобольской губернии, из Тобольска, еще откуда-то. И вот вы каждый день ездите, либо это пирушки, либо какие-то церковные службы, либо еще что. О. Чиж ― Притупляется внимание. О. Шишкин ― Да вы все время находитесь, более того, вы же должны все это записывать. У вас должен быть этот блокнот. Вы можете это делать публично, но как-то это некрасиво. Вам надо куда-то уйти за ширмочку и смотреть в этот момент… что вы тайный агент и вы подсматриваете, и вас никто не видит, но, в общем, все понимают, что вы там делаете. В такой ситуации работать очень сложно, потому что сам смысл – ну, грубо говоря, это официальная охрана. Они должны писать свои, видимо, официальные отчеты, причем, каждый день. Обычно так, может быть, и не происходило, если бы они работали в столице на каком-нибудь социал-демократе или анархисте, у них была бы какая-то ограниченная работа. А здесь вот непонятно, что делать. О. Чиж ― Практически свита. Понятно. О. Шишкин ― По сути, да. По сути, элементы государственной охраны. Но мы знаем с вами, что… В. Бойко ― Не уберегли. О. Шишкин ― Сбежал, да, от охраны, и сбежал даже от охраны собственно царской, в том числе, и был, в общем, убит. В. Бойко ― Но это отдельная большая история. Здесь мы многоточие ставим. Олег Шишкин, писатель, автор книг о Григории Распутине рассказывал нам, как за ним следили и одновременно охраняли. Спасибо вам большое. Сейчас двухминутная пауза, мы затем вернемся в программу «Знаменатель» с новыми важными интересными числами. РЕКЛАМА О. Чиж ― 23 часа 37 минут, мы продолжаем. ПРЕЙСКУРАНТ В. Бойко ― 20 миллионов долларов. О. Чиж ― 20 миллионов долларов завещал своим дочерям скончавшийся на днях американский бизнесмен Морис Лабоз. Правда, получить отцовское состояние девушки могут только после того, как выполнят ряд зафиксированных на бумаге условий. Так, например, старшая дочь Марлена получит 500 тысяч после того, как выйдет замуж. Сумма в полтора раза больше ей достанется после окончания престижного университета. Причем, для того чтобы получить эти деньги, выпускнице с дипломом на руках еще нужно будет в ста словах описать свои планы на судьбу очередного транша. А попечители трастового фонда на основании этого сочинения оценят финансовую зрелость девушки и решат, выдавать ли ей эти средства. По задумке миллионера к 2020 году дочери должны найти работу. Чем выше будет их зарплата, тем больше наследство. Отец решил, что его дочери будут ежегодно получать чек на сумму, в три раза превышающую их годовой доход. В. Бойко ― Совершенно потрясающая для меня история, которую я окрестил для себя следующим образом: миллионер из могилы распоряжается своим наследством, иначе я это описать не могу. Насколько это вообще распространенная практика на Западе? Есть ли какие-то прецеденты у нас такого рода? Как вообще устроено законодательство, и можно ли представить, что вы будете уже где-то там из-под земли своим сыновьям, дочерям, внукам и женам предписывать определенные действия? О. Чиж ― Вообще говоря, кстати, у нас сегодня такой эфир с думами о вечном. +7-985-970-45-45. Если вы вдруг вообще каким-то образом задумывались об условиях того, как ваши наследники будут получать то состояние, которое вы им даете, и, может быть, даже оговаривали с ними как-то вот, не знаю: родив трех детей, получишь 3-комнатную квартиру, которая у нас от бабушки вот там-то. Напишите о своей истории: +7-985-970-45-45. А сейчас попробуем узнать, есть ли вообще в России такая возможность – зафиксировать в завещании эти самые условия. В. Бойко ― Мария Рулькова, юрист Коллегии адвокатов «Князев и партнеры» присоединяется к нам по телефону, здравствуйте. М. Рулькова ― Здравствуйте. О. Чиж ― Добрый вечер. В. Бойко ― Скажите, пожалуйста, вообще насколько это распространенная международная практика такого детального прописывания, и для России насколько эта история могла бы показаться специфичной, если бы наш миллионер такую штуку