О. Пашина ― 14 часов и 5 минут в столице. Мы продолжаем наш воскресный эфир. Меня зовут Оксана Пашина. Марина Лелякова за звукорежиссёрским пультом. Ну а в студии программы «Дифирамб» — актёр Максим Виторган. Добрый день. М. Виторган ― Здравствуйте, здравствуйте. О. Пашина ― Так, ага… М. Виторган ― Узнали меня? «Так, ага…» О. Пашина ― Да. Я надеюсь, Сетевизор показывает и видно хорошо. Нас снимают, так что — да. Мне тут принесли подарки — билеты в театр. Ну, я не знаю, об этом мы поговорим позже. За самый лучший вопрос подарим билеты, так что ваши вопросы вы можете присылать на номер +7 985 970-45-45. Вопросы, кстати, уже есть, они до эфира ещё приходили. М. Виторган ― Давайте некомплиментарные. О. Пашина ― Они очень некомплиментарные. Вопрос вообще странный, я бы сказала, потому что программа «Дифирамб» — это дифирамб в адрес Максима Виторгана, а спрашивают: «Как вам быть мужем Ксении Собчак?» — красивой, умной, блестящей женщины. Каково оно? М. Виторган ― Мне зашибись! Завидуйте мне! О. Пашина ― Да? М. Виторган ― Да. О. Пашина ― То есть, в общем, сбить с толку этим вопросом не удастся? Всё хорошо? М. Виторган ― Да. О. Пашина ― Никакой ревности популярность и общественный вес жены не вызывают? Вы знаете, как бывает так. Ну, честно сейчас ответьте. М. Виторган ― Слушайте, вы знаете, нет, потому что… Как вам сказать? Смотрите… О. Пашина ― Ну, есть мужчины, которые любят женщин попроще, чтобы самому блистать на фоне. М. Виторган ― Знаете, почему московский «Спартак» никогда не встретится с клубом «Милан» в Чемпионате России? О. Пашина ― Не знаю. Я не футбольный болельщик. М. Виторган ― Потому что клуб «Милан» не участвует в Чемпионате России. О. Пашина ― А, понятно. То есть не надо вступать в конкуренцию. М. Виторган ― Поэтому — нет. У нас поляны, на которых мы конкурируем, на самом деле людям представляются значительно большими, нежели они есть. Мы, в общем, в этом смысле — вот в том, в котором, наверное, задают этот вопрос — мы люди достаточно разные. И один из нас любит публичность, другой — наоборот, не любит. Поэтому — нет, мы в этом смысле лишены этой соревновательной составляющей. О. Пашина ― То есть вы не любите светскую жизнь, блистать, выступать, светиться на публике? М. Виторган ― Я вообще не люблю лишний раз выходить на сцену. О. Пашина ― Вот так вот! М. Виторган ― Да. О. Пашина ― Вот с этого момента уже вообще интересно. А почему тогда такая профессия? М. Виторган ― Ну, я люблю выходить на сцену по профессии. Но вот даже в каких-то, я не знаю, компаниях людей я, в общем, крайне редко когда солирую, и мне для этого нужна какая-то подготовка определённого рода. А так я, в общем, с удовольствием слушаю, что люди говорят. О. Пашина ― А как вы готовитесь? Какая подготовка? Аутотренинг? Может быть, вы… М. Виторган ― О, это страшное дело! Давайте не будем говорить об этом в эфире. О. Пашина ― Так, хорошо. М. Виторган ― Но иногда бывает. О. Пашина ― Понятно. Про конкуренцию на поле. Ну а как же? Вы же даже в одном спектакле играли с женой? М. Виторган ― Ну, послушайте, не играли, а играем. Этот спектакль вернётся в репертуар Театра наций. О. Пашина ― Вернётся, да? М. Виторган ― Да. Он должен быть, если не ошибаюсь, в самом конце, по-моему, марта уже. Будем его вспоминать. Мы его прервали в связи с известными обстоятельствами, эксплуатацию его. А так — нет. Ну а какая? Там мы занимаемся одним делом. Наверное, бывают случаи, когда артисты, играющие в одном спектакле, друг с другом конкурируют. И об этом даже, в общем, есть какие-то и художественные произведения. О. Пашина ― Ну да. М. Виторган ― Но я вам должен сказать, что мне в жизни везло. Вот с 1993 года, как