О. Чиж― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». Особое мнение сегодня представляет писатель, журналист Виктор Шендерович. В. Шендерович― Добрый вечер. О. Чиж― И даже, как говорит нам реклама: писатель, журналист и человек Виктор Шендерович. В. Шендерович― Да, да… О. Чиж― Во-первых, с Новым годом! В. Шендерович― С Новым годом! О. Чиж― Ну вот дальше хорошие новости заканчиваются. История, которая произошла в Москве с гражданкой Узбекистана. Ее зовут Нилуфар Мамасаидова. Женщину ограбили. Приехали полицейские, среди прочего у нее унесли и документы. Полицейские решили, что странно, что годовалая дочка находится в этой квартире и женщина не может подтвердить родство с ребенком. В итоге ребенка забрали. Он находится в детской больнице. Женщина какое-то время провела в УВД, в итоге ее выпустили и сейчас она пытается доказать родство со своим собственным ребенком. Эта история про что? Про бездумное соблюдение протокола, про дискриминацию или про что? В. Шендерович― Это история про то, что государство это вообще не для людей придумано. Оно вообще не для людей. Менты поступили так, как им удобнее. В.Шендерович: Когда числительные начинают зашкаливать, даже это скотское преступное государство начинает шевелиться О. Чиж― А почему вы думаете, что им так удобнее. Для них это по идее наоборот лишние хлопоты. В. Шендерович― Нет, вот — какие-то могут быть соображения карьерные. Вот они что-то там… проявили бдительность! Неважно, что думали менты. Ведь если это был «эксцесс исполнителя», чтобы этот исполнитель немедленно к чертовой матери был уволен, женщине принесли извинения, а ребенок в ту же секунду оказался там. Она же до сих пор пытается пробиться к своему ребенку! Это уже не эксцесс исполнителя. Это уже система. Это жизнь государства, которое — не для людей. Человек выживает в этом государстве. Человек живет, в принципе… рождается — в стране. Ну, вот есть папа, мама, родная сфера, пейзаж за окном. Родной язык. Пушкин. «Сказка о царе Салтане». В какой-то момент человек попадает на территорию государства. Вот территория государства — опасна для жизни. Как только ты попадаешь на территорию, которую контролирует государство, ты… О. Чиж― Другой территории в современном мире нет. В. Шендерович― Территория родины. С территории родины — на территорию государства. Родина — она для тебя. А вот государство против тебя заведомо. О. Чиж― А это точно две разных… В. Шендерович― Абсолютно. В нашем случае — абсолютно. Государство просто опасно для жизни! Что мы вот всю программу… — вот любую тему, которую будем обсуждать сегодня из свежих тем, — это будет про то, что: государство, опасное для жизни! Не только для жизни своих граждан, кстати. Ну, вот гражданку Узбекистана, а будут и сирийские граждане может быть фигуровать в этой программе. Государство, опасное для жизни. И это вот типовая история совершенно. О. Чиж― Эта история могла произойти с гражданкой России? В. Шендерович― Думаю, что запросто могла бы, но тут уж мент оттянулся. Он понимает, что он попал на бесправного человека. Заведомо бесправного! Ну, гражданка Узбекистана — что ему грозит? Русская — ну черт его знает, может быть, она какая-нибудь родственница Сечина и ему сейчас руки-ноги оборвут. Ну, кого-нибудь родственница окажется… Он войдет в какой-то конфликт интересов. А тут опа: мигрантка! Можно оттянуться. Оттянуться. Почему он оттянулся, какие были побудительные мотивы, не знаю, гадать не буду. О. Чиж― Кстати, если у них протокол такой. Условно говоря, они не знают, ее ребенок или нет. А мало ли вдруг что – решили они. В. Шендерович― Тут должен юрист комментировать конкретно — действия этого мента, его надзирающей стороны, и надзирающей за надзирающим… Тут юрист должен прокомментировать, насколько были буквально нарушены законы. Мы только констатируем, что государство враждебно человеку. Совершенно очевидно – враждебно человеку! Человек, столкнувшийся с государством, в опасности. В данном случае вот — мигрантка пытается попасть к собственному ребенку, полуторагодовалому, кажется. О. Чиж― Вот в контексте этого я не очень понимаю, что такое государство. Это же конкретные люди, это не просто