Е.Канакова ― 16:08 в Москве. Начинаем с первой темы, отмены визита Путина во Францию. У нас в студии главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов. Здравствуйте, Алексей Алексеевич! А.Венедиктов ― Добрый день. Я.Широков ― Сегодня, действительно, утром все агентства, сначала зарубежные, потом уже наши со ссылкой на Кремль сообщили, что 19 октября визит Путина не состоится. Он вроде как отложен, судя по сообщениям. Сначала об этом говорили в Елисейском дворце, теперь подтверждают и в Кремле. Самый первый вопрос: подноготная такого решения? Потому что решение довольно нестандартное для дипломатической и вообще, для внешней политики. А.Венедиктов ― Здесь я в данном случае не как главный редактор «Эхо Москвы». Вот ровно два часа тому назад я аккредитовался на этот визит. Еще пресс-служба президента не знала, что визит отменен был. Здесь совершенно очевидно, что произошло. Во-первых, Олланд был оскорблен тем, что… Да, надо говорить о том, зачем туда Путин едет. У него в программе стояло 4 мероприятия, может быть, и больше, но о 4-х я знал точно, как журналист, который должен был точно их освещать и его сопровождать. Это, конечно переговоры с Олландом. Кроме того в это время в Париже стартует Всемирный конгресс русской прессы, где главные редактора всех русскоязычных газет от Бразилии до Аляски съезжаются. Раз в два года этот конгресс проходит в разных странах. Вот в Париже Путин должен был там быть и выступать перед всемирной русской прессой – это два. Третья история – это открытие Российского культурного центра на знаменитой набережной, где собор православный построен прямо в самом центре Парижа, и Путин должен был это открывать. И четвертое: выставка в центре Помпиду, где русские меценаты дарят центру Помпиду, этому музею 250 картин – совершенно уникальная история – художников русский второй половины 20-го века. Там просто дыра в этом музее: там первая половина 20-го века есть, а второй половины нет – с 50-го года по 2000-й. И Путин должен был там присутствовать. Это большая программа. Идея заключалась в том, что на открытии выставки, на открытии культурного центра, то есть плюс два, он будет вместе с Олландом как хозяином принимающей стороны. История заключается в том, что Олланд отказался. В чем от отказался? Я слышал Олланда самого, то есть это не просто там какой-то Елисейский дворец. Он выступал сегодня в Страсбурге, и он сказал: «Я согласен встречаться с господином Путиным и говорить с ним о Сирии, но только о Сирии, uniquement – только о Сирии. И ни на какие церемонии я его сопровождать не буду». Вот какая история. То есть Олланд не отказался от встречи с Путиным, от переговоров с Путиным. Он сказал: «Нет. С ним говорить готов, но никаких церемоний, никаких выставок, никуда я с ним больше под камеры не пойду». А у Владимира Владимировича была другая задача – продемонстрировать, что Европа, один из европейских лидеров и член «нормандского формата», в том числе, двусторонние связи, в том числе, открытие выставки, культурный центр в Париже, дар России Франции, и так далее. Вот на этой истории все и сломали ноги. А.Венедиктов: Это политическая обида. Накануне РФ в Совбезе ООН заветировала французскую резолюцию Е.Канакова ― Алексей Алексеевич, меня интересует такой вопрос. Мне немного непонятно, все-таки, кто был в большей степени инициатором отмены визита Путина: Олланд или сам Путин? А.Венедиктов ― Смотрите, визит Путина, я же сказал, включал в себя в его программе и в его старте 4 позиции. Олланд согласился на одну. Ну вот, собственно, и всё. Кроме того, конечно, был публичный афронт. Я не помню таких публичных афронтов, когда накануне Олланд сказал: «А вообще нужна ли эта встреча даже по Сирии?» Вообще, в чем ее польза, в чем предложение Путина? Напомню, что ровно накануне Российской Федерации в Совете безопасности ООН заветировала французскую резолюцию. Это же надо дальше смотреть. И реакция Олланда была ровно ответом на это. Он и сейчас говорил том, когда его спросили: «Ну, а что вы с Путиным не можете говорить?..» — «Подождите, — говорит, — это Путин со мной не может говорить. Сколько проголосовало за российскую резолюцию? 3 человека, 3 страны. А за мою? – 11″. А он заветировал, то есть еще обида, но политическая обида. Нет, Путин, конечно, правильно сделал, что отказался. Сейчас объясню, почему – потому что это не достигает его целей. Вот для себя он сделал правильно. Его цель была – не столько переговоры по Сирии… Слушайте, он по Сирии может позвонить по телефону и поговорить с Олландом, с Обамой, с Асадом, с Меркель, с кем хотите. Ему нужно было показать и продемонстрировать, во-первых, вот этот всемирный конгресс прессы – всемирный, и во-вторых, двусторонние отношения с Францией, которые, несмотря ни на что, развиваются. А у Олланда была другая задача. У них задачи не совпали. У них не совпали задачи, у президентов. А.