придумал? М. Рулькова ― Да, вы знаете, на самом деле в России такие условия, к сожалению, невозможны, объясню почему. Вообще, с одной стороны имеется свобода завещания, то есть, завещатель вправе завещать кому угодно свое имущество, лишить одних наследников, лишить родственников, либо все имущество каким-то образом распределить, сделать завещательный отказ и прочее. Но, однако, у нас запрещено принимать наследство под условием и с оговорками. То есть, в данном случае, конечно, могут быть какие-то условия и оговорки сделаны в завещании, но однако они не должны быть в противоречии с законодательством и Конституцией. Например, установить, что наследник получает какое-либо имущество по достижению определенного возраста, вступления в брак, там, и, допустим, при поступлении на какую-то работу, невозможно, потому что здесь идет речь об ограничении конституционных прав. То есть, никак нельзя в данном случае в России это установить. И поэтому нотариусы, как правило, они не заключают, не подписывают данные завещания, они стараются, чтобы наследодатель более прозрачно и более четко указывал. Кроме того, имеется проблема, потому что имущество, которое переходит наследникам, оно переходит автоматом с момента смерти: открывается наследственное дело, и таким образом данное имущество, оно должно быть кем-то сохранено, кто-то должен нести по нему расходы. А если, например, данное имущество переходит в пользование наследника только в случае поступления на какую-то должность, на какую-то работу или вступления в брак, то опять же, вопрос – кто будет нести расходы по данному имуществу, и сколько должно пройти времени. Поэтому в данном случае в России у нас достаточно закон четко гласит о том, что, несмотря на свободу завещания, под условием и с оговорками невозможно. Но при этом, однако, есть такое понятие, как всяческие распоряжения, это завещательный отказ и завещательное возложение. То есть, допустим, наследодатель распоряжается своим имуществом таким образом: он отдает, например, передает в наследство своим детям квартиру или дом, но при этом в завещании указано, что наследник обязан, допустим, предоставлять право пожизненного пользования или на какой-то определенный срок другому лицу. То есть, здесь идет такое небольшое обременение, и это законом позволяется. Это делается только обязательно в завещании. О. Чиж ― А как это на практике выглядит? Например, я завещаю дом, скажем, детям, но прописываю в завещании, что дети должны обеспечить проживание там моей, например, сестры? В. Бойко ― Или своей мачехи, да? М. Рулькова ― Да, конечно. Это должно быть обязательно зафиксировано в завещании. Например, наследодатель может в принципе не распоряжаться даже своим имуществом завещания, потому что он может, например, как завещать что-то, он может все завещать имущество, может только часть завещать, и тогда не завещанную часть будут наследовать наследники по закону, а не по завещанию. То есть, он может в завещании просто установить этот завещательный отказ или завещательное возложение. Возложение – это тот же подвид отказа, только, однако, идет речь не только о каких-то имущественных обязанностях, но и неимущественных, направленных на какую-то общеполезную цель. Например, владелец картин, он хочет, чтобы после его смерти, допустим, картины перешли в собственность его брата, но при том брат выставлял их с какой-то определенной периодичностью на каких-либо выставках, то есть, это тоже можно завещать. Также, например, наследодатель может в завещании указать, чтобы после его смерти лицо ухаживало за домашними животными, осуществляло какую-то заботу. То есть, это возможно. О. Чиж ― Ага, то есть, можно завещать обязанности. М. Рулькова ― Да, обязанности можно завещать. О. Чиж ― Интересно. М. Рулькова ― Либо в рамках стоимости наследственного имущества, например, допустим, переходит определенная сумма, завещают свои накопления, но при этом наследник обязан