какая-то абстракция. На каждом этапе конкретный полицейский, конкретный врач, конкретный сотрудник суда. И у них есть разум и логика. В. Шендерович― Дальше мы начинаем скучно входить на территорию, на которую я каждый раз хожу в этой программе. Да, отдельный Чикатило может попасть на должность мента (хотя он там не отдельный, а вполне массовый, как мы знаем). Но это отдельный случай. А дальше начинается — система. Государство — это администрация (в переводе на простой язык), которую в других странах выбирают и контролируют. И значит английский полицейский, который отобрал у женщины (у мигрантки пакистанской, допустим) ребенка, и потом английские полицейские и английский суд трое суток ее не пускают… — ты представляешь, что сейчас было бы? Сейчас уже Тереза Мэй ползала бы в ногах у общественности, умоляя, что это был «эксцесс исполнителя». Все были бы уже уволены и под судом непосредственные виновники, и так далее. Это был бы общественный огромный скандал. Где ты прочитала про эту женщину? Небось, в фейсбуке. О. Чиж― Не совсем. Агентство «Фергана» и российские СМИ сегодня говорили. В. Шендерович― Агентство «Фергана» — оно очень популярно в России… В.Шендерович: Государство — администрация в переводе на простой язык, которую в других странах выбирают и контролируют О. Чиж― Медиазона. В. Шендерович― Ну, не по Первому, Второму каналу? О. Чиж― Я, к сожалению, сегодня не включала. В. Шендерович― Не думаю, почему-то. Вот — это к вопросу о том, что есть система. Больших СМИ нет, скандала нет. Большого федерального скандала, чтобы тряслись начальники, что сейчас полетят за это хамство их головы. О. Чиж― А что скандалы еще каким-то образом влияют на начальников? В. Шендерович― В Англии, я сейчас говорю. Там, где есть обратная связь. Где есть свободная пресса, где телезрители становятся избирателями. Там, где администрацию выбирают — и контролируют. Там, где есть независимый суд, независимые прокуроры, адвокаты. Там, где машинка эта работает, и там, где, в конечном счете, есть возможность гражданам выйти на улицы — и встретиться не с ОМОНом, с »космонавтами», а встретиться с трепещущей администрацией. Которая выйдет и будет извиняться и объясняться, потому что тамошняя администрация твердо помнит (и ей напоминают), что она существует на деньги налогоплательщиков. Там, где эта машинка работает, там по-другому и менты себя ведут. Поэтому английский мент так разительно отличается — даже визуально — от  среднего, от нашего среднеарифметического мента. Вот, опять: и любое событие, что мы ни возьмем на этой неделе, все это будет про государство, мало совместимое с жизнью. О. Чиж― Хочу отметить, что суд ее отпустил из-за ребенка. Видимо, на каких-то этапах государственного процесса что-то происходит. В. Шендерович― Да. О. Чиж― Связанное с реальностью. В. Шендерович― Разумеется. Дальше человеческий фактор, можно напороться на такого судью, на другого судью. Я сейчас говорю про систему. Подведем итог: система заключается в том, что несколько дней женщина, которая обратилась за помощью к полицейскому (она пострадавшая!) — лишена ребенка и пытается к нему пробиться в больницу. Радистка Кэт. Вот — это система. Вполне античеловеческая. О. Чиж― Заговорили про влияние общественных компаний на поведение государства в лице судов, правоохранительных органов и так далее. И в этом смысле, конечно, приходит на ум история с Ильдаром Дадиным. И с кампанией, которую можно наблюдать в социальных сетях последние дни, когда люди просто выкладывают свои фото с плакатом «Где Дадин?» Больше месяца непонятно, где он находится. После того как в начале декабря его вывезли из колонии в Сегеже. Ну вот зато сегодня появились новости. И мы о них поговорим через несколько минут. РЕКЛАМА О. Чиж― Это «Особое мнение» писателя и журналиста Виктора Шендеровича. Очень много вас спрашивают про Ильдара Дадина. Сегодня уполномоченный по правам человека сказал, что в районе 9-10 января он прибудет на новое место отбытия наказания. В. Шендерович― Вот смотри, на чем важно зафиксироваться. То, с чего ты начала… О. Чиж― Общественная кампания? В. Шендерович― Да, 27-го, что ли, числа наш с тобой коллега