Венедиктов: Сейчас Путина цель — это удержание режима Асада и сохранение нашего влияния с помощью баз военных Е.Канакова ― То есть никакого скандала нет в этом?.. А.Венедиктов ― Нет, огромный скандал. Скандал, он не дипломатический, он политический. Что сказал Олланд, грубо говоря: «Да, мы вместе с нашими партнерами отправляем Россию в изоляцию. Мы с ними будем конкретно по каким-то прагматическим вещам – по Сирии и так далее, — но вот больших отношений, двусторонних отношений не будет больше». Это политический жест. Это не просто скандал, это политический публичный жест. И Олланд, как опытный человек, не мог не понимать, какая будет реакция. Это реакция. Эта реакция была просчитана. Как только он сказал, что «нужно ли это?» – я сказал: всё, сгорела моя командировочка! Я угадал, но это было понятно и ожидаемо. Для меня это было ожидаемо. Для было бы удивительно, если бы Путин поехал, на самом деле. Я.Широков ― Тогда высказывание Пескова, что «все эти заявления о международной изоляции президента абсурдны» – это?.. А.Венедиктов: Я думаю, что Сирия развалится. Через обозримое время мы это еще увидим А.Венедиктов ― Ну, это же всё игра словами, лингвистический клуб. Я говорю, прежде всего, о »восьмерке», я говорю о промышленно развитых странах. Ведь, смотрите, для чего Путин вошел в Сирию, какая была цель? Цель Путина была – быть в коалиции; он об этом говорил и год тому назад на Генеральной ассамблее ООН – создать «антигитлеровскую», антиигиловскую коалицию. Не получилось. Наоборот, вход Путина в Сирию оказался более болезнен для него, вернее нынешний промежуточный итог, и он, безусловно, в этом смысле не достиг той цели вхождения в Сирию, которую он перед собой ставил, о которой он говорил. Я там был, я слышал его речь на Генассамблее ООН. Я.Широков ― Еще вызывает беспокойство – они же, помимо того, что Путин собирался в Париж, говорили о том, что в тот же день он должен быть в Берлине. А.Венедиктов ― Это было сегодняшнее предложение Меркель. Они обсуждали на уровне протокола и безопасности, что хорошо бы, коли Путин в Европе, вернуться к »нормандскому формату» вместе с Порошенко. И поэтому еще, я тебе скажу, когда это было – еще в прошлый четверг, 5 дней тому назад – было непонятно, как Меркель, готова ли она встречаться или нет. Мне в четверг это просто сказали немцы. И они придумали другое. Они придумали перенести в Берлин, чтобы он из Парижа, закончив все эти истории, он перелетел бы вместе с Олландом (на разных самолетах, естественно) в Берлин на ужин; к ним бы присоединился из Киева Порошенко – и вот »нормандский формат» был бы восстановлен на четверых. Насколько я понимаю сейчас этот вопрос еще обсуждается, и отмена поездки в Париж не означает отмены поездки в Берлин. Пока, во всяком случае, никаких данных нет. Идут согласования. То есть сложные согласования: протокол, безопасность, помощники по международным делам, секретариаты, будет ли из этого, какой-то толк, будем ли какое-то коммюнике делать, заявление и так далее. Е.Канакова ― Алексей Алексеевич, меня интересует вопрос следующего рода. Вы сказали, что цель создания коалиции не была достигнута… А.Венедиктов ― Не была. А.Венедиктов: Путину нужно было показать двусторонние отношения с Францией, которые, несмотря ни на что, развиваются Е.Канакова ― Но какая теперь цель стоит, если одна уже считается проваленной? А.Венедиктов ― Сейчас у Владимира Путина цель — это удержание режима Асада и сохранение нашего влияния уже не путем совместной борьбы с коалицией, потому что коалиция есть, как мы с вами знаем, от США до Саудовской Аравии. А у него цель удержания с помощью баз военных. Мы это видим очень хорошо. И видя, что Сирия реально разваливается, потому что курды с одной стороны, алавиты с другой стороны, сунниты с третьей стороны, шииты с четвертной стороны, ИГИЛ с пятой стороны, и там же Ирак, Иран, коалиция, Россия… — всё такая мешанина – его задача – удержать по контролем, под влиянием России один из немногих оставшихся ближневосточных режимов, которые является, можно сказать, солидарными с Путиным, опираются на Путина. Вот теперь задача такая – на этом куске земли усидеть и доказать, что без России там ничего не будет, безусловно. То есть сменилась задача. Я уж не говорю о борьбе с терроризмом. Это и тогда и сейчас сопутствующая задача. Я.