О. Чиж ― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». Дьякон Андрей Кураев уже находится в этой студии. Здравствуйте. А. Кураев ― Добрый день. Со святыми днями вас. О. Чиж ― С праздниками. Потрясающая история в Санкт-Петербурге. Где живет человек, зовут его Дмитрий Угай. И он преподавал йогу, вел какой-то семинар о духовных практиках. И по заявлению местного жителя к нему пришли полицейские, теперь человека судят по закону так называемому Яровой. Эта история о чем? О том, что государство к этому пакету Яровой очень серьезно относится или наоборот о том, что не знает, что с ним делать или это какой-то казус исполнителя. А. Кураев ― Собственно говоря, это естественное следствие из этих идиотских законов Яровой. Так что посеяли озимые, пошли яровые, все нормально, сажать начали. В данном случае что произошло. В чем идея была, и я действительно идею подобную закону Яровой высказывал еще в 90-е годы. Что хорошо было бы помочь людям ориентироваться в потоке религиозной информации, которая обрушивается на них. И поэтому попробовать если не ликвидировать, то хотя бы ограничить феномен анонимной конфессиональности. О. Чиж ― А что это такое? А. Кураев ― Это когда человеку идет какое-то приглашение, призыв, а он не знает, куда его зовут. То есть вечер христианской музыки. А кто это, может иеговист, а может быть православный, может католик. Просто название такое общее. Или духовный центр. Чего духовный. Кто там, что, понимаете. О. Чиж ― Звучит хорошо, но что на практике — неизвестно. А. Кураев ― Поэтому действительно было бы здорово, чтобы на всех изданиях, на всех рекламах, всех проповедях была бы торговая марка, что называется. Вот кто. Как производитель указывается на любом товаре и любой книге издательство и типография, точно также и здесь, чтобы было указано, собственно говоря, чью позицию представляет данный носитель текста. По-моему, это нормально. Чтобы у человека была возможность хоть какой-то контекст узнать. Кто обращается. Но штука вот в чем. Что это ограничение может быть, когда ограничивается активность только организации. О. Чиж ― То есть. А. Кураев ― Скажем, этот человек, если он читал лекцию от имени общества сознания Кришны, то в этом случае и при этом не сказал этого, то в этом случае, наверное, его задержание справедливо. А если это просто была его личная позиция, человек просто о своих личных убеждениях рассказывал, которая не обязана совершенно совпадать с позицией любой из религиозных общин мира. Это его личные взгляды, его личный коктейль, который у него в мозгах взболтан. То почему должны какие-то меры к нему приниматься. Если это людям интересно, пусть они с ним беседуют. Какие проблемы-то. Не надо называться ложными именами. Скажем, если человек не является православным, не надо называть себя православным, представителем РПЦ. То есть чужие лейблы похищать не стоит. Это действительно не стоит. Если ты хочешь от имени известной организации говорить, и что называется пользоваться ее раскрученностью, как называется в мире бизнеса-то… О. Чиж ― Пиар, имидж. А. Кураев ― Когда продают… О. Чиж ― Маркетинг. А. Кураев: Мы видим, что в последнее десятилетие религия может быть убийственно опасна А. Кураев ― Нет. А продают именно лейбл торговую марку. Тебе дают некое ноу-хау, Макдоналдс и еще что-то и ты открываешь аналогичный по технологии ресторанчик, свои деньги вкладываешь… О. Чиж ― Франшиза. А. Кураев ― Да. Совершенно верно. Вот если ты хочешь чужой франшизой воспользоваться, будь честен с этим. В том числе в религиозной области, в религиозной проповеди. Но здесь могут быть плюсы, если ты пользуешься франшизой, а могут и, потому что люди доверяют, они что-то об этом уже слышали, а про Васю Петрова ничего не слышали, а могут быть и