Данила Гальперович в фейсбуке написал: где Ильдар Дадин? Получил 50 лайков, 15 перепостов — что-то в этом роде… Все уже «оливье» рубили — 27-е декабря или 28-е. О. Чиж― Не знаю, кто там 27-го рубил. В. Шендерович― Ну уже люди ментально были в празднике. Потом каким-то образом эта кампания начала набирать силу. Сначала в фейсбуке, потом подключились, начались заявления: Венедиктов написал письмо, писатели написали — «частное мнение». Отдельные писатели, журналисты. Это приобрело некоторый общественный характер. И обрати внимание — среагировали! То есть, даже на таком «не английском» уровне все-таки: когда совсем по фигу, когда 15 человек, — да пропади пропадом ваш Ильдар Дадин! Еще отвечать! А когда уже счет пошел на тысячи, когда это уже заметный звук в обществе, — ответили. И это очень важно, и даже Москалькова сегодня чего-то изобразила: что она считает излишним, что надо «дифференцировано подходить»… Где она была? Месяц не было. О. Чиж― Дело в том, что ответили: ждите, будет. В. Шендерович― Нет, секундочку. Это наше отличие от Англии в сторону Англии! Но наше отличие от Узбекистана (в сторону Узбекистана) — то, что все-таки реагируют. Они вынуждены как-то, с какого-то момента они вынуждены начинать, негодяи эти. Эти номенклатурные негодяи начинают шевелиться. Начинают хотя бы изображать! — потом вынуждены… Видишь, по крайней мере, сказали «ждите». Да, конечно, повторяю, в Англии бы это заняло несколько дней, чтобы слетели чины. Если так просто — похищение, потому что то, что происходит, это называется похищение. О. Чиж― Ну как вам сказать. Это процедура государства, вот так это происходит. В. Шендерович― Государство предусматривает свое право похитить человека, потому что когда ни адвокаты, ни жена не знают, где находится… О. Чиж― Государство знает. В. Шендерович― Но государство у нас убийственное, в прямом смысле. Не в переносном. Поэтому когда человек в руках государства, особого покоя нет. Это не то, что он на родине — он же в руках у государства. А значит, он в опасности. Особенно в случае с Ильдаром Дадиным. Отдельном случае. Мы понимаем, с чем имеем дело. Обратим внимание на эту обратную связь. Вспомним, что когда числительные начинают зашкаливать за четырехзначное число, даже это скотское преступное государство начинает как-то шевелиться. Сделаем для себя выводы. Значит, небесполезно шевелиться. Значит небесполезно активизироваться. В.Шендерович: Москалькова что-то изобразила, что считает излишним, надо дифференцировано подходить. Где она была месяц О. Чиж― Да как вам сказать. Ответы и обратная связь происходят на каких-то моментах, которые возможно отвечающие не считают особенно принципиальными. Через сколько Ильдар Дадин доедет, они сказать могут. Но если мы вспомним историю с проверками ФСИН, колонии после его заявления, чем окончилось. В. Шендерович― Спора между нами нет в том смысле, что мы живем в скотском преступном государстве. Где с врагом… О. Чиж― Мне в этом смысле тяжелее разделять понятие родины и государства, поэтому я не могу с вами согласиться. В. Шендерович― Ильдару Дадину очень легко разделить понятие родины и государства! Потому что он жил на родине, а государство его скрутило — вопреки Конституции, — и запихнуло, и пытало. И похищает. Очень легко отделить родину от государства! Никаких трудностей тут нормальному человеку, мне кажется, нет. Немножко напряжешься: легко отделить. Родина — это язык и среда обитания. В какой-то момент государство так заполняет своими правилами родину, что на родине становится трудно жить. О. Чиж― А хороший благородный человек может работать на государство. В. Шендерович― Если дурак. На наше государство. То есть умный и благородный — уже нет. Либо это какой-то Дон Кихот, который предполагает, что его приход в государственные структуры изменит каким-то образом это государство, либо это просто… О. Чиж― Это логика «чем хуже, тем лучше» тогда. В. Шендерович― Нет, это другая логика. Еще раз, давай разделим. Есть правозащитник. Правозащитник — мы говорили в связи с Лизой Глинкой об этом, можно говорить в связи — благотворитель, миссионер… — Чулпан Хаматова, Лиза Глинка. Господи, огромное количество благороднейших людей вынуждены вступать в контакт с государством, потому что если ты хочешь помочь, ты вынужден иметь дело с государством, которое заполнило собой все. Для правозащитника или миссионера здесь выбор сделан. Он хоть с чертом будет иметь дело! Вот надо помочь этому человеку. Для этого надо поцеловать Путину ручку – поцелуем Путину ручку. Гитлеру – Гитлеру! Какая разница? Надо спасти этого человека. Это задача правозащитника. Если мы говорим об обществе, об интересах общества, то в интересах общества сделать так, чтобы задача спасения человечества не зависела от целования ручки очередного упыря. Чтобы это производилось — в рамках закона. Как в Англии вышеупомянутой. В рамках закона. И чтобы совершенно неважно, Тереза Мэй там или Кэмерон. Совершенно неважно. А — есть закон, который выполняется. А если не выполняется, то у общества есть инструменты воздействия. Вот это желательная для нас… мы должны пытаться добиваться этого. А то, что пока так как есть, и Лиза Глинка для того, чтобы помогать (эффективнее помогать) что бомжам на Павелецком вокзале, что людям в Дебальцево под обстрелом в гуманитарной катастрофе (которую, впрочем, мы сами и создали… как и Павелецкий вокзал, впрочем)… То, что она вынуждена пользоваться помощью государства, потому что так эффективнее — да, это ее выбор. «Праведность на службе у порока», как я цитировал неделю назад. О. Чиж― Возвращаясь к Ильдару Дадину, Дмитрий спрашивает: а зачем власти так сейчас с ним. В. Шендерович― Да незачем. О. Чиж― В их же интересах его показать. В. Шендерович― Для этого нужны мозги, во-первых, мозги, во-вторых, минимальное представление об ответственности. Но какое может быть представление об ответственности? Номенклатурный человек рискует, только если выяснится, что он против Путина. О. Чиж― Но это же не про ответственность, это про свое собственное лицо, чтобы меньше было вопросов к тебе. В. Шендерович― Какое лицо? У кого лицо? О. Чиж― У каких-то людей… В. Шендерович― У Москальковой лицо? У кого? О. Чиж― ФСИН. В. Шендерович― У ФСИНа лицо?! Ты видела это лицо? О. Чиж― Наверняка есть какие-то люди с лицом… В. Шендерович― Ты видела лицо этого Касиева, который пытал Дадина. Ты видела это лицо? Его очень интересует, конечно, как мы с тобой к нему относимся. Зашибись. О. Чиж― Ну подождите. Именно по тому, как условные мы к нему относимся, в его фейсбуке несколько дней уже спрашивают, условного человека из ФСИН: где Ильдар Дадин. В. Шендерович― Да, но ему плевать на этот фейсбук! Когда спрашивают английский фейсбук, то — это немедленно переходит в BBC, а когда спрашивают BBC, то следствием этого являются многотысячные митинги у министерства и отставки. Так работает этот механизм. А у нас — ну, мы побуянили в фейсбуке, и они Христа ради нам сквозь зубы, так и быть — и спасибо, что не Узбекистан, хоть через месяц с лишним сказали: да жив, жив. Бросили они через зубы. Погодите, сейчас будет. Подождите несколько дней. Это, повторяю… — давай просто, чтобы точно понимали точку. Это конечно, не Узбекистан, где просто расстреляли бы из бронебойных — всех, кто задает вопросы. Как в Андижане. Но это гораздо ближе к Узбекистану, чем к Англии, где через сутки пошел бы в отставку человек, совершивший то, что совершили над Дадиным. А потом под суд. В.Шендерович: Огромное количество благороднейших людей вынуждены вступать в контакт с государством, заполнившим все О. Чиж― Где точка, после которой протест, общественная ли кампания или физические какие-то акции на улице, когда они получают шанс на отклик. Условно сегодня в Санкт-Петербурге дальнобойщики частично пытаются перекрыть трассу платную, которая север и юг соединяет. Потому что с чего она вдруг платная, если за нее город платит. В. Шендерович― Смотри, тут есть две темы. Одна тема собственно обратной связи. О ней мы уже говорили. Как только счет идет не на единицы, не на десятки, не на сотни, а на десятки тысяч, то власть довольно быстро меняет свое отношение. И мы это помним по соотношению избиения — митингов оппозиции с тем, как они себя вели на первой Болотной, на Сахарова, когда было 120 тысяч человек. Как они сразу начали ходить на цырлах, какие мирные были менты. Если ты помнишь. Как все были с белыми шариками, и очень все было вежливо. О. Чиж― Я бы даже сказала, что они были полицейские. В. Шендерович― Да, в этот момент ненадолго они вдруг стали полицейскими. Я очень хорошо, я рассказывал об этом, как бегал от Рыжкова (тогда — депутата) полицейский господин. Это одна тема. Вторая тема — что иногда такого рода случаи власть использует для того, чтобы выйти «во всем белом» как с дальнобойщиками. Может ОМОН послать, а может выйти и решить проблему. О. Чиж― Как захочет. Сейчас небольшая пауза. Скоро вернемся. НОВОСТИ О. Чиж― Это программа «Особое мнение». Мы остановились на том, что власть может по-разному реагировать на недовольных. Может придти красиво все разрешить, а может разрешить с помощью людей в форме. В этом смысле изменилось ли что-нибудь за 2016 год. Все равно есть какие-то тенденции всегда в течение года. В. Шендерович― Я не вижу никаких… Понимаете, тактические возможности у них огромные. У них стратегических никаких. Они себя загнали в угол вместе с нами. Мы сидим в том углу, в который они нас загнали. Внешне-политически, внутри-политически… Мало-легитимная власть, страна в изоляции, экономика стагнирует. Это реальность, в которую они нас загнали. Но при этом страна довольно большая, ресурсов еще достаточно, чтобы в тактическом отношении себя чувствовали вполне вольготно. Они могут закрутить гайки, могут сами отвинтить. Кстати, к вопросу о том, как может власть использовать в своих номенклатурных интересах такие сюжеты: Путин попросил прокуратуру проверить работу ФСИН. Вот, пожалуйста: он выходит весь в белом. Какие-то проблемы во ФСИН? – ну-ка давайте проверим. Гарант прав человека! А кто назначил людей в этот ФСИН? О. Чиж― А вы бы хотели, чтобы он этого не делал что ли. В. Шендерович― Я бы хотел, чтобы он сначала уволил прокуратуру, потом ФСИН, а потом мы бы уволили его — как малолегитимного. Я бы хотел так. О. Чиж― Его кстати большинство выбирает. В. Шендерович― Ничего большинство не выбирает. Кто его спрашивал, большинство? Вот — на Болотной встреча была народа с администрацией, 6 мая (2012 года  — ВШ). Вот так решается вопрос о власти у нас. С этих пор — не надо говорить ни о каких выборах. Так вот, вопрос не о том, чего я бы хотел, а вопрос о том, что позволительно сегодня. Сегодня этот лидер нации может себе позволить закрутить гайки, и открутить, и выйти во всем белом в ситуации с Дадиным, с ФСИН, сказать: ну товарищи, проверьте, поступили сигналы. Вышел снова в белом: он ни при чем, он отрекся от дел рук своих. То, что он сам назначал и этот ФСИН, и эту прокуратуру, которая должна сама проверять ФСИН без всяких его указаний. Это все за скобками. Он снова в белом. Но это мы не в первый и не в последний раз видим. О. Чиж― Я все-таки попробую к итогам 2016 года. Что мы имеем. Мы имеем за прошлый год немножко законсервированную Украину. Мы имеем Сирию. И развитие сюжетов с патриотизмом, с духовностью В. Шендерович― То есть не произошло ничего. О. Чиж― Сирия, Украина, наверное произошло. Смена вектора. В. Шендерович― Ну да. Но мы по-прежнему страна изгой. Страна со стагнирующей экономикой. Страна, ведущая войны на чужих территориях. С огромным уже счетом жертв. Все это случилось в 2014 году. Дальше это уже подробности. На Донбассе льется кровь… на Донбассе немножко прекратилось — в Сирии льется кровь. Путин вышел на внешнеполитическую арену. Это его единственный шанс сделать так, чтобы с ним считались за рубежом. Если бы не было войн, если бы он не был огромным военизированным монстром с ядерным оружием, то с ним бы никто вообще не разговаривал. Как не разговаривали до Донбасса. Ну, просто страна изгой и все. Сам себя выбросил из »большой восьмерки». Вот и все. Он заставил с собой разговаривать, поскольку у него острый — в том числе ядерный — нож в руке. Поэтому с ним вынуждены считаться и разговаривать. Некоторое количество тактических побед, одной из которых можно считать победу Трампа. Мутная вода; мутной воды стало больше. Это все тактические выигрыши. Стратегически все было так, как и было, повторяю: страна изгой, среди союзников список совсем печальный. О. Чиж― Вы меня удивили, что победа Трампа это результат тактических действий Владимира Путина. В. Шендерович― Нет. О. Чиж― Вы не переоцениваете… В. Шендерович― Нет, я не говорю, что Трамп победил из-за того, что за него был Путин. В.Шендерович: Спрашивают английский фейсбук, это немедленно переходит в BBC, а нам сквозь зубы через месяц: жив, жив О. Чиж― Какие-то хакеры… В. Шендерович― Нет, я говорю о том, что это можно считать… это изменение пейзажа можно считать тактической победой — или удачей, будем более точны действительно, — Владимира Путина. Но только тактической. Потому что через какое-то время, разумеется, пейзаж прояснится. А Трамп все-таки не Эрдоган и не Путин. К Трампу прилагается американская система противовесов, там есть (вместо нашей группы дрессированных собачек, так сказать, нашего Совета Федерации, парламента нашего), — там есть настоящий Конгресс, там есть свободная пресса, которая уже возит лицом по столу господина Трампа. И будет возить все четыре года. Поэтому Трампу придется считаться с реальностью. С данными разведки реальными — и мнением конгресса реальным. Через какое-то время мы увидим новый приступ антиамериканизма привычного нам. Потому что кто-то должен быть постоянно виноват. А что касается войн, то пока есть Путин, будут войны. Потому что в мирное время он никто и звать его никак. О. Чиж― Что касается парламента и некоторых ценностей, есть такой депутат ГД Виталий Милонов. Мы все знаем хорошо его имя. Он собирается в ГД внести проект закона о защите национальной гордости России к явлениям, которые представляют особую национальную гордость и к которым надлежит с особым почтением относиться. История Великой Отечественной войны, честь армии, научные достижения, память о крупнейших трагедиях, жертвах репрессий, погибших в катастрофах. У меня ощущение, что Виталий Милонов больше не попадает в тренд. У вас нет? В. Шендерович― Нет, он отрабатывает. У него есть своя ария, он ее поет. Он ничего другого не может и не умеет. И дай ему бог. Но тут опять симптоматика заключается в том, с чего мы начали: государство, совершенно противопоказанное людям. Никаких законопроектов о защите прав человека — Дадина, этой мигрантки, этого Дадина, этих «болотных», политических заключенных, людей, которые вымерзают там, сгорают; бесправие… медицины нашей… Ничего не слышно. Государство защищает само себя. «Честь армии». Как можно защитить честь армии, которая ведет захватническую войну. О. Чиж― А Виталий Милонов это государство? В. Шендерович― Конечно, государство. Кто же он еще. Он выражает совершенно ясно государственный тренд! Потому что в другом государстве он бы обитал в Гайд-парке, он мог бы залезать на табуреточку, что-нибудь говорить, собралось бы несколько желающих послушать сумасшедшего. Но у нас он депутат ГД, на нашем с тобой крупном содержании. О. Чиж― Я почему об этом задумалась. В конце прошлого года, например, группа депутатов от »Единой России» заговорила о законопроекте за наказание на всякие хулиганские действия при демонстрации художественных произведений. То есть на выставках, спектаклях. То, чем был как раз богат прошлый год. И создается ощущение, что этим людям в парламенте самим немножко надоел такой разгул людей, которые себя патриотами считают. В. Шендерович― Нет, дальше это внутренний дарвинизм номенклатурный. Им там махнули белым платочком, черным платочком (откуда-то сверху из администрации), сказали: тут убавьте, тут добавьте. Этому больше дали финансирование, этому меньше. Это они делят наши бабки. По-русски говоря. Там есть большая казна на патриотическое воспитание. Много желающих. О. Чиж― Но когда они ее сами регулировать начинают. Может быть, что-то они начнут подозревать. В. Шендерович― Оксан, они регулируют, кому достанутся наши бабки! У них свой дарвинизм. Мы к нему не имеем никакого отношения. Кроме того, что мы платим налоги, а они на них живут. Чего мы будем это обсуждать? По суммарному вектору мы видим, что эта ГД, как и прежняя ГД очень озабочена охраной государства от общества. Власть чрезвычайно озабочена своей охраной от общества! Для этого работает парламент, который принимает соответствующие законы, суды, которые охраняют это несчастное государство от Дадина, например. О. Чиж― От кого охранять? Все со всем согласны. Если верить социологам… В. Шендерович― Вот, это очень важная поправка: «если верить социологам». Судя по финансированию нашего ОМОНа и Нацгвардии, там наверху прекрасно понимают степень согласия. И готовятся к жесткому противостоянию с обществом. Просто противостояние это будет уже, когда дойдет, конечно, не белоленточным, конечно, никакие не либералы в следующий раз выйдут. Когда дойдет гиря до полу. Поэтому чего тут говорить. Так-то социология — это для, извините… О. Чиж― Хорошо, не социология. Мы можем заглянуть в прошлый год, вспомнить результаты выборов в парламент, которые сами за себя говорят. В. Шендерович― Какие результаты выборов? О. Чиж― Куча людей туда не пошли просто. В. Шендерович― Люди просто не пошли. Это значит отчуждение, это и есть — это ты называешь поддержкой? О. Чиж― Я считаю, что это инертная поддержка. В. Шендерович― Нет. Это по результату дает власти возможность остаться у власти. Но это не поддержка. А это выражение абсолютного отторжения от государства. Это окукливание. О. Чиж― Это не одно и то же разве. В. Шендерович― Нет. Поддержка это то, что было у Ельцина, когда 90% в 1990 году проголосовало. Это — поддержка. Это мы вышли и проголосовали. О. Чиж― Молчаливое согласие. В. Шендерович― Нет-нет. Вот это — поддержка! А когда мы говорим: пропадите пропадом, все равно вы себе нарисуете, у меня тут выходной день, я даже на вас… Это абсолютно советская инертность. В советское время я тоже, кажется, даже ходил, уже не припомню. Ставил какие-то галки. Это означало: вы живете своей жизнью, я живу своей. Пока еда не закончится, подчеркиваю. Пока вдруг не окажется блокадной очереди из магазинов в 1990-м году. До всякого Гайдара замечу. Пока просто еда не заканчивается! Когда заканчивается еда, то миллионы людей начинают интересоваться государственной политикой. Не Новодворская и академик Сахаров, а миллионы людей начинают интересоваться государственной политикой! Потому что еда закончилась. Потому что извини, детского молока нет. Я был молодой отец тогда. И вокруг меня вдруг начали собираться политически озабоченные мужчины. Когда кончается еда для ребенка. Вот только тогда начинается выражение мнения. А до тех пор, как сказано у Ежи Леца: если кричат «ура» — это означает, что еще терпят. О. Чиж― Вы сами заговорили про эти мотивы. Тут в 2017 году большая годовщина. Илья вас спрашивает: столетию революции, перевороту будет уделяться широкое внимание или власти эта тема не очень нравится. В.Шендерович: Мы по-прежнему страна изгой. Страна со стагнирующей экономикой, ведущая войны на чужих территориях В. Шендерович― Нет, они что-нибудь такое изобразят двусмысленное. В своих СМИ, конечно. Потому что, как вы помните, «распад Советского Союза — это главная геополитическая катастрофа». И команды еще никто не отменял. Значит, пропагандистов проинструктируют специально со Старой площади, в каком ключе это освещать. Посмотрим, в каком ключе они будут это освещать. О. Чиж― Кстати, в этом смысле сложно, потому что то, что было после 17-го это большое… В. Шендерович― Они справятся. О. Чиж― А до этого «Россия, которую мы потеряли». В. Шендерович― Нет, у них большой опыт шизофрении. И население радостно встречает эту шизофрению. Одобряет и поддерживает. Поэтому у них получится, не сомневаюсь. Дело в том, что их можно было бы поймать за руку, если бы была такая возможность. Но такая возможность будет только в фейсбуке. Поэтому десяткам миллионов телезрителей останкинских будет влита очередная порция дряни в башку, двусмысленной дряни по поводу этого столетия. От себя скажу, как журналист, писатель и человек, что пока мы не осознаем наш 20-й век как катастрофу, которая длится уже век и из которой мы не вышли, так не нашли в себе ментальных сил признать это катастрофой национальной… — до тех пор мы будем барахтаться в кровавых следах этой катастрофы. О. Чиж― Писатель, журналист и человек Виктор Шендерович. Его «Особое мнение» было сегодня в эфире. Большое спасибо вам и всем, кто принимал участие.

Ссылка на источник