в пользу другого лица, отказополучателя, допустим, переводить платежи определенные в течение определенно времени. В. Бойко ― Вот я как раз хотел спросить, а есть возможность, допустим, обязать твоего наследника, чтобы он часть твоего состояния жаловал на благотворительность с определенной периодичностью? О. Чиж ― Скажем, там, раз в год? М. Рулькова ― Да, да, можно таким образом. При этом, однако, ограничивается стоимость наследственного имущества за исключением обязательной доли в наследстве, если, допустим, наследник имеет право на обязательную долю. То есть, эта доля переходит к нему, а уже из оставшейся части тогда он обязан средства выделить. О. Чиж ― То есть, есть неприкосновенная часть у этого наследника, которая не уменьшается, а вот из остального он уже платит на это пожелание. М. Рулькова ― Да, безусловно. В. Бойко ― Я еще один вопрос хочу задать. Вы сказали о том, что в России трудно себе представить, чтобы кто-то распоряжался деньгами до того, как наследователи вступят в права наследования, потому что по нашим законам это невозможно. Но вот в нашем кейсе западном идет речь о том, что некие попечители трастового фонда определяют, насколько четко выполняют нормы завещания в бытовом, а не правовом смысле этого слова, дочери наследника и, соответственно, имеют ли они право на получение той или иной доли средств. Я хочу спросить, а есть ли возможность каким-то образом для человека, который предчувствует свой уход из жизни… О. Чиж ― Найти распорядителя? В. Бойко ― Да, найти некого распорядителя, не называть свой капитал наследством, но, тем не менее, найти некого распорядителя, который потом по закону, согласно неким бумагам, будет распоряжаться его средствами и распределять их между его, допустим, родственниками и близкими? М. Рулькова ― Да, такое тоже у нас предусмотрено, по российским законам возможно. Вообще у нас на самом деле исполнителями считаются сами наследники вот этого завещания, например, если оно оставлено. Но также наследодатель может в завещании указать самого исполнителя, который дает об этом согласие, расписывается. И тогда уже исполнитель – а он в свою очередь как связующее звено, то есть он обязан сделать ряд действий по охране имущества, там, распределению имущества между наследниками и так далее. То есть, такое тоже возможно. О. Чиж ― У меня последний, наверное, вопрос. Я понимаю, что вы отслеживаете только ту часть – в силу своей работы, которая как раз думает над этим вопросом – но, может быть, у вас есть какое-то представление как у человека, который внутри этого процесса находится. Вообще, большинство россиян, они составляют завещание, или это как-то все пускается на самотек, то есть, думают ли они об этом сильно заранее, предугадывая, что что-то может произойти? М. Рулькова ― Как правило, насколько мне известно, и вообще из моей практики следует, что, как обычно, завещание оставляют уже вот в том состоянии люди, когда понимают, что они хотят распорядиться, но у них нет времени, допустим, при жизни кому-то подарить что-то, оставить средства и прочее. Они опасаются, что они просто не смогут свою волю выразить, и тогда уже оставлять завещание. Обычно это пожилые люди, как правило. Ну, а также завещание обычно составляют состоятельные люди, у которых имеется какой-то капитал, и даже не в преклонном возрасте, в достаточно молодом, зрелом. В основном это распространено в России среди этих категорий: пожилые люди, которым есть, что оставлять, и состоятельные люди. В остальном просто общая безграмотность населения дает повод просто не задумываться об этом, потому что, как правило, даже многие наследники, они не знают до конца, какое наследство там было, осталось после смерти родственника. В. Бойко ― Спасибо большое! О. Чиж ― Спасибо! В. Бойко ― Мария Рулькова, юрист Коллегии адвокатов «Князев и партнеры». ПЕРСОНАЛЬНЫЙ УЧЕТ О. Чиж ― 5 лет. В. Бойко ― 5 лет Рамазану Евкурову, сыну главы