я закончил институт, я ни разу не попадал в такую ситуацию. Я попадал в ситуацию, только когда артисты, играющие в одном спектакле, являются соавторами и сотоварищами по одному общему делу. А потом, какая между нами может быть в этом смысле конкуренция? Я всё-таки… О. Пашина ― Кому больше цветов подарят после спектакля зрители. М. Виторган ― Нет, послушайте… О. Пашина ― Кого вызовут на бис. М. Виторган ― Нет-нет, это вообще не те единицы измерения какие-то совершенно, поэтому давайте на этом уровне даже не будем об этом говорить. О. Пашина ― А как вообще пришла эта идея? Просто нашим слушателям расскажите поподробнее. Это вы привели Ксению в театр? М. Виторган ― Нет, ничего подобного. Я не знаю, кто первый это придумал: режиссёр Филипп Григорьян, который поставил этот спектакль; я не знаю, может быть, Женя Миронов; может быть, Рома Должанский. Я не знаю, кому первому пришла в голову эта идея. Дело в том, что там занятная ситуация, потому что примерно за год до этого нам уже предлагали играть, и именно »Женитьбу». Но это предлагался такой антрепризный спектакль, который собственно был задуман и построен исключительно на горячей новости нашего соединения, наших персон и собирался всячески это эксплуатировать. И тогда мы отказались от участия в этом. Я на этом жёстко настоял. Потому что Ксения — человек такой, что она готова хвататься за всё, она любит всё попробовать, тем более что-то новое. Но под моим давлением мы тогда от этого отказались, потому что неинтересно было. А потом, когда через год появилось это предложение, мы встретились с режиссёром Филиппом Григорьяном, который рассказал нам о своей какой-то концепции, о своём видении, о том, что он хочет сделать. И мы поняли, что вот непосредственно сами наши персоналии в данном случае являются далеко не самым главным, не самым важным и так далее. И должен вам сказать, что работа была для меня очень непростой, но очень интересной, потому что мы с Филиппом как бы изначально говорили на совершенно разных театральных языках совершенно разных, если угодно, даже школ, привычных образов и способов работы. Он видит всё такими готовыми картинками, и для него картинки как бы диктуют содержание. Он как бы от внешнего до внутреннего, что называется, идёт. А у меня было ровно наоборот, поэтому нам было в какие-то моменты очень непросто. И выпускали мы непросто спектакль. Но в итоге я научился как-то получать от него удовольствие. И надеюсь, что в марте мы к нему вернёмся. Поэтому приходите в Театр наций. О. Пашина ― Кстати, про «приходите в театр». Я хочу сказать, что у нас есть два билета на два лица на спектакль «Участь Электры» — это РАМТ, 20 января. И в этом же театре — «Rock’n’roll» на 19 января, тоже два билета на два лица. Присылайте свои SMS-сообщения: +7 985 970-45-45. «Участь Электры» или «Rock’n’roll» — куда бы вы хотели пойти и что посмотреть? М.Виторган:Я вообще не люблю лишний раз выходить на сцену Возвращаясь к »Женитьбе», ещё один вопрос пришёл. Кто кому… вернее, не »кто кому», а как вы помогали? И помогали ли вы? Обращалась ли к вам Ксения с какими-то вопросами? Или она сама? М. Виторган ― Вы знаете, ну как? Нет, Ксения вообще, надо сказать, она такой перфекционист. И в этом мы, в общем, схожи. Поэтому Ксения работала в два раза больше, чем остальные участники этого спектакля, потому что она наняла себе, можно сказать, педагога по мастерству актёра, поскольку она этим никогда не занималась, который с ней отдельно ещё занимался, репетировал. И она работала много, работала упорно. И она в этом смысле молодец. То, что касается наших взаимодействий, то тут мне было сложно как-то ей помогать, потому что