Широков ― Хотелось бы понять, какое сейчас ожидать развитие событий, и в частности, по Сирии. А.Венедиктов ― Я думаю, что Сирия развалится. Через обозримое время мы это еще увидим. Великие державы, естественно, включая туда и Россию, они не смогут договориться. Мы видим, что Путин договорился с Эрдоганом. Он же по курдам с ними договорился. Когда у нас начался конфликт с Эрдоганом, что Путин? Путин стал поддерживать курдов: «Вот курды имеют право на государство…» и так далее. Что сейчас? Курды никуда не делись от слов Путина. Сначала поддерживали. Теперь мы не можем поддерживать, потому что у нас друг Эрдоган. Там будет все очень быстро меняться. Там все пылает. Но, я думаю, что Сирия развалится не сохранив те границы, в которых она есть. Я.Широков ― А взаимоотношения с Западом? А.Венедиктов ― Они ухудшаются. Это еще не предел. Я бы обратил ваше внимание на то, что мы туда поставили вокруг наших баз С-400 и там стоит С-300. Американцы объявляют бесполетную зону. Давайте представим себе на секунду, что какой-то американский самолет случайным образом будет сбит, как МН17 только военный самолет – каков будет ответ США? Так же, как Путин про Турцию? Ведь у ИГИЛа (организация запрещена в России), извините, нет авиации. Мы против кого ставим С-300, С-400? У ИГИЛа нет авиации. У Турции есть, у американцев есть, у коалиции есть. А у ИГИЛа – нет. Вот она история. Это такое движение к возможному конфликту, случайно начавшемуся, то есть не случайно, конечно, но, возможно, с высокой долей случайности начавшийся, к военным действиям, к реальным столкновениям, к физическим столкновениям. Это очень опасная история. А.Венедиктов: Мы против кого ставим С-400? У ИГИЛа нет авиации. У Турции есть, у американцев есть, у коалиции есть Я.Широков ― Возвращаясь к Франции. Во Франции все-таки не за горами президентские выборы. Если вместо Олланда будет кто-то другой, скажем, какая кандидатура для России будет более выгодна? А.Венедиктов ― Это то же самое, если бы вы у меня спрашивали про американские выборы. Что такое «для России»? Для какой России: для России, которая конфронтирует с Западом или для России, которая входит в коалицию вместе с Западом? Нужно понимать, что будущий американский или французский президент в первую очередь будут защищать интересы своей страны и защищать так, как он их понимает. На сегодняшний день мы видим, что сирийские истории могут привести – французы участвуют в коалиции – могут привести к противостоянию между Россией и коалицией из 57 государств во главе с США, например. Поэтому какой бы французский президент не был избран, понятно приблизительно из какого набора будет и какой бы американский не был бы избран, он не один определяет позицию США. Еще определяют те угрозы: представляет ли Россия угрозы. Так же, как наш президент считает, что он выступает в интересах безопасности Российской Федерации, так же и американский президент или французский будет считать, что он представляет интересы французской безопасности, не взирая на интересы России, Америки, то есть учитывая, но, в конечном итоге, принимая решения так, как он считает правильным. Поэтому… раз. И второе: на надо забывать про институции, которые ограничивают власть президента что во Франции, что в США; не надо забывать, что если даже Трамп был избран, в чем я сомневаюсь все больше и больше – все-таки я уже готов деньги ставить на Хиллари, — тем не менее, надо вспомнить от том, что Сенат избирается, треть сената, и он пополам… Надо вспоминать, что один из самых влиятельных сейчас людей и вероятно, будущий президент США Пол Райн, который сейчас глава Палаты представителей от Республиканской партии (Пол Райн – запомните это имя, он был кандидатом в вице-президенты у Ромни; молодой парень сравнительно – ему 42, что-то…), он отозвал свою поддержку Трампу. Республиканская партия в Конгрессе не будет поддерживать избранного президента Трампа, если он будет избран. А, извините меня, соответственно, Национальное собрание Франции, оно не будет поддерживать вслепую любого избранного президента, не говоря уже про Марин Ле Пен… Любого возьмите – Жюппе, Саркази, Макрон – я называю, может быть, вам неизвестные имена. Поэтому есть институции. На вступлению в войну требуется согласие Национального собрания. Нашему парламенту бы поучиться. Е.Канакова ― Спасибо большое! С нами был главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов.

Ссылка на источник