Ингушетии, который совершил первый прыжок с парашютом. Он прыгнул с высоты более 1500 метров в тандеме с инструктором. После приземления Рамазан Евкуров признался, что не испытывал страха, — пишет «Комсомольская правда». Год назад в том же возрасте совершил свой первый прыжок еще один сын ЕвкуроваИтар, подписчики главы Ингушетии в Инстаграм заподозрили политика в нарушении прав собственных детей. Главное, чтобы Павел Астахов не узнал, — написал в ответ Юнус-Бек Евкуров. Сам он с парашютом с недавнего времени больше не прыгает, с тех пор, как после 269-го прыжка сломал ногу и пообещал Валентине Матвиенко не рисковать здоровьем. О. Чиж ― Как можно последовать примеру сына Юнус-Бека Евкурова и не испытывать страха во время прыжка, сейчас будем разбираться со специалистом. В. Бойко ― Глава компании «Небо в подарок» Александр Штарев к нам присоединяется. Александр, здравствуйте. И уже почти доброй ночи. А. Штарев ― Здравствуйте, здравствуйте. Действительно, доброй ночи. О. Чиж ― Доброй. В. Бойко ― Скажите, пожалуйста, вы бы своего 5-летнего сына отпустили прыгнуть с парашютом в тандеме, если бы он высказал такое желание? А. Штарев ― Да. О. Чиж ― С собой, наверное? В. Бойко ― Да, сами бы с ним прыгали, или отдали бы на поруки? А. Штарев ― Я не парашютист, я парапланерист, и мой сын начал летать со мной на параплане в возрасте 4-х лет. О. Чиж ― Ох, ничего себе! А. Штарев ― Я считаю, что это вполне нормально. Ну, он сам как бы высказывал такое желание. Разумеется, его никто не тянул. После этого были полеты на вертолете, в аэродинамической трубе. Чуть постарше он слетал на высший пилотаж, разумеется, без страшных перегрузок. Но вверх ногами полетал, понял, что самолет может держаться в воздухе везде где угодно, как говорил штабс-капитан Нестеров, автор «мертвой петли». Так что, я считаю, что ничего экстраординарного не случилось. В. Бойко ― Я тут читал – не знаю, насколько это правда – что согласно российской нормативной документации, прыгать можно только с 14-ти лет. Или это распространяется исключительно на самостоятельные прыжки? А. Штарев ― Насколько я знаю, ДОСААФ – опять же, могу ошибаться, ибо не парашютист – разрешает тандемные прыжки с 8-ми лет. Но я лично, не сказать, чтобы за. И примерно следующее, то есть, вот если задать вопрос, считаю ли я нормальным прыжок 5-летнего ребенка – и да, и нет. Потому как есть нюансы. Тандем-мастер, который везет этого ребенка, должен быть не только профессиональным парашютистом, могущим идеально выйти из любой внештатной ситуации, но он еще должен быть немножко психологом, либо даже много психологом. Он должен понять, как себя ребенок этот чувствует, ему вообще это надо или нет, ну, и, соответственно, принимать решение, прыгать или не прыгать. Если ребенок воспитан в семье летчиков, авиаторов, людей других профессий, жизнь которых связана с риском с каким-то, и ребенок с детства хочет повторить судьбу родителей – почему нет? Он к этому будет психологически готов. В. Бойко ― Вот это как раз я хочу подчеркнуть – как раз наш случай. Потому что мы знаем, что Евкуров десантник опытный, человек, за спиной у которого 2 с половиной сотни прыжков. И, кроме того, что касается инструктора, и старший, и младший сын прыгали с одним и тем же тандем-мастером. Так что здесь и вопрос психологии, и вопрос желания, я думаю, находит утвердительный ответ. О. Чиж ― Александр, а вот, ну, все-таки ваша компания, она много видов такого воздушного туризма (сформулирую это так) предоставляет, и понятно, что вы все-таки общаетесь с инструкторами, которые занимаются парашютами. Вот вы сказали про то, что инструктор должен быть «множко» психологом в истории с детьми. А со взрослыми точно так же? Потому что вот они 15 минут назад хотели прыгать, самолет в воздух поднялся, они увидели то, что у них там под ногами, коленки задрожали, и сказали: нет, ни в коем случае я туда не полезу. В. Бойко ― Ну, да. Или 15 минут назад хотели лететь на каком-нибудь параплане, а теперь поняли, что они оказались в воздухе, и все, уже хочется обратно на землю. О. Чиж ― Как понять, преодолима ли эта психологическая проблема, или паническая атака, или действительно нужно позволить человеку отказаться? А. Штарев ― Ну, разумеется, позволить человеку отказаться. Мы же не садисты, зачем мучить людей? О. Чиж ― А он же потом жалеть будет. А. Штарев ― А вы считаете, что лучше, если он там заикой потом станет? О. Чиж ― Нет, это, конечно, не лучше, но, может быть, нужно его как-то мягко переубедить: вот, смотри, ничего страшного не произойдет, прыгай. А. Штарев ― Есть такой анекдот. Прыгать с парашютом не страшно: открываешь дверь, а там GoogleMaps. Ты же не боишься GoogleMaps? (смех) В. Бойко ― Отлично! О. Чиж ― Это работает, кстати? А. Штарев ― Ну, старая такая шутка. Переубеждать там некогда. Там на самом деле надо либо прыгать, либо не прыгать. Вообще тандемные прыжки – это не страшная вещь. Хотя встречаются люди, их крайне мало, которые просто упираются руками в дверной проем и говорят, что: я выходить не буду. Ну, не будешь – не будешь, полетели вниз на самолете. Ничего в этом страшного нет. По моему личному опыту – я же говорю, я парапланерист, я еще иногда тандем катаю в свое удовольствие – 99% людей, даже 99,5% людей боятся на земле. Вот как только их ноги отрываются от планеты, они начинают набирать высоту, страх пропадает, и его заменяет чувство просто красоты. То есть, красота полета, она заполняет собой все. Разумеется, я общаюсь с людьми, то есть, я вижу, как человек боится, я с ним разговариваю, там, с кем-то пошучу, кому-то наоборот какие-то технические подробности расскажу. Ну, там: смотри, дружище, вот это параплан, это просто кусок тряпочки на тоненьких ниточках. О. Чиж ― Что-то легче-то не становится. А. Штарев ― Да. Ну, подождите, я продолжу. Каждая из этих ниточек держит 80 килограмм. Посчитай количество ниточек – ты столько не весишь. Человеку, технически образованному, становится понятно, что эта вся система веревочек и тряпочек, она крайне прочная, и убить ее практически невозможно. Кому-то просто расскажу какой-то смешной случай. В. Бойко ― О, я сейчас вспомнил словосочетание «тяга на разрыв», это парашютных строп в частности касается. Это к вопросу о технических подробностях, которые мне рассказывали во время парашютного инструктажа. Извините, что перебил. А. Штарев ― Да. То есть, есть такие вещи, сначала надо человеку объяснить, что в целом это достаточно безопасно. Разумеется, стопроцентной безопасности не существует. Все-таки природа не дала нам крылья, и мы не умеем держаться в воздухе самостоятельно. Мы используем для этого технические средства, силу разума и свое умение. О. Чиж ― Александр, а какая-нибудь зависимость от этого развивается? Наверное, если есть такое чувство эйфории в воздухе, то потом тянет возвращаться и возвращаться? А. Штарев ― Я не знаю, это вопрос к психологу скорее. Я считаю полет – такое же естественное состояние, как ездить на машине, ходить, двигаться, плавать. Вот у вас от плавания есть зависимость? О. Чиж ― Немного. А. Штарев ― Хочется иногда в море. Но это же не зависимость. Здесь примерно то же самое. О. Чиж ― Спасибо! В. Бойко ― Спасибо вам большое! Александр Штарев, Глава компании «Небо в подарок» показал себя не только как опытный парапланерист, но и как психолог, потому что вот эта успокаивающая мантра про каждую веревочку, которая выдерживает по 80 килограммов, меня лично убедила, что можно как-нибудь попробовать. «Интересно и заманчиво» — пишет Дмитрий из Екатеринбурга. Согласен. Но страшно. Одновременно все-таки, конечно, страшно. О. Чиж ― Друзья, умейте делать прямой массаж сердца и боритесь со своими страхами. В. Бойко ― Непрямой. О. Чиж ― Непрямой массаж сердца особенно умейте делать. Боритесь со своими страхами. Всеволод Бойко и Оксана Чиж. Спасибо. В. Бойко ― Пока.

Ссылка на источник