у меня была огромная и очень такая непростая, ответственная собственная роль, в которой надо было ещё самому разбираться, поэтому, в общем, мне было немножко не до неё. О. Пашина ― Понятно. А вообще ваше мнение интересовало? Она спрашивала: «Вот это хорошо? Как тебе вот это?» М. Виторган ― Нет, ну конечно, мы в каком-то рабочем порядке как-то контактировали и дома даже начинали время от времени спорить. А мы в споре оба горячи, поэтому у нас споры всегда горячие, затяжные, эмоциональные и, в общем, такие интересные, что там говорить. Нет, конечно, всю основную помощь она получила от режиссёра, от педагога своего. Ну и очень поддерживали все партнёры нас: и Аня Уколова, и Виталик Хаев, и Аня Галинова… Ну, все-все-все. О. Пашина ― Наши слушатели поздравляют вас с рождением сына, пишут, что любят вас и Ксению. И спрашивают ещё по поводу семьи: «А ваши главные семейные ценности — каковы они?» М. Виторган ― А что это? О. Пашина ― А я не знаю, что это. Вот Надежда спрашивает. Надежда, вы уточните ваш вопрос, что вы имели в виду под семейными ценностями. М. Виторган ― Да, что такое «семейные ценности». О. Пашина ― Я не знаю… Дети, семейная гармония. М. Виторган ― Дети — это ответственность, которая, конечно, никуда от тебя не денется никогда, что бы ни происходило в жизни, поэтому ты должен каким-то образом в их жизни участвовать и поддерживать. Это так, да. Нет, не знаю. Сложно говорить про семейные ценности, потому что не очень понимаю, что имеется в виду. О. Пашина ― Спрашивают: «Хотели ли бы вы, чтобы кто-то из ваших детей тоже стал актёром?» К вопросу об ответственности. М. Виторган ― Вы знаете, тут такая вещь. Хотел, не хотел… Это вечная же история. Артисты всегда не хотят, чтобы их дети становились артистами. И они зачастую именно ими и становятся, потому что… О. Пашина ― А ваш отец не хотел? Он вас отговаривал? М. Виторган ― Да нет конечно. Нет. Но поверьте мне, это настолько зависимая профессия! Я могу говорить по этому поводу только общеизвестные и банальные слова. Конечно, ты своему ребёнку ты никогда такого не пожелаешь. Но дочь моя в этом году уже заканчивает ГИТИС. О. Пашина ― Вот вам и ответ. М. Виторган ― Да, вот вам и ответ. Надеюсь уберечь остальных детей от этого дела. И я вам должен сказать, что сейчас, когда ехал сюда к вам, она прислала мне видео. У них вчера был экзамен по вокалу. Я обалдел! О. Пашина ― А что она пела? М. Виторган ― Она пела какую-то французскую песню, мне не известную, в которой вообще невозможно выговорить, по-моему, ни одного слова — там такая скороговорка. Но она это делала совершенно блестяще! Я не знаю, я сейчас попрошу у неё разрешения и даже выложу это в соцсети, потому что это, по-моему, очень круто. О. Пашина ― Жаль, мы не можем в эфире это поставить. А стиль какой? Это шансон? Или что это? М. Виторган ― Я не знаю, честно говоря. Ну, это такое, похожее… О. Пашина ― Рэп? М. Виторган ― Нет-нет-нет. О. Пашина ― В котором невозможно понять ни одного слова. М. Виторган ― Ни в коем случае! Я не знаю, что это за песня, но это похоже отчасти на ZAZ, вот что-то из этого рода. Не знаю, что это за песня. Боюсь наврать. О. Пашина ― Из Республики Татарстан пишут и спрашивают про драматические роли, говорят: «По разговору вы производите впечатление лёгкого, такого юморного человека. А драматическую роль в театре какую хотели бы вы сыграть?» М. Виторган ― Вы знаете, у меня в театре в этом смысле всё в порядке. О. Пашина ― Это да. М. Виторган ― У меня есть немножко засада в кино с этим делом, потому что… О. Пашина ― Видимо, слушатель смотрел по кино. М. Виторган ― Ну да. Потому что кино значительно больше ориентировано на типажность