минусы. Потому что у этой организации могут быть какие-то проблемы уже. В данном обществе в данную минуту. Но если человек говорит без франшизы, просто сам от себя, то в данном случае претензии могут быть только к содержанию его проповеди. Если там не было экстремистских призывов, не было обзывания какими-то «некошерными свиньями» тех, кто с ним не согласен и так далее, то за что же арестовывать. А самое мерзкое в этой истории то, что донос был написан за несколько дней до того, как лекция состоялась. То есть заранее по самому факту, само слово «йога» ввело уже в возбужденное состояние каких-то православных активистов и они решили воспользоваться. Нажать на крючок. О. Чиж ― То есть получается, что в части, которая касается религиозных организаций, у пакета Яровой недостаток только тот, что он не описывает права людей, не принадлежащих к религиозной организации. А. Кураев ― Там много разных недостатков. Просто сейчас нет этого текста перед глазами, поэтому не будем туда вчитываться. То есть я просто хочу сказать, что, во-первых, не надо огульно это отрицать, своя правда в этой законодательной реакции есть. Как это выполнено, это может быть, выполнено ужасно и вполне вероятно я в свое время критиковал, когда текст был перед глазами, по-моему, там был запрет домашних частных бесед. О. Чиж ― Запрет на миссионерскую деятельность вообще для всех незарегистрированных религиозных организаций. А. Кураев ― Очень такое странное. Но главное как можно запретить людям дома о чем-то говорить. Ну кому интересно, люди собрались, они беседуют о том, что им важно и интересно. Почему это запрещать надо совершенно непонятно. И в данном случае никакого я считаю правового основания для прекращения этой лекции, которая проходила не в муниципальном учреждении, не в государственно-образовательной сфере, то есть опять понятно, что государство может ограничивать религиозную деятельность в стенах своих структур. Особенно образовательных. Это может быть. Но в данном случае это чисто общественный форум был и поэтому непонятно, на каких основаниях можно было это прекратить. О. Чиж ― А зачем государство вообще должно это регулировать. Разве это не дело церкви. Поучить свою паству тем верить, этим не верить. В это верить, в это нет. И оберегать их как-то именно воспитанием что ли, а не административными запретами. А. Кураев ― Государство всегда пробует, для этого и существует, чтобы обеспечивать определенную безопасность своих собственных граждан. В том числе безопасность потребителя. Если мы говорим о рынке продуктов, например. Это касается рынка информационных продуктов тоже. Плюс, когда речь идет о религиозной деятельности, то мы видим, что в последнее десятилетие религия может быть убийственно опасна. И поэтому… А. Кураев: Слава богу, консенсуса в стране нет О. Чиж ― Она всегда могла быть убийственно опасной, средние века… А. Кураев ― Средние века были давно. А  в 19-20 веках полегче с этим делом было. Последнее десятилетие вдруг неожиданно для всех снова обнажило эту тематику. Поэтому с одной стороны буквально вчера я беседовал в Доме журналистов с детьми, школьниками в местной школе юного журналиста, и там девочка одна спрашивала по поводу ислама, можно ли писать о том, что у преступления есть такие-то конкретные авторы или нельзя. Все это надо скрывать и так далее. И вот штука в том, что совершенно понятно, что если человек идет на преступление, значит, он прочитал свою священную книгу через какие-то очки. Потому что убивают не те, кто начитались сказку про Винни-Пуха или Карлсона, они вполне определенную книжку прочитали и пошли во имя ее убивать. А что нам здесь делать. Я думаю, мы можем просить, в том числе и государство своими методами предложить другие очки этим читателям этой книги. То, что происходит сегодня в Германии, между прочим. Когда создаются в Европе свои центры исламистского образования. И в России, то есть не ждать, пока приедут активисты религиозные из Пакистана или Афганистана или Саудовской Аравии, а предложить свою культуру прочтения Корана, которая делала бы этих людей нашими мирными соседями. Чтобы не через мушку прицела на нас смотрели. То есть мы будем рады, и государство реально вкладывается, чего при президенте Медведеве миллиард рублей был на это дело выделен. На развитие системы исламского образования в России. Это нормально. Для этих целей введен урок основ религиозных культур в 4-м классе. То есть это политическая цель, политический проект. Состоит в том, чтобы пойти к детишкам до того, как они стали подростками, пока котята не стали львятами, пока в них нет подростковой сексуальности и соответствующей агрессивности, в их кругозор ввести знание о том, что люди делятся не только на мальчиков и девочек. Есть другие идентичности, это не повод для драки. О. Чиж ― В уже упомянутом законе Яровой есть еще одна вещь, связанная с религиозными организациями. Это обязанность наносить определенную маркировку на литературу. А. Кураев ― Я об этом и говорил. О. Чиж ― И с этим тоже была связана история в недавнем прошлом, когда организацию «Армия спасения» оштрафовали, во-первых, во-вторых, изъяли Библию, и было судебное решение ее вообще сжечь. Вот сегодня стало известно о том, что вышестоящий суд решил ее не уничтожать, просто конфисковать. Удивило вас, что все-таки они решили текст не жечь. А. Кураев ― Это беззаконие то, что они уничтожили Библию. О. Чиж ― Это вы иронизируете. А. Кураев ― Нет, я не иронизирую. Я на полном серьезе. Потому что логика поведения ровно та же самая, что уничтожение испанских помидоров. Или контрабандной икры на Дальнем Востоке. Ни то, ни другое, ни третье не нравится. То есть мне не нравится, когда выбрасывают на мусор контейнеры с икрой. Или когда по Красной площади идет колонна тракторов, которые в минувший год раздавили 20 тонн яблок. Ура, товарищи. Мне это не нравится. Но если есть такая практика, и она, кстати, не только русская. Уничтожение контрафактной продукции, будь то диски и так далее… О. Чиж ― С книгами все-таки, которые не признаны противоречащими закону. А. Кураев: Закон не есть нечто неприкасаемое для интеллекта А. Кураев ― Поэтому в данном случае у нас нет сомнения в качестве испанских помидоров. Или дальневосточной икры. Точно также нет сомнения в качестве этого тиража Библии. Текст вполне аутентичный, совпадающий с синодальным, официальным текстом РПЦ. Поэтому в самих по себе этих помидорах, икре или книге нет угрозы. Поэтому я считаю, что здесь имело бы смысл протестовать против вообще практики, почему это все уничтожается. Да хорошо, если надо назначить дополнительную экспертизу. Медицинскую, какую-то еще. Потому что икра действительно может быть в чем-то зараженной. Чем-то. А может быть избыток химии в помидорах, все может быть, но провести экспертизу этой партии дешевле, чем ее уничтожить. И лучше, на мой взгляд, все это направить в какие-то те уголки нашей необъятной родины, в которых люди будут рады этому. О. Чиж ― Получается, что у судьи Ленинского районного суда Владивостока то ли победило религиозное чувство, то может быть какой-то логический подход, и она пошла против закона? А. Кураев ― Нет, она пошла по закону, который мы сегодня имеем. Вот те, кто отменили, они пошли против закона. О. Чиж ― Вот она отменила. А. Кураев ― Значит, она пошла против закона, да. Но при этом откликнувшись на позицию Московской патриархии. О. Чиж ― Которая находила излишними эти меры. А. Кураев ― Совершенно верно. О. Чиж ― А вообще то, что такие истории происходят во Владивостоке, в Санкт-Петербурге с этим человеком, то, что они попадают в пристальное внимание новостей, что становятся очень быстро известными, это свидетельствует скорее о том, что это единичный случай и никто не вылавливает ни маркированную литературу, ни Библии. Людей, которые ведут семинары по каким-то практикам и значит, что получается, закон не работает. А. Кураев ― Петербургская история это фейсбучная история. В большую прессу она так и не попала. До, может быть, нашей с вами беседы. О. Чиж ― Нет, нет, я читала. А. Кураев ― То, что все-таки что-то из этих инцидентов попадает в прессу, означает, что, слава богу, консенсуса в стране нет. О. Чиж ― Это — слава богу? А. Кураев ― Конечно. О. Чиж ― Почему? А. Кураев ― Потому что должны быть разные позиции. Нельзя всю жизнь шагать строем. О. Чиж ― Ну а как быть, если одна из этих позиций является законом. Получается, что он обязателен для исполнения. Значит, вторая партия она нарушает его. А. Кураев ― Закон не есть нечто неприкасаемое для интеллекта. Может быть, руки пусть не торопятся нарушать этот закон, а голова имеет полное право его разносить в пух и прах. О. Чиж ― И, видимо, пользуется этим правом. А. Кураев ― И кстати вот что стоит заметить. Особенно в нашей стране имеет смысл, знаете, когда проходит обсуждение законопроекта в парламенте, при этом обязательно прилагается какая-то экономическая записка. То есть, во сколько обойдется принятие, реализация закона. О. Чиж ― Мы ее как правило не видим. А. Кураев ― Это неважно. Но она есть. То есть какие-то будут доходы для бюджета или напротив какие-то траты. Так вот я думаю, что в наших условиях хорошо бы еще одну закрыть, пусть даже закрытую записку, то есть систему защиты от дурака. О. Чиж ― Как это должно работать? А. Кураев ― Ну, то есть продумать, какие идиотизмы могут последовать из исполнения этого закона нашими не всегда умными исполнителями. О. Чиж ― Это непрогнозируемая история. События развиваются довольно всегда непредсказуемо… А. Кураев ― Говорят, что просчитывается коррупционноемкость законопроекта. Точно также и здесь, а давайте просчитаем идиотовпечатляемость или впечатлительность этого проекта. Кто и как сможет его по-идиотски истолковать. Вы знаете, когда я писал учебник для школы по основам православной культуры, над моей душой стояла такая опытная злая училка. Хорошая на самом деле. Но с точки зрения детей злая. И она вот била меня по макушке, и она читала мой текст глазами учеников. О. Чиж ― Она как редактор работала что ли? А. Кураев ― Да. И она мою рукопись нещадно критиковала, глазами какого-нибудь мальчишки хулигана пятиклассника читала. Вот чья роль в классе работать шутом, поэтому его социальная задача все перевирать в максимально худшую пошлую сторону. Какие-то словечки или картинки и так далее. Это очень важно, это правильно. Это надо, когда ты для детей пишешь определенного возраста, надо исходить из того… О. Чиж ― Нужно доводить до абсурда всегда. А. Кураев: Патриарх Кирилл рекламирует и проповедует мифологемы своего сталинского советского детства А. Кураев ― Они постараются. Поэтому надо поменьше давать им поводов. О. Чиж ― Так мы ни один закон не примем мне кажется. Всегда будет какой-то казус исполнителя, который все доведет до абсурда. Еще одна тема. Это история Ильдара Дадина, теперь стало известно, где он находится. Это колония в Алтайском крае. Но больше месяца его близкие, семья, друзья не знали, что с ним, как он. В начале декабря человек выехал из одной колонии и как-то пропал на 30 с лишним дней. А. Кураев ― Пожалейте ваших слушателей. Они об этом слушают 48 часов в сутки. О. Чиж ― Они вас об этом не слышали. А. Кураев ― Ну неважно. О. Чиж ― Зачем? А. Кураев ― Я ничего нового не скажу им здесь. О. Чиж ― Может быть, вы можете предположить, в чем логика действий. А. Кураев ― Мне лень об этом думать, слушайте. Я не думаю на те сюжеты, на которые думают десятки других голов. Ну зачем мне туда впрягаться. О. Чиж ― У нас связанная с этим есть история. Косвенным образом. Есть колония номер 20 в Мурманской области, сейчас родственники осужденных пишут письмо Владимиру Путину с просьбой, там идет реорганизация этого учреждения, родственники просят не переводить заключенных в другие места, потому что в том числе боятся, что они окажутся в той самой Сегеже. Но я обратила внимание вот на что… А. Кураев ― Давайте я обращу внимание на то, что произошло за последние дни в религиозной жизни. Честное слово, это поводы не менее интересные. Но почему же вы их игнорируете. Убитая игуменья в минском монастыре. Убита своей послушницей. Объявлен приговор священнику Псковской области за хранение и провоз наркотиков, и хранение пистолета. А местный митрополит заявляет, что это замечательный батюшка, хотя приговор уже вынесен и не обжалован в установленные сроки. Митрополит, причем этот батюшка назначен на место гнобимого этим митрополитом отца Павла Адельгейма. О. Чиж ― Это сюжет какой-то просто. А. Кураев ― А вы извините, про что говорите. Или скажем, не трагические сюжеты, а скорее из мира комедии. Патриарх посетил рождественскую елку в Кремле. О. Чиж ― А что же в этом комедийного? А. Кураев ― Во-первых, там была группа детей в пионерских красных галстуках. Учитывая, что юный Володя Гундяев, судя по его рассказам, никогда не носил красного галстука, то присутствие на патриаршей елке этих юных пионеров уже само по себе интересное событие. Но дальше интересно, что за сестрички сидят рядом с патриархом справа и слева. Я этим заинтересовался сегодня. Девочка она сидит уже не первый раз рядом с патриархом на его якобы детских импровизациях. Как блогеры сегодня шутят, что рядом с Владимиром Владимировичем нашим всегда одни и те же лица из народа. Переодеваясь. Вот также одна и та же девочка уже не первый раз оказывается… О. Чиж ― Дежурная девочка для кадра что ли. А. Кураев ― Да, очень интересно. А папа этой девочки при этом живет в Мадриде. И у него какая-то компания по торговле каким-то типа Гербалайфа в России. И он говорит, первый миллион я заработал в 21 год. И вот тут вопрос, а официальная версия патриархии, что девочка сама из Чебоксар написала патриарху письмо: а можно, ваше святейшество, с вами встретиться. И конечно патриарх наш так доступен. А что папа миллионер и что он работает ртом на сцене еще между делом. О. Чиж ― Но не может же ребенок расплачиваться за миллионы папы. А. Кураев ― Не может. О. Чиж ― У нас небольшая пауза, скоро вернемся. НОВОСТИ О. Чиж ― Это «Особое мнение» дьякона Андрея Кураева. А почему так важно, из какой семьи ребенок, который находится на елке в Кремле. В конце концов, разве это имеет значение? А. Кураев ― Это имеет значение, потому что официальная пресс-служба делает вид, что это чуть ли ни просто такая дедушкина отзывчивость. Случайный мальчик или девочка написали письмо, патриарх встретил. На самом деле все неслучайные связи. О. Чиж ― Такого не было? А. Кураев: Большевики это иностранные агенты чистейшей воды А. Кураев ― Это или спонсоры или деловые партнеры. А вот мальчик там, опять же и Интерфакс и патриархия, патриарх в своей речи сказал, вот шестилетний мальчик Гриша Ворончев, он спортсмен, он отказался ехать в Австрию на соревнования, потому что это приходится на время великого поста. Что за мальчик. Оказалось вид спорта – горный слалом. На минуточку это самый дорогой вид спорта. Самая дорогая экипировка. И конечно самый московский. То есть в Москве гигантским слаломом самое оно заниматься. На лыжах по спускам. Здесь такие Альпы у нас рядом и так далее. А теперь кто его папа-то. А папа господин Ворончев простите за долгую цитату, начальник отдела обеспечения государственных закупок управления имущественного комплекса капитального строительства Росспорта. Член президиума совета при президенте РФ по развитию физкультуры и спорта, спорта высших достижений, подготовки и проведению 22-х зимних олимпийских игр. О. Чиж ― С одной стороны елка в Кремле, там много разных детей. В том числе и детей серьезных родителей. А. Кураев ― Вопрос в том, кто рядом с патриархом. Все-таки некая элитарность она здесь все равно есть. Хотя декларируется нечто противоположное, напротив наш патриарх доступен, он со всеми, он с детишками. А все-таки, оказывается, нет. Это все равно лица определенного круга. Вот на это просто я обращаю внимание. А плюс к этому, конечно, еще возникает вопрос, а вот отец этой девочки, который свою компанию по какому-то своему псевдомедицинскому питанию создал, не пользует ли он этим еще и патриарха вдобавок ко всему. Тоже интересный вопрос, особенно учитывая молодую дружбу нашего патриарха с Джуной Давиташвили. О. Чиж ― Как-то очень грустно, что дети в этом являются каким-то предметом доказательства что ли… А. Кураев ― Дети счастливы. Конечно, когда заявляют, что мальчик сам отказался шестилетний ехать в Австрию. Потому что пост понимаете ли на дворе великий. О. Чиж ― Может, принято так в семье, в конце концов. А. Кураев ― Вокруг меня много православных семей, уверяю вас, ни в одной из них, во-первых, шестилетнему ребенку не дадут право принять такое решение, во-вторых, уж точно не по этому мотиву. И, в-третьих, шестилетних детей обычно не постят. О. Чиж ― А почему вас так удивляет эклектика патриарх и дети в пионерских галстуках. В конце концов, у нас федеральное телевидение постоянно транслирует праздничные богослужения, на котором стоят вчерашние коммунисты. Сегодняшние коммунисты. Люди из органов… А. Кураев ― Я имею право удивиться. Особенно пикантность ситуации в том, что когда нынешний патриарх впору своего предизбрания, избрания, вхождения в должность создавал себе имидж, то он постоянно подчеркивал, что он такой героический отрок, антипионер. И даже пионерский галстук не носил в школе. Хотя его требовали, и даже он почти подвергался гонениям из-за этого. О. Чиж ― Если мы вспомним какие-то выступления… А. Кураев ― А если мы еще вспомним слова патриарха про Сталина. Про советский период нашей истории и так далее, то здесь выстраивается очень интересная цепочка. О. Чиж ― Как раз про период, с этим связанный я и пытаюсь вас спросить применительно к колонии номер 20. Помимо жалоб самих родственников осужденных, видела комментарий местного правозащитника, который раньше работал в региональной ОНК. И она среди прочего говорит, что колонию нельзя закрывать из-за того, что это историческое место. Там располагался один из ГУЛАГовских лагерей. А. Кураев ― Ну ради бога. Вот колонию закройте, а ее поселите в статусе хранительницы. О. Чиж ― А как вы думаете, их нужно вообще сохранять? А. Кураев ― Нужно. Но не в действующем режиме. О. Чиж ― Как музеи. А. Кураев: Ватикан столетиями свое грязное белье сушит на глазах у всей Италии А. Кураев ― Да. Как Освенцим, Дахау стоит, но к счастью там нет заключенных. Точно также и здесь. Для памяти это должно быть. О. Чиж ― А когда мы говорим про Освенцим это все-таки большой перелом сознания, который произошел в 20 веке. У нас как-то мне кажется среднестатистический человек на улице скажет, что сажали кого надо. А. Кураев ― Меня поразило, что когда патриарх Кирилл посетил впервые в своей жизни Новочеркасск, он ни словом не упомянул и не пошел поклониться к памятнику расстрелянным рабочим. Ведь если честно Новочеркасск кому и чем он известен. Только одним, мировой значимости и действительно событие трагическое. Расстрел этих рабочих и бунт. И патриарх как-то проехал мимо. О. Чиж ― А это какая-то осознанная позиция? А. Кураев ― Да конечно. О. Чиж ― Почему? А. Кураев ― Власть всегда права. О. Чиж ― Не вяжется позиция «власть всегда права» с судьбой церкви в 20 веке. А. Кураев ― Очень интересно было бы об этом с патриархом поговорить. Но сейчас предлагает такую странную позицию. Очень такое какое-то клиповое мышление на самом деле называется. Здесь читаем, здесь не читаем. Здесь рыбу заворачиваем. Вот скажем, сейчас на днях было его рождественское обращение. И там очень интересный был тезис о том, что мы должны, потому что идет столетие того 17-го года, будем сейчас вспоминать, и мы должны помнить, к каким трагедиям, страшным ошибкам это привело и так далее. Штука вот в чем. Что предлагается по сути разговор о чужих трагедиях, ошибках. То есть попытки поставить вопрос, а что в жизни церковного руководства привело к таким мощным антицерковным настроениям. Этот вопрос не ставится. То есть причина болезни — скальпель хирурга. Вот причина болезни. Не то, что копилось годами в организме и вызвало необходимость хирургического вмешательства, скальпель хирурга причина твоей болезни и твоей боли. Конечно, бывает, что скальпель хирурга ухудшает ситуацию, это правда, но ни один человек в здравом уме и трезвой памяти не пойдет просто так на хирургический стол ради интереса. Значит что-то уже наболело. А вот это табуированная тема в нашей церковной мысли. О. Чиж ― Про наболело? А. Кураев ― Чем мы болели, что господь положил нас под скальпель хирурга. Большевиков тех же самых. Хирург оказался увлекающимся. Прямо скажем. Малость садист. Это тоже было. Но и болело. И, может быть, мы сами не очень ощущали, что больны, но господь иначе наше состояние оценил. О. Чиж ― То есть, значит, вождь, который находится, неважно как называется в текущий момент, он что-то вроде кесаря и наместника в сознании современного руководства РПЦ. А. Кураев ― Если бы только современной. А дело в том, что патриарх вообще он пробует тиражировать клише. Не как историк, а именно мифологемы. И эти мифологемы все из сталинской школы, вот что удивительно. То есть патриарх Кирилл рекламирует и проповедует мифологемы своего сталинского советского детства. Тут и Иван Грозный, который мудрый правитель, ему надо ставить памятники. И конечно, сам Иосиф Виссарионович. Вот единственное в эту схему не укладывается это еще все-таки Николай Второй тоже хороший и святой. О. Чиж ― В этой связи 17-й год это год большой годовщины очень, а есть какое-то определившееся, сертифицированное установленное и одобренное мнение на этот счет государства, как вообще относиться к этому периоду. Потому что про распад СССР мы знаем большая геополитическая катастрофа. Про 17-й год не очень понятно. Если была Россия, которую мы потеряли… А. Кураев ― Здесь шизофрения конечно, у нашей государственной идеологии. Потому что с одной стороны большевики это иностранные агенты чистейшей воды. О. Чиж ― Понаехали из Германии. А. Кураев ― Конечно. На деньги немецкого генштаба и так далее. По большому счету то, что они сделали это воинское преступление. То есть призывать к свержению режима власти в условиях ведущейся войны тяжелейшей это конечно воинское и военное преступление. Призвать солдат уйти с фронта, бросить оружие, обернуть свое оружие против офицеров, генералов и так далее, это воинское преступление несомненное. То есть с одной стороны вроде бы как бы тут есть проблема та же, что была у советской власти. Они героизировали революционеров, воспитывали молодежь на примере этих революционеров, а если вдруг какие-то мальчики решали всерьез, а давайте мы вот и сейчас попробуем этим же путем пойти, они за это получали реальные сроки. О. Чиж ― Но тут же еще проблема не только копирования поведения, бунта. Примеры бунта. Но и некий конфликт ценностей. До 17-го года и после. Потому что все-таки есть определенное количество «мифов», связанных с этим периодом. А. Кураев: Если человек идет на преступление, значит, он прочитал свою священную книгу через какие-то очки А. Кураев ― Это мир каких-то мифов в дурном смысле этого слова. Для патриарха Кирилла главная ценность советской эпохи это якобы солидарность. Это в стране стукачей солидарность? В стране, где миллионы доносов, солидарность? Я не знаю, в каком мире он жил. О. Чиж ― Марина спрашивает, смотрели ли вы фильм «Молодой папа». Мы уже выяснили, что да. И как вы считаете, а возможно ли было снять что-то подобное, например, об РПЦ? А. Кураев ― Мы уже об этом говорили в этом же эфире несколько месяцев назад. Я говорю, что нет, это невозможно. Я думаю, что фильм этот умная католическая пропаганда, между прочим. О. Чиж ― Почему? Там же очень такой неоднозначный папа. А. Кураев ― Понимаете… О. Чиж ― Непонятно, кто он на самом деле. А. Кураев ― Католики, которые занимаются этими вещами, это умные люди и они умеют делать не сусальные картинки, а проблемные сюжеты. Например, Грэм Грин «Сила и слава» роман. Начинаешь читать – кажется, это антицерковный памфлет. А это классика католической литературы. Кончается финал удивительно, такой именно христианский. Можно вспомнить какой-нибудь аналогичный фильм «Святой Ральф», например. Тоже, кажется, что поначалу будет очередной памфлет на тему монахов-педофилов, оказывается совсем иначе. Да, первые серии кажется, что просто запредельный стеб. Но потом в финале первого сезона, по крайней мере, я не знаю, что будет во втором, но в финале первого сезона по всем направлениям он оказывается практически прав. О. Чиж ― А почему это невозможно… А. Кураев ― И вообще, что называется, (неразборчиво) уже сегодня в конце. О. Чиж ― Почему невозможно здесь. Я не административную историю имею в виду. Не дадут денег, не разрешат съемки. А в чем проблема, у нас сознание другое? А. Кураев ― Дело в том, что отчасти, потому что католики настолько давно живут под прицелом критики повседневной, более того, однажды я спросил, беседовал с одним итальянцем, умным итальянцем на эти темы, и меня интересовало понять, как может современный человек верить в догмат о папской непогрешимости. Я поэтому к нему пристал. Он говорит: а мы не верим, мы итальянцы в это не верим. Я говорю: как? – Ну это для поляков догмат, для португальцев. Я говорю: а почему? – Ну понимаете, Ватикан столетиями свое грязное белье сушит на глазах у всей Италии на заднем дворе своем. Это их задний двор, но соответственно глаза всей Италии. Поэтому для нас здесь проблем и сомнений не может быть. Так вот, умные люди в Ватикане это понимают, и поэтому они не тратят средства и мозги на пар. На гудок простите. Паровозный. Какие мы замечательные, прекрасные и так далее. Поэтому они действуют в стиле, которые еще в »Декамероне» Боккаччо. Известная новелла о том, как один еврей, который думает, креститься ему или нет, едет в Рим, а потом все-таки принимает решение креститься и в ответ на расспросы говорит: ну понимаете, я видел в жизни пап, кардиналов, эти люди делают все от них зависящее, чтобы уничтожить церковь. Но если она, тем не менее, жива, значит она действительно от бога. А у нас хотят быть святыми и отлакированными во всех подробностях. Начиная от сияющих туфель, кончая сияющим крестиком на митре. И поэтому любая не то что критика, человечность, человеческие подробности жизни отторгаются с самого начала. О. Чиж ― Спасибо большое. «Особое мнение» дьякона Андрея Кураева. Спасибо вам.

Ссылка на источник