К. Ларина ― Ну что? Что называется, спасибо Первому каналу — да? — не устаю я повторять, потому что если бы не грядущая премьера, «Таинственная страсть», которая начнётся в понедельник, завтра вечером, вряд ли бы нам удалось Филиппа затащить в нашу студию. Филипп Янковский здесь. Филипп, приветствую, здравствуйте. Ф. Янковский ― Здравствуйте. К. Ларина ― Очень приятно вас видеть. Я вас уже видела несколько раз в телевизоре, в интервью. Совершенно прекрасная была работа (именно работа) с Борисом Берманом и Ильдаром Жандарёвым, просто глаз не оторвать. И там как раз, в отличие от радио, можно кое-что и показать было — что ведущие и сделали. Я имею в виду фрагменты, в том числе и из нового фильма, и из тех, которые вы сняли, и из тех, в которых вы играли, из спектаклей. Давайте мы начнём с »Таинственной страсти». Куда нам деваться? Чтобы не повторять те вопросы, которые уже задавали: ваше отношение в принципе к Евгению Александровичу Евтушенко? Насколько он вам близок как поэт, гражданин и человек? Ф. Янковский ― Замечательный вопрос, спасибо. Вы знаете, сейчас, уже после того, как я сыграл его прототипа… Всё-таки в картине я играю Яна Тушинского, и это всё-таки персонаж. На подготовке к этой роли я выучил и проанализировал такое большое количество материала о Евгении Евтушенко, что сейчас я могу сказать, что я его просто очень сильно люблю как человека и как поэта, безусловно, грандиозного. Вообще это огромное счастье, когда в жизни, в карьере артиста доводится играть исторических (не побоюсь этого высокого слова) персонажей, тем более людей с высокой духовной организацией. Поэтому, конечно, я огромное удовольствие получал на съёмках этой картины. И вообще это потрясающий роман, моё мнение. Фильм я ещё не видел, но мы все надеемся, что он тоже замечательный. К. Ларина ― Роман-то прочитали? Ф. Янковский ― Я роман читал вместе со сценарием, а это немножко разные произведения, поэтому в какой-то момент я перестал читать роман и начал заниматься только по сценарию, чтобы не засорять себе голову. К. Ларина ― Ну да, потому что роман — всё-таки авторское произведение. И это, безусловно, взгляд Василия Аксёнова, это его глазами мы видим этих героев, безусловно, очень субъективно. И я помню, сколько было по этому поводу дискуссий в этой среде литературной, когда этот роман только появился — где правда, а где неправда. Сразу же появились люди, которые сказали: «Этого не было точно. А тут он врёт. А это он придумал. А это было не так. И вообще я был не таким». Кстати, Евгений Александрович Евтушенко (тут стоит об этом сказать отдельно) достаточно осторожно высказывался об этом романе, этот роман не входит в число его любимых произведений Василия Аксёнова. Ф. Янковский ― Я здесь никак прокомментировать это не могу. Единственное, что я знаю, — что это точно художественное произведение. И я играл просто человека, даже не Евгения Евтушенко. К. Ларина ― Вы талантливого человека играли. Ф. Янковский ― Я играл талантливого человека. Я играл его с любовью, играл его любовь тоже с любовью. Единственное, что вот как интересно сделано у Аксёнова — он всё-таки формирует какие-то новые реальности, и у него персонажи с вымышленными именами, а стихи настоящие. Поэтому здесь как раз и есть для актёра всегда очень интересный зазор, когда ты играешь и персонажа, и в то же время ты можешь быть немножко отстранён, чтобы пропустить через себя и добавить что-то своё. К. Ларина ― А гражданский темперамент, который составляет, как мне кажется, основную суть характера Евгения Александровича Евтушенко, насколько он вам лично свойственен, это качество? Он такой человек порыва, на всё ему хотелось отозваться. Ф. Янковский ― Я руководствовался в работе над этой ролью его же стихотворением: Я разный — я натруженный и праздный. Я целе— и нецелесообразный. Я весь несовместимый, неудобный, застенчивый и наглый, злой и добрый. Вот 11 качеств, которыми он сам себя описал. И я постарался на фоне этих 13 серий разложить роли именно по этим 11 составляющим его характера. Ф.Янковский: Я стараюсь быть послушным артистом К. Ларина ― Вообще компания, наверное, замечательная. Я имею в виду даже не компанию, которая работала над фильмом. Мне кажется, это такое счастье вообще — внутрь этой эпохи зайти. И ты окружаешь себя такими гениями! Ф. Янковский ― Огромное удовольствие получил. И вообще работа над классическим произведением в той или иной степени, безусловно, обогащает артиста. А здесь мы огромное удовольствие получили на подготовке, потому что у всех ребят тоже объём стихов был очень большой, и мы все друг друга читали, репетировали, поэтому обогащали друг друга не только стихами своего персонажа, но ещё купались, так сказать, в потрясающей совершенно поэзии. И вообще это очень здорово, мне кажется, что наконец на телевидении есть такой… Ну, благодаря Аксёнову, безусловно, и благодаря продюсерам нашей картины вот такая идея возникла — перенести это на экран. И мне кажется, это очень интересно. К. Ларина ― А это время для вас что значит? Вот до сегодняшнего дня, до того момента, когда вы получили приглашение на эту роль, это время вас интересовало как именно какой-то период в истории страны? Оно вам близко? Это же время юности родителей наших с вами, да? Ф. Янковский ― Да. Но не так. Я и своего времени интересного много зацепил, поэтому я о том времени как бы особенно… Ну, у меня нет никаких к этому времени симпатий. К. Ларина ― То есть никаких специальных… А, симпатий нет? Ф. Янковский ― Не то что симпатий… Как это сказать? Я об этом не думал. К. Ларина ― Отдельно не интересовало. Ф. Янковский ― Вот вы спросили — и я начал об этом думать. А так я до этого не задумывался. К. Ларина ― Интересно. Кстати, вы родились в 1968 году. Это как раз, насколько я понимаю, время действия основное. Там оно и начинается, в »Таинственной страсти» — да? — танки идут по Праге. Ф. Янковский ― Я бы сказал, что заканчивается на этом фильм. Потому что сюжет нашей картины разворачивается с 1955 года, по-моему, вот где-то с этого момента, до 1968-го. Вы знаете, нам, артистам, чтобы играть роли, необязательно любить ту или иную эпоху. Достаточно просто играть судьбу. А уже декорации… К. Ларина ― То есть контекст не важен в этом смысле, да? Ф. Янковский ― Вообще важно играть судьбу человека, потому что, безусловно, зрителя интересуют только эмоции и отношения персонажей. Поэтому если ты судьбу человека этого сыграл и показал, то тогда, конечно, ты своё дело сделал. А этот эффект общий антуража непосредственно…. К. Ларина ― Он возникает у нас, когда мы смотрим. Ф. Янковский ― Да, когда вы смотрите картинку. Потому что артист играет одинаково — что он в историческом костюме, что современном. Он через себя это пропускает и эмоции свои выдаёт. Поэтому то, что мы видим, и то, что чувствует артист, — это немножко разные состояния. К. Ларина ― Да, я согласна с вами, потому что вспоминаю, допустим, фильм ваш как режиссёра, который я очень люблю, — фильм «В движении». Он как раз абсолютно временной срез очень точный нам предлагает. Хотя, да, играем судьбу, и герой там очень узнаваемый. Во многом это продолжение… Я не знаю, что говорил там отец, но мне кажется, что это некое такое продолжение «Полётов во сне и наяву», такой фиксированный герой во времени. Нет? Ф. Янковский ― Очень приятно, что вы поставили мою картину в один ряд с такой потрясающей картиной, как «Полёты во сне и наяву». Но когда мы её делали, мы, конечно, и не мечтали о том, что может так произойти. Но очень приятно, если вы в качестве зрителя так считаете. Конечно, нам, всем создателям, приятно. Ф.Янковский: Нужно любить публику — и публика любит тебя К. Ларина ― Конечно, хочу про театр поговорить, поскольку для меня актёр, взрослый актёр Филипп Янковский, которого я узнала в его сегодняшнем новом качестве, — это театр, это сцена, это замечательная работа в спектакле «Карамазовы» у Константина Богомолова на сцене МХТ, где (напомню нашим слушателям или скажу тому, кто не знает) Филипп сыграл Митю Карамазова. Действительно огромный был перерыв. Не было ли страшно? Спрашиваю у вас как у артиста Янковского, который через 20 с лишним лет вышел на сцену — да ещё на какую! — в репетицию. Ф. Янковский ― Страшно. Но, вы знаете, если честно, то ведь театральный процесс длительный, и от момента начала репетиций до выхода на сцену в нашем случае прошло, наверное, три месяца. Поэтому мне было, знаете, страшно войти в театр спустя эти годы в качестве артиста намного больше, чем страх… Когда я уже выступал на сцене, страха у меня уже не было. К. Ларина ― То есть, что называется, тело помнит? Ф. Янковский ― Тело помнит. Это нужно сказать спасибо огромное, безусловно, Школе-студии МХАТ. Вот эта подготовка, которую в нас вложили… Я у Олега Павловича Табакова учился, и все педагоги высочайшего уровня у нас были — что касается речи, пластики. Потому что театр, в отличие от кино, — это пластика и голос по большому счёту. Ну и талант, безусловно, необходим. Поэтому огромное всем спасибо. И вообще спасибо театру. Я очень люблю МХАТ, это мой дом. Я там учился, можно сказать, родился. Для меня это всё очень важно. И я очень трепетно отношусь к Художественному театру. К. Ларина ― Ну, спектакль всё-таки нестандартный. Это не классика-классика, а это совсем даже наоборот; это «полное безобразие», если говорить, выражаясь языком сегодняшним. И Константин Богомолов как раз входит в число «врагов классического искусства». Мы сегодня много… Наверняка вы в курсе, знаете о выступлении Константина Аркадьевича Райкина на Съезде театральных деятелей, где он протестовал против цензуры со стороны прежде всего так называемых «оскорблённых группок». И мы знаем, к спектаклям Кости Богомолова какое пристальное внимание со стороны представителей различных общественных движений. Вот это не пугает? И вообще как вы к этому относитесь — к тому, что человек приходит и говорит: «А это… Вон отсюда!»? Ф. Янковский ― Вы знаете, мы — артисты — привычные люди к выражениям… Ну, публика очень по-разному себя выражает — и в театре, и в нашем театре, и разных других театрах. Поэтому я уже давно себя от этого избавил, я ничего про это не знаю, специально я этого ничего не читаю. Конечно, я слышал об этом. Я знаю, что что-то там было. Но единственное, чем это закончилось, — это привлекло ещё большее внимание к нашему спектаклю. Он идёт уже третий сезон с аншлагами. Это прекрасный мощный спектакль. Мы были на гастролях и в Греции, и в Санкт-Петербурге, и публика везде принимает. Ну, публика, которая интересуется новым театром, она в восторге. Что касается непосредственно… спросить у актёра, который там занят. Я же спектакль сам не видел, я же ведь играю внутри него. Но я могу сказать, что если от этого всего абстрагироваться (потому что именно таким должен быть артист, функция, которую исполняет, роль), то работа с Константином Богомоловым — это очень интересный для любого актёра и позитивный процесс. Он является замечательным режиссёром, очень тонким, очень внимательным к сквозному действию того или иного персонажа. И работать с ним, естественно, как и с любым талантливым человеком, непросто, но огромное удовольствие все артисты получают. Спросите не только у меня, а и у тех, кто у него играет. Театр нужен разный, спектакли нужны разные. Наш театр — это художественный общедоступный театр, как вы знаете. Там есть разнообразные спектакли, на всякий вкус. А результат — это заполняемость зала. А у нас она в театре, слава Богу, 99,9%. Знаете, мы, артисты, об этом не говорим. Мы просто идём и играем на сцене. Мы любим и умеем играть на сцене. К. Ларина ― Но вам же успех нужен, вы же артисты, вам нужны аплодисменты. Ф. Янковский ― Вы знаете, мы все считаем, что это успех. «Карамазовы» — это успех. К. Ларина ― В этом я не сомневаюсь. А когда вы работаете, вы уверены, что это будет точно успех? Ф. Янковский ― Никогда не уверен. Никто никогда не уверен. Никогда нельзя загадывать. Потому что и кино, и театр — это коллективное творчество, и один ты там никогда не сможешь проявить себя на сто процентов; для этого нужен коллектив, нужны единомышленники. К. Ларина ― Вы послушный артист, я так понимаю, судя по тому, как вы рассуждаете, да? Ф.Янковский: Режиссёры — люди, которые любят чужими руками всё сделать Ф. Янковский ― Я рассуждаю так, потому что у меня два высших образования. Я знаю, как нужно отвечать на этот вопрос. Ну, я стараюсь быть послушным артистом, потому что, конечно… К. Ларина ― Знаете, что нужно режиссёру. Ф. Янковский ― Да, я знаю, что нужно режиссёру, поскольку сам тоже, так сказать, немножко режиссёр. К. Ларина ― То есть вы не сопротивляетесь, допустим, когда внутренняя ваша природа бунтует: «Я это не могу!»? Ф. Янковский ― Я не делаю на сцене ничего такого — ни в «Карамазовых», ни в спектакле по пьесе Вырыпаева «Dreamworks», которая называется по-русски «Мечтасбывается» — ничего такого, что противоречило бы мне как человеку, как Филиппу Янковскому, я ни в роли Дмитрия Карамазова, ни в роли Дэвида не делаю. Если бы мне это предлагали, наверное, были бы какие-то противоречия, но такого тоже не происходило. К. Ларина ― А самый противный и ненавистный режиссёрами вопрос актёрский вы задаёте режиссёру, когда работаете? Ф. Янковский ― А какой? К. Ларина ― «Что я здесь делаю?» Ф. Янковский ― В смысле? В пространстве мизансцены? К. Ларина ― Да. Ф. Янковский ― Вы знаете, ну нет конечно. Слава Богу, я на высоком уровне уже работаю. И те люди, с которыми я работаю в кино и в театре — это всё квалифицированные специалисты. Поэтому, слава Богу, до такого… Вы сейчас нарисовали картину полной паники на съёмочной площадке, когда правая рука не знает, что делает левая, когда неопытный режиссёр, да? Ну, слава Богу, Бог уберёг, и таких моментов не было. А специально, конечно, я не делаю, никого не провоцирую. К. Ларина ― Филипп, а как режиссёр вы всегда знаете, что скажете актёру? Или у вас бывают момент такой паники: «Я прихожу и не знаю, что мне делать»? Ф. Янковский ― Я думаю, мне кажется, что вообще профессия режиссёра во многом… Я вот наблюдаю сейчас за своими коллегами, другими режиссёрами. Когда сначала я сам этим занимался, конечно, я не анализировал в себе это качество, а теперь я его вижу и буду дальше использовать. Режиссёры — люди, которые любят чужими руками всё сделать. Они берут хороших артистов. Хороший артист — сам режиссёр своей роли. Он прочитал текст, выучил, сквозное действие, если мы о больших артистах говорим. И это все большие артисты, они читали материал, там всё написано. То есть они сами всё подготовили. Художник тоже представляет. И всё вроде своё дело делают, делают, делают, и он поправляет: «Так, здесь не нравится, отойдите. Здесь вот это…» И потом «мотор!» — и всё в итоге как бы режиссёр. Но на самом деле режиссёр — это тактик. Помимо ещё прикладной режиссуры, безусловно, это ещё тактика, это стратегия, это психология. Режиссёр — это кто такой? Это психолог. Режиссёру нужно верить. И поэтому даже если ты ничего не знаешь, пришёл неподготовленный, не занимался, то, конечно, группа, те люди, которыми ты руководишь, ни в коем случае не должны об этом догадаться. Поэтому настоящий режиссёр всегда с какими-то предложениями — занять. Если он видит, что сейчас ему зададут вопрос, то он занимает другим вопросом каким-то, другой вопрос задаёт. К. Ларина ― Отвлекающий манёвр. Ф. Янковский ― Отвлекающий манёвр. Или всегда можно ответить: «Я подумаю и скажу вам». К. Ларина ― А вам как артисту важно, про что вы играете? Или это не ваше дело, а это дело режиссёра, когда вы артист? Ф. Янковский ― Конечно, потому что для артиста самое главное — это про что он играет, непосредственно в сквозном действии свои роли, и вообще о чём мы все играем, про пьесу или про спектакль. Это мы говорим о высоком, мы к этому все идём, стараемся, пытаемся. И в силу способностей что-то получается. К. Ларина ― Но если мы говорим о кино и театре, про профессию режиссёра, это всё равно авторское высказывание. Ну, по идее, так должно быть. Ф. Янковский ― Мы мечтаем об этом. Все, кто этим занимаются, мы все мечтаем, чтобы это произошло в высказывании, как мы понимаем. Вот Вуди Аллен — он гениальный режиссёр. И он высказывается по два раза в год. И даже у такого классика, великого художника высказывания не бывают однозначные. Ф.Янковский: Нам, артистам, чтобы играть роли, необязательно любить ту или иную эпоху К. Ларина ― Даже бывают косноязычные. Ф. Янковский ― Да. Поэтому мы тут все хотим, а получается, как Бог пошлёт. К. Ларина ― Филипп Янковский в нашей студии. Мы сейчас слушаем новости, потом возвращаемся в программу. И по традиции, дадим задание нашим слушателям. НОВОСТИ К. Ларина ― Возвращаемся в программу. Напомню, что сегодня в гостях у нас Филипп Янковский, актёр и режиссёр. И нашим слушателям скажу, что билеты все разобрали. Не буду читать список, поскольку список большой. Больше билеты не заказывайте. У меня к вам есть следующее задание — наше традиционное. Когда у нас в гостях бывают большие артисты, мы нашим слушателям предлагаем, чтобы наши слушатели предложили роль — в данном случае Филиппу Янковскому. Ф. Янковский ― Давайте. К. Ларина ― Вот тот самый Филипп Янковский в том самом состоянии и образе, в котором он сегодня пребывает в свои 48 лет. Вот какую бы роль вы ему предложили — либо в театре, либо в кино? Ни в чём вас не ограничиваем. Это может быть и драматургия мировая, зарубежная, классика русская — какая угодно. Это могут быть исторические личности. Я думаю, что Филиппу тоже будет интересно. Ф. Янковский ― Посмешнее кого-нибудь. К. Ларина ― Повеселее. Ф. Янковский ― Повеселее, да. К. Ларина ― Давайте, пожалуйста, на SMS +7 985 970-45-45 роль для Филиппа Янковского. Я хочу сказать, конечно же, что Янковских много. К сожалению, меньше стало уже с уходом Олега Ивановича и замечательного Ростислава Янковского, который в Минске, по-моему, работал — да? — ведущий артист и замечательный актёр. Но тем не менее существует уже и следующее поколение. Вот мы со Светой очень любим Ивана Янковского, которого мы видели и в кино, и в театре я обожаю его работу — в »Студии театрального искусства» Женовача, в спектакле «Театральный роман» («Записки покойника»), где он играет ни больше ни меньше, а главную роль. Да? Ф. Янковский ― Да, замечательно. У него сегодня день рождения, кстати. К. Ларина ― Тем более. Ваня, с днём рождения! Ф. Янковский ― Да. Поэтому поздравляем! К. Ларина ― Поздравляем, поздравляем. Вот только что смотрели и обсуждали замечательную его работу в фильме «Тряпичный союз», где он играет вместе с прекрасными своими партнёрами. Есть ещё Лиза, про которую я пока мало знаю. Знаю, что она учится в театральном институте. И есть замечательная Оксана Фандера, которую, конечно же, вы знаете как киноартистку, но некоторым повезло, и они видели её блестящую (не побоюсь этого слова) работу в спектакле Кирилла Серебренникова «Идиоты», где она играет главную женскую роль на сцене. Очень тяжёлая роль, и она, по-моему, замечательно там играет. Я не знаю, сейчас она играет или нет? Ф. Янковский ― Сейчас, по-моему, не играет. К. Ларина ― Этот спектакль не играет, да? Вопрос мой про Янковских в принципе, поскольку это даже не династия… Даже не знаю, как это назвать. Это какое-то такое «родовое гнездо». Насколько вы все дружны друг с другом? Учитывая, что всё-таки есть люди, которые занимались одной профессией, есть те, которые ушли, есть те, которые рядом остаются, есть те, с которыми жизнь разводит, но тем не менее действительно такое «родовое гнездо». Это дружное «гнездо» или не очень? Вы общаетесь? Ф. Янковский ― Вы кого имеете в виду? К. Ларина ― Всех. Ф. Янковский ― Про нашу семью? К. Ларина ― Да. Ф. Янковский ― У нас очень дружная семья. Мы вообще все вместе живём. К. Ларина ― Нет, я имею в виду Янковских, которые разбросаны вообще. Ф. Янковский ― А, вы имеете в виду… Ф.Янковский: Если ты судьбу человека сыграл и показал, то тогда ты своё дело сделал К. Ларина ― Игоря семья. Ф. Янковский ― Игорь живёт в Москве. Безусловно, мы общались с дядей Славой. Ну, папины братья уже ушли тоже. Поэтому я не могу сказать… В принципе, мы, безусловно, общаемся, да. Вы знаете, такие вопросы периодически возникают в той или иной степени. Я вам могу сказать, что я уже отвечал на этот вопрос. Жизнь артиста… А мы все в семье артисты. В нашей даже семье непосредственно (я, Оксана, Лиза, Ваня) даже на наш какой-то семейный праздник или чей-то день рождения не всегда графики совпадают, и на некоторые мероприятия невозможно собраться даже вчетвером. Что уж говорить о большом круге — часть тоже артисты с графиками и так далее. Это, правда, не касается Нового года. Новый год у нас всегда праздник, любимый нами, и поэтому, конечно, на Новый год мы все не работаем. Да и вообще страна, слава Богу, не работает, поэтому мы все собираемся. К. Ларина ― У нас Олег Иванович, конечно, много раз был. И я счастлива, что мы с ним часто разговаривали, обсуждали практически каждую его премьеру — и в кино, и в театре. Но каждый раз (вот просто моё наблюдение) каждый разговор всё равно приходил к с, вот так или иначе, о чём бы мы ни начинали говорить. Я имею в виду сцену в »Ностальгии». Вот эта знаменитая сцена, где он несёт свечу по дну высохшего… Не знаю, что там. Бассейн, да? И каждый раз всё равно приходили к Тарковскому. И каждый раз понимали, он говорил всегда, что для него это определяющий человек, который определил вообще его судьбу и жизнь. Я знаю, что у вас тоже особое отношение к Андрею Тарковскому, хотя вы совсем маленьким ребёнком снимались в »Зеркале», но тем не менее тоже оказались, что называется, ударенные этим режиссёром и этим гением. Почему? Ф. Янковский ― Я не совсем понял вопрос. К. Ларина ― В чём вы близки с Андреем Тарковским? Вернее — чем он вам близок? Ф. Янковский ― Даже я знаю… Я не могу сказать, что он как-то мне близок. Может быть, это даже не то слово. Я горжусь тем, что так получилось, судьба так сложилась, что я снимался в его классическом фильме «Зеркало». К. Ларина ― А вы помните что-нибудь? Ф. Янковский ― Да, я многое об этом помню. Ну, я очень много об этом рассказывал. Это не очень интересно, потому что это в интернете можно… У меня других, новых воспоминаний нет, как вы понимаете. Это всё я уже рассказывал. И поэтому я горжусь тем, что я как-то сумел соприкоснуться с великим художником. И сейчас уже, после этого времени, узнав уже полностью о его личности, о нём как о человеке и как о большом художнике, конечно, мне приятно. А про близость говорить не приходится, потому что в момент съёмок мне было пять лет, а потом уже в 1982 году он покинул Россию. Мы до этого ещё несколько раз виделись с родителями… К. Ларина ― А я прочитала, что вы хотите его сыграть. Это правда или это придумали? Ф. Янковский ― Нет, это не придумали. Вообще, безусловно, я бы его сыграл. У меня нет такой как бы мечты сыграть непосредственно Андрея Арсеньевича самого. Вот если бы получился сценарий, такой немножко в стиле «Таинственная страсть» Аксёнова, то есть Андрей Тарковский, но немного не Андрей Тарковский, а просто художник-режиссёр, а от Тарковского берём его отношение к мирозданию, его поэтичность, его качества. Может быть, вот так. Такой идеи — непосредственно, в буквальном смысле Андрей Тарковский — наверное, нет. Хотя, если фильм буду режиссировать не я, а какой-то взрослый человек, постарше меня, который непосредственно с ним работал, он и возьмёт на себя эту ответственность, то тогда — да. Потому что мне о его жизни снимать не очень ловко, поскольку я был тогда ребёнком, и я могу только на метафизическом уровне снять картину о художнике, попытаться сыграть, попытаться понять его, какие-то переживания, рассказанные отцом, и какие-то мои. То есть в стиле опять же »Зеркала». Вот его фильм «Зеркало», стиль этой картины такой, в котором я себя вижу, если можно было бы, посчастливилось бы, судьба так распорядилась бы, такая возможность появилась бы. К. Ларина ― Смотрите, Тарковский, конечно, не занимался массовым кинематографом. Сегодня бы это назвали «артхаусом», наверное, — то, что делал Тарковский. На ваш взгляд, вообще если входить в эту профессию (режиссёра я имею в виду), вам важно, чтобы люди приходили, смотрели и понимали? Или эта обратная связь не важна, а важно больше самому сказать то, что вам хочется сказать? Зрительский успех, грубо говоря, нужен, массовый? Ф. Янковский ― Вы как у человека меня спрашиваете или как у артиста? Артист за это не отвечает. Артист играет в той или иной постановке и молится о том, чтобы она была успешной. К. Ларина ― Как у режиссёра. Ф. Янковский ― Это вопросы режиссёра. Честно вам скажу, я сейчас не занимаюсь этой профессией. Я играю на сцене и сосредоточен на съёмках в кино и игрой на сцене, поэтому мне на этот вопрос тяжело ответить. Но вообще, если из копилки сознания достать ответ на этот вопрос, то, конечно, художник… Просто когда был Андрей Тарковский, другого кино не было. Это нельзя назвать артхаусом, потому что первые блокбастеры появились в 1971 году и так далее, а творчество Тарковского тогда было такое кино. Это было кино хорошее и плохое, оно как бы не различалось. К. Ларина ― Не было кино для избранных и кино для всех. Ф.Янковский: Артист играет в той или иной постановке и молится, чтобы она была успешной Ф. Янковский ― Да. Это сейчас уже так получилось. Конечно, творчество всё-таки рассчитано для восприятия людей. Вообще любой художник (в большом смысле этого слова) должен, как мне кажется, создать такое произведение, которые найдёт отклик в лице своего потребителя. Уверен, что любой, даже самый концептуальный, самый сложный по выражению режиссёр всё равно хочет, чтобы хотя бы одному человеку это понравилось. Лукавит, наверное, тот режиссёр, как мне кажется, который говорит: «А мне всё равно. Я самовыражаюсь». Но твоё самовыражение должно отклик найти в душах людей. А иначе, если ты так не делаешь, то о тебе никто не узнает, потому что публика делает тебя тем, кем ты хочешь стать. К. Ларина ― Во времена Тарковского — скажем так, 70–80-е годы, до его отъезда, когда «Сталкер» был, именно до отъезда — это был запретный плод, безусловно, для публики. И большинство публики шло в кинотеатры, где чудом каким-то вдруг показывали фильм Тарковского. Это малым экраном проходило обычно. Конечно, шли в надежде увидеть то, что запрещают смотреть. Но при этом мы помним, я во всяком случае помню, что со многих фильмов уходили, потому что скучно, непонятно, про что это, тоска смертная. Вот как здесь, какие чувства должен человек испытывать, когда его не понимают, когда из зала уходят, хлопая сиденьями с возмущением? Давайте так, спрошу тупо: у вас были провалы в вашей жизни? Ф. Янковский ― А что такое провал? К. Ларина ― Провал для вас, когда уходят со спектакля, уходят с фильма, когда ужасная критика, допустим. Я не знаю, что такое… Ну, каждый художник по-своему это оценивает. Или когда друзья отводят глаза. Ф. Янковский ― Ну, до такого всё-таки дело не доходило. И потом, это всё, вы знаете, достаточно условные обозначения. Вот бывает, что фильм плохой, а собрал много денег. Что это значит — провал это или нет? Кто-то вышел и скривил лицо, а миллионы пошли и принесли туда деньги. Или кто-то, наоборот, хвалит до одури, а зрители… К. Ларина ― Уходят. Ф. Янковский ― Не уходят, а не приходят. Уходят — это успех. Когда кто-то пришёл и ушёл — это уже успех. То есть уже к тебе пришли, уже внимание. Вы посмотрите на кассовые сборы картин, многих картин. Знаете, это очень двояко. А потом, это всё, конечно, вкус. Вы знаете, это всё вкус. Поэтому должно быть много разного. Вот много хорошего было, вы говорите, в ту эпоху. Просто выбора было мало, и поэтому люди чувствовали себя неудовлетворёнными и искали что-то где-то ещё. Сейчас другая ситуация. Сейчас много всего, и из-за этого тоже тяжело выбрать. Но я уверен, что и читатели, и зрители, и телевизионные, и кинозрители, они всё равно… Если разбираться и хотеть искать, то в этом даже большом количестве спектаклей, книг можно для себя… Каждый для себя должен найти ту или иную отраду, мне кажется. К. Ларина ― А публика, которая в кино ходит, она вам нравится? Которая сегодня ходит и заполняет кинотеатры. Ф. Янковский ― Публика всегда нравится. Публика на то и публика. Нужно любить публику — и публика любит тебя. К. Ларина ― Но там в основном дети же сидят. Ф. Янковский ― Ну и слава Богу. К. Ларина ― И что теперь получается? Для них кино снимать? Ф. Янковский ― Я не знаю… Вы сейчас хотите, чтобы я за весь Союз кинематографистов отвечал. Я не знаю. Опять же вы всё про художников спрашивали. Художник по большому счёту сам должен чувствовать настроения общества и делать высказывания. Вот так именно Андрей Арсеньевич и делал. Тогда было такое время, поэтому он про «Андрея Рублёва»; было такое — он про «Иваново детство»; такое — он про «Солярис», про «Сталкера». У него метафоры, и он сам чувствовал очень тонко настроения в обществе и так далее. И настоящий художник должен делать именно так. для детей нужно делать. Нужно делать сказки, нужно делать экранизации. И для взрослых нужно. И для молодёжи нужно делать. Это должно потом в итоге, я надеюсь, у нас через какое-то время всё-таки вырасти в индустрию, и она будет более, что ли… Вот этот пакет укомплектован будет без перекосов. У нас сейчас немножко… Ну, это рынок, это бизнес, это всё понятно. Немножко есть перекосы, может быть, в сторону сугубо развлекательную. Но это диктуют кинотеатры, это диктуют деньги. К сожалению, время другое. К. Ларина ― Оно нравится вам, нынешнее время? Ф. Янковский ― Да, конечно. Время ведь существует только здесь и сейчас, в данную секунду. К. Ларина ― Это понятно. Ф. Янковский ― Поэтому оно не может не нравиться. Тогда ты находишься в противоречии, судя по всему. Если тебе не нравится время — значит, ты находишься в противоречии с самим собой. Ни в коем случае нельзя доводить до этого. К. Ларина ― Я понимаю, что сейчас у вас — тьфу-тьфу-тьфу! — хороший период, вы востребованный артист. И я так понимаю, что вам как-то очень приятно, что вы вернулись именно в это пространство актёрское. Ф. Янковский ― Стараюсь. К. Ларина ― Давайте посмотрим, что вам предлагают. Ф. Янковский ― Какие роли, да, интересно. К. Ларина ― Воланд — номер один. Ф. Янковский ― Ха-ха-ха! К. Ларина ― Да. Хлудов. Ф. Янковский ― Хлудов? Хлудов — интересная роль, но на сцене это вообще очень сложно. Если вы это про сцену говорите, то »Бег», конечно… Константин Богомолов, кстати (мы сегодня о нём уже говорили), в какой-то момент предлагал мне… Ну, не предлагал, а он собирался что-то сделать по »Бегу». Мы конкретно о ролях не говорили. Возможно, Хлудов тогда бы у меня и был. Интересно, спасибо. Какие ещё? К. Ларина ― Дуремар и Тартюф. Хорошие. Ф. Янковский ― Буду играть обоих с удовольствием. Спасибо. К. Ларина ― Правда? Ф. Янковский ― Буду играть Тартюфа на сцене, хочу играть. Дуремара хочу играть с бородой… А нет, Дуремар — это кто такой? Это отец Буратино? Нет… К. Ларина ― Нет, он пиявками торговал, пиявок ловил. Комическая. Ф. Янковский ― А! Нет, откажусь. Боюсь пиявок, я не смогу. К. Ларина ― Дон Кихот. Ф.Янковский: Собираюсь на телевидении сыграть ещё одну большую роль Ф. Янковский ― С удовольствием! К. Ларина ― Вот Паша нам пишет: «Москва — Петушки» и Довлатов — ваши авторы. Не знаю… Ф. Янковский ― Могу. Если режиссёр хороший, то могу тоже, с удовольствием. К. Ларина ― Курт Кобейн. Ф. Янковский ― Курт Кобейн? Ну, с большим удовольствием. Но поёт за меня потом всё-таки Серёжа Безруков, потому что я сам не смогу вытянуть. Я внутренне понимаю этого персонажа, но, конечно, по голосу я не смогу это воспроизвести, поэтому ещё какой-то артист хороший должен мне помогать. К. Ларина ― Остап Бендер. Ф. Янковский ― Остап Бендер? Ну, постараюсь, постараюсь. Это сложновато, но постараюсь. Немножко… Хотя не знаю. После Тартюфа только, на Тартюфе разомнусь. К. Ларина ― Кстати, здесь Остап Бендер очень много раз звучит от наших слушателей. Так, дальше. Базаров. Ф. Янковский ― Базаров? Ну, после Тартюфа тоже. К. Ларина ― Есть даже Ленин. Ф. Янковский ― Ленин? К. Ларина ― Да, да. Ф. Янковский ― Буду играть. К. Ларина ― Будете? Ф. Янковский ― Молодой Ленин? Ну, молодой, естественно. К. Ларина ― Владимир Ленин. Наверное, молодой. Ф. Янковский ― Но только, наверное, если это фильм, где он сидит постоянно (имеется в виду — за столом), потому что всё-таки рост мне не позволяет сыграть его вот так непосредственно в броневике. Вот это всё не получится. К. Ларина ― Есть, конечно же, Гоголь в виде «Ревизора». Ф. Янковский ― Хлестакова я мечтаю сыграть! К. Ларина ― Причём одни предлагают Хлестакова, а другие — даже городничего. Ф. Янковский ― Хлестакова мечтаю я играть. С удовольствием его сыграю, если это будет какая-то современная адаптация, потому что Хлестаков — совершенно потрясающий персонаж. Городничий в моём понимании должен быть более… Я откажусь от городничего, потому что городничий должен быть немножко, мне кажется, такой… К. Ларина ― Ну понятно. Весомый. Ф. Янковский ― Весомый человек, да. Городничего — пока нет. Через 20 лет городничий. К. Ларина ― Давайте тогда так спрошу: а на самом деле что сейчас происходит в вашей жизни творческой, актёрской прежде всего? Ну, если о чём-то можно рассказать. Ф. Янковский ― Вы знаете, мы — суеверные люди — артисты все, поэтому мы раньше времени обычно не рассказываем ничего, чтобы и был информационный повод потом специальный, чтобы вы позвали ещё раз отдельно. Потому что если я всё расскажу сейчас, то потом вы и не позовёте больше. Поэтому я что могу сказать? Я сейчас в предвкушении выхода «Таинственной страсти», над которой мы долго работали, с нетерпением ждём выпуска. Сейчас моё время посвящено как раз этой рекламной кампании с Первым каналом, с вами и так далее. Будем смотреть. А также я нахожусь в подготовке к очень интересной роли, которой собираюсь заняться. Это роль в кино, в январе — феврале. И также у меня есть предложения на следующий год, практически на весь год, уже мы с агентом ведём этот график. И я собираюсь в следующем сезоне, если Бог даст и всё будет хорошо, сыграть роль в кино и на телевидении сыграть ещё одну большую роль. К. Ларина ― В сериале, да? Ф. Янковский ― В телевизионном художественном фильме, мы так называем. К. Ларина ― Ну да. Тем более что сейчас лучшая публика у телевизора сидит на самом деле — та, которая в кино не ходит и всегда ждёт. Поэтому я уверена, что в любом случае будет успех у »Таинственной страсти», зритель будет точно. Ф. Янковский ― Вы знаете, во всяком случае мой персонаж, которого я играл, он излучает свет и радость. И я, несмотря на разнообразные обстоятельства, которые происходили с ним, всё равно пытался это… К. Ларина ― Про Яна Тушинского вы говорите? Ф. Янковский ― Про Яна Тушинского. И я пытался это излучать. Поэтому я надеюсь, что мой свет проникнет и в души публики, которая тоже, знаю, очень активно интересуется картиной, очень много вопросов и так далее. Так что в понедельник будем смотреть. К. Ларина ― А вы будете смотреть? Ф. Янковский ― Ну, я, конечно, буду смотреть. Честно скажу, что две недели артисту… Это надо быть свободным человеком, чтобы всё посмотреть в режиме онлайн. Во всяком случае первые две серии мы точно смотрим вместе, а потом уже в зависимости от спектаклей и свободного вечера будем либо вместе… Конечно, интересно. К. Ларина ― Филипп, всё-таки не могу я не спросить про театр, поскольку… Ф. Янковский ― Да, я с удовольствием отвечу. К. Ларина ― А поставить ничего не хотите как режиссёр в театре? Ф. Янковский ― Вы знаете, поставить — это значит самому там не участвовать. К. Ларина ― Какой амбициозный артист оказался! Ф. Янковский ― Это значит, что я кому-то, для кого-то делаю. Мне хочется самому поиграть, самому сыграть роли. А поставить — это значит заниматься совершенно другими делами. А хочется играть! К. Ларина ― Хочется играть? Ф. Янковский ― Конечно. К. Ларина ― Нет, это очень хорошо, что у вас проснулось это чувство какой-то незавершённости в этой профессии. Ф. Янковский ― Пришло время моё. К. Ларина ― Спасибо большое за то, что к нам пришли. Ф. Янковский ― Спасибо и вам. К. Ларина ― Будем смотреть кино и обсуждать его. Если что — не обижайтесь. Ну, мы же будем обсуждать. Ф. Янковский ― Но вы будьте — как это сказать? — добры. К. Ларина ― Хорошо. Но пиджаки классные! Я посмотрела, фрагменты были из »Таинственной страсти», где образ Евтушенко с этими потрясающим пиджаками и галстуками. Это как бы учитывается, эта таинственная страсть. Ф. Янковский ― Создатели хотят подарить публике радость. К. Ларина ― Ну, посмотрим. Ф. Янковский ― Посмотрим. К. Ларина ― Спасибо большое. Ф. Янковский ― Спасибо.

Ссылка на источник