человека, нежели театр… О. Пашина ― Человек из Татарстана в московских театрах не бывал. Давайте мы расскажем про драматические роли. М. Виторган ― …поэтому с кино у меня есть в этом смысле некоторая засада. Но вы знаете, и движение некоторое тоже есть. И я надеюсь, что будет… У меня тут есть прямо целая задумка. Я не буду открывать всего, но я хочу предпринять целый ряд усилий для того, чтобы чуть-чуть изменить свою жизнь в кинематографе в целом. О. Пашина ― Сменить амплуа. М. Виторган ― Ну да, если угодно — так. Нет, тоже бывали… Я вот жду сейчас с нетерпением выхода двух работ. Это два сериала, которые уже сняты. Вот я был на озвучании одного из них недавно. Это сериал, который снял Алексей Попогребский, замечательный до этого момента кинорежиссёр. По-моему, это первый его опыт… О. Пашина ― Да, кстати. Первый опыт, да. М. Виторган ― …который называется «Оптимисты». Это такая большая, масштабная работа. И я был там на озвучании и озвучивал одну сцену. И должен вам сказать… Я вообще на себя на экране смотрю с трудом, так чуть-чуть через прищур и стараюсь долго… И видел далеко не все свои работы, скажем так. О. Пашина ― Серьёзно? Самолюбование — это не ваше? М. Виторган ― Нет. Вот в этом — нет. В чём-то другом — может быть, да. О. Пашина ― А, в чём-то другом. Так, интересно, ага. М. Виторган ― А тут я был на озвучании и озвучивал одну сцену. И должен вам сказать, что я так озвучил, на неё посмотрел и подумал: пожалуй, это лучшее, что я сделал. О. Пашина ― И подумал, что это хорошо. М. Виторган ― Да, да, да. Просто я остался под впечатлением. О. Пашина ― Я не знаю, можно ли раскрывать такую информацию… В общих чертах хотя бы. Это сериал про что? Про современную жизнь? Исторический? М. Виторган ― Вы знаете, это, насколько я помню, начало шестидесятых, по-моему, годов. Это богема, КГБ, выставка американского хозяйства… народного хозяйства в Москве, достижений американского народного хозяйства и так далее, это МИД. В общем, там такая целая большая история. У меня не очень большая роль там, но как-то я с огромным удовольствием над ней работал. И она такая очень, по-моему, выпуклая, хорошая. О. Пашина ― А вы там кто? Сотрудник КГБ? М. Виторган ― Нет, я поэт. О. Пашина ― Поэт? М. Виторган ― Да, поэт. Такой собирательный образ, наверное, всех поэтов той эпохи. Я поэт, который находится… Вот-вот он… Ну, такая, знаете… Как это называется? Такая молодая звезда поэзии, которая выходит, становится популярным, известным, выходит, поднимается на гребень волны, становится таким модным. И там всякие со мной тоже происходят по этому поводу катаклизмы. О. Пашина ― Такой модный и оппозиционный немножко? М. Виторган ― Ну нет, нет. Наверное, нет. Хотя все они тогда были подёрнуты этим… О. Пашина ― Вот этим флёром. М. Виторган ― Да. Воздухом, тонкой струйкой воздуха свободы. А вторая работа, про которую я тоже хотел сказать, называется «Садовое кольцо». Ничего не видел, ничего не знаю, но остался под большим впечатлением. Это история сорокалетних людей. Там кого только нет: там и Толя Белый, и Маша Миронова, и Юля Ауг, и Голубкина… Ну, масса тоже замечательных артистов. И это такая достаточно жёсткая современная история, которую снимал совсем молодой режиссёр (по-моему, 24 года ему) Алексей Смирнов с ещё более молодым оператором. И вот они оставили у нас у всех просто какое-то невероятное впечатление. Потому что казалось бы — что они могут вообще в принципе знать о проблемах сорокалетних людей, будучи таким молодыми? А они знали не только это, но и в принципе как делать кино. Чтобы двое настолько молодых людей ни разу вообще не »упустили», что называется, площадку, так держали в руках всех этих артистов и сам процесс, и так далее — это большая редкость по нынешним временам. Поэтому мне очень интересно, что там получилось. Жду с нетерпением. О. Пашина ― А там про что? М. Виторган ― Там история сорокалетних людей, таких вот… О. Пашина ― Современников наших? М. Виторган ― Да, современников, живущих в пределах Садового кольца. Ну, такой социальный срез. Я не знаю, есть какие-то подозрения, что этот сериал может, например, не выйти по тому каналу, по которому он задуман для выхода. О. Пашина ― Почему? М. Виторган ― Ну, как-то… Вы знаете, там такая история — она не то чтобы жёсткая, а она правдивая. О. Пашина ― А это никому не нравится. М. Виторган ― Она правдивая не с точки зрения общественно-политической, нет, там этого нет напрочь. Там детективная, такая социально-детективная история. О. Пашина ― Она просто не весёлая, не развлекательная? М. Виторган ― Да, она не весёлая, она не лёгкая и она, по-моему, без положительных героев. Там люди, знаете, не одной краской мазаны. Нет вот этого: «Вот это — злодей…» О. Пашина ― «Это — хороший». Вы сейчас ещё скажите, что там плохой конец. М. Виторган ― «Вот это — добрый герой, и мы за него всем залом болеем. И болеем против вот этого плохого». Там как-то всё посложнее, помногокрасочнее, не двумя красками. О. Пашина ― То есть она философская. М. Виторган ― Ну, не знаю, посмотрим. Очень надеюсь, что всё-таки выйдет. О. Пашина ― Вы очень хвалите авторов сериалов. А у вас же был опыт тоже режиссёрской работы. Можно об этом поподробнее? М. Виторган ― Сериальный вы имеете в виду? О. Пашина ― Нет, я имею в виду — режиссёрско-постановочной работы. М. Виторган ― Ну, он у меня был, да. О. Пашина ― Это было очень смешно. М. Виторган ― Нет, просто что вы имеете в виду? Ну, я сделал, да, я поставил один спектакль. О. Пашина ― Поставили спектакль, да. М. Виторган ― Я сделал вещь, которая… Просто вот тут недавно кто-то мне на просторах Facebook напомнил об этом и прислал ссылку. И я понял, что это вещь, которой я буду гордиться, наверное, всю свою жизнь. Это три новогодние программы, которым уже сейчас, по-моему… Это уже было лет 12–13 назад. За одну из них мы даже получили ТЭФИ каким-то невероятным образом, непонятно как это произошло. Это была новогодняя программа на канале «РЕН ТВ», которая называлась «Неголубой огонёк». И на следующий год было две новогодние программы, которые мы делали с Мишей Козыревым. Одна там же — на »РЕН ТВ» — «Неголубой огонёк. Красный» он назывался, который начинался с текста о том, что… Знаете, как в »Звёздных войнах», так ушёл вдаль текст. Я уже не помню, что там было, но говорилось про то, что после того, как была отстроена вертикаль власти, власть решила строить диагональ культуры. И там как-то это было всё пронизано этой темой. Было весёлое, бесшабашное веселье. Тогда ещё не было никаких программ… Вот помните, «Прожекторперисхилтон» была программа такая, где сидели вчетвером, и они там обсуждали новости прекрасно и смешно. А мы посадили… У нас была такая реальная кухня. Мы как бы встречали Новый год от Владивостока до Москвы — в этом была концепция программы. И на этой кухне, перемещаясь в часовых поясах, у нас сидела компания, в которой был Миша Ефремов, Шнур, Сукачёв, Дима Харатьян. И мы снимали их живьём, по-моему, часов пять. Мы их просто посадили, накрыли им стол, снимали их живьём. Потом мы монтировали. И они таким образом стали у нас ведущими этой программы. М.Виторган: Мне зашибись быть мужем Ксении Собчак! Завидуйте мне! И была ещё одна программа тогда же, в тот же год, новогодняя, называлась она «Первая ночь с Олегом Меньшиковым». И это, на мой взгляд, была вот лучшая из этих трёх программ, прямо такая сложносочинённая, с очень такими оригинальными номерами и так далее. Вот это просто почему я вспомнил? Мне напомнили об этом в Facebook. И это прямо вещь, которой я буду гордиться, по-моему, до конца своих дней. О. Пашина ― Раз уж о новогодних программах зашла речь. Вот последний Новый год. Я честно скажу — я телевизор не смотрела, но я читала эти все отзывы, чуть ли не петиции пишут: «Прекратите эти уже безумные огоньки!» Всё изменилось на телевидении? Всё, не нужны? М. Виторган ― Слушайте, во-первых, давайте… Я тоже не смотрел. О. Пашина ― А, понятно. М. Виторган ― И мы с вами — два человека, не смотревшие новогодние программы — сейчас это и обсудим как раз. О. Пашина ― Хорошо. Нет, а почему вы не смотрели? Понимали, что ничего хорошего там не увидите? М. Виторган ― Я не попадаю в ту целевую аудиторию, которая… О. Пашина ― На которую она рассчитана. М. Виторган ― На которую рассчитана эта программа. К сожалению, на всех каналах практически, за редчайшим исключением, эти программы рассчитаны на одну и ту же целевую аудиторию. А я, возвращаясь к нашему опыту новогодних программ, хочу вам рассказать следующую вещь. Тогда были те же самые все вот эти «голубые огоньки» с тем же набором артистов, и всё было то же самое. О. Пашина ― На других каналах. М. Виторган ― И на Первом, и на Втором канале. Но в тот год, когда мы делали «Неголубой огонёк» вот этот на канале «РЕН ТВ», вдруг канал «РЕН ТВ» — никогда ни до, ни после этого не имевший никаких рейтингов — получил третье место по стране с долей то ли 10, то ли 11 процентов, я не помню точно. То есть он сильно проиграл Первому каналу, сильно проиграл Второму каналу, но собрал вокруг себя огромное количество людей, потому что это очень высокая доля, тем более у этого канала никогда такой доли не было. И выяснилось, что, оказывается, у такого рода материала, продукта тоже есть потребитель, которому надо просто дать возможность это видеть, понимаете. Вот и всё. Поэтому сейчас… Ну, мы знаем, что в целом количественно люди, смотрящие телевизор, — эта цифра, в общем, неустанно падает время от времени. О. Пашина ― Ну, устали уже люди немножко, подустали. М. Виторган ― Понимаете, как бы я совершенно не против. И действительно я понимаю руководителей этих центральных каналов, которые должны собирать вот эту аудиторию свою, 55+. Или сколько она? А огромное количество людей, которые не смотрят телевизор просто потому, что им там нечего больше смотреть. И почему для них не сделать проект? Вот это странная вещь. О. Пашина ― То есть сейчас с телевидения никаких интересных предложений? М. Виторган ― У меня? О. Пашина ― Да. М. Виторган ― Нет. У меня — нет. О. Пашина ― Или каких-то задумок своих собственных, которые хотелось бы? М. Виторган ― Нет-нет-нет. Я вообще туда попал совершенно случайно тогда. Я не виноват, я тут ни при чём. О. Пашина ― Понятно. Нет, мы вас ни в чём не обвиняем. М. Виторган ― Меня позвали — я пошёл и сделал. Нет, у меня в этом смысле не связано с телевидением… Ну, я имею в виду — не в актёрском, а в этом… Я снимал потом ещё какие-то всякие программы разные, такой опыт у меня был. Но вот это то, что я вспоминаю всегда с удовольствием и с радостью. И кстати, надо будет не забыть перед следующим Новым годом своим читателям в соцсетях скинуть действительно ссылку на программы и предложить их посмотреть вместо того, что идёт по телевизору, если есть такое желание. Неволить никто никого не собирается, конечно. О. Пашина ― Кстати, спрашивает наш слушатель: «Если выбирать, если бы встал такой выбор — театр, телевидение, кино?» М. Виторган ― Ну, тут однозначно… О. Пашина ― Вот если всё сразу нельзя, вот если можно только одно. М. Виторган ― Нет, тут однозначно театр, конечно. О. Пашина ― Однозначно? М. Виторган ― Но! Понимаете, если выбор такой стоит и надо выбрать раз и навсегда, а у меня есть ответственность, у меня есть дети, то тогда, конечно, я бы не выбрал театр, потому что театр не приносит дохода никакого. О. Пашина ― Вот это честный ответ нашего гостя. Я хотела ещё спросить… И тоже нам тут напоминают. Про драматическую роль-то так и не ответили. М. Виторган ― Как «не ответил»? О. Пашина ― Ну, вы знаете, есть актёры, которые говорят: «Я мечтаю сыграть Гамлета» или «Я всю жизнь ждал этой роли». М. Виторган ― Нет, я ответил вам про два сериала. Я вам рассказал, где у меня чисто драматические роли. О. Пашина ― Нет, про театр спрашивали. М. Виторган ― Ну, у меня в театре и других-то ролей, кроме уже набивших оскомину «Дня радио» и »Дня выборов», в общем, нет. У меня все остальные роли вполне себе драматические. О. Пашина ― Нет, спрашивают: «Что хотите ещё?» М. Виторган ― Вы понимаете… М.Виторган: Я считаю, что профессия журналиста обязывает быть в оппозиции к власти О. Пашина ― Гамлета не хотите? Такой вот прямой вопрос. М. Виторган ― «Что хотите?» Не знаю. Я ведь начал с Гамлета. Понимаете, в чём дело? О. Пашина ― Всё, Гамлет уже… М. Виторган ― Я когда-то, когда ещё учился, заканчивал школу… Как это называется? Спецшкола с уклоном на английский язык. У меня в старших классах делали постановку «Гамлета», и я сыграл Гамлета в оригинале тогда. О. Пашина ― Ну, это у всех делали постановку в школах, это понятно. М. Виторган ― Нет, вы знаете, я бы с удовольствием сыграл, вот если бы кто-то из интересных режиссёров за это дело взялся… Я уже давно вынашиваю такую мысль. Я бы с удовольствием сыграл «Защиту Лужина», конечно, но это надо как-то прямо придумывать постановку. О. Пашина ― Я, например, слабо себе представляю, как это в театре. М. Виторган ― Да, я тоже. Поэтому я бы взялся не ставить, а играть. О. Пашина ― Понятно. Дальше философские вопросы пошли от наших слушателей. И я их обязательно задам, и вы услышите ответы сразу после краткого выпуска новостей. НОВОСТИ О. Пашина ― Мы продолжаем программу «Дифирамб». Актёр Максим Виторган в нашей студии. «Вы стали очень публичным человеком. Вот вы уже и на «Эхе», — пишет Виктор. Всё, Максим. Вы чувствуете, жизнь удалась. М. Виторган ― Клеймо поставил. О. Пашина ― Но я обещала вопрос философский… М. Виторган ― Я Виктору должен ответить. Мне просто неловко об этом говорить. Дело в том, что я не просто первый раз на »Эхе», а я даже, по-моему, не первый раз в программе «Дифирамб». Вот в чём дело. О. Пашина ― То есть, в общем-то, пришла земная слава. Артём спрашивает: «Какую черту характера вы не можете принять в себе самом и в других людях?» М. Виторган ― Вы знаете, такая вещь известная, что, в общем, человека, наверное, больше всего раздражает в других то, что раздражает в себе, поэтому… Вы знаете, я… О. Пашина ― Что? М. Виторган ― Сейчас. Я стою на пороге большого признания. О. Пашина ― Так? М. Виторган ― Вы знаете, я понял недавно (и на это обратила внимание, кстати, моя жена), что я теряю самообладание… Я, в общем, достаточно выдержанный человек, но я теряю самообладание, когда я сталкиваюсь с агрессивным невежеством, которое… То есть тут важно что понимать? Невежество не в смысле необразованности, а в смысле скорее глупости, неумения сопоставлять и анализировать информацию. И когда ещё при этом человек… То есть меня совершенно не смущает, когда кто-то чего-то не знает. Я сам, в общем, не слишком образованный человек, к сожалению. Но вот это вот, когда человек выдаёт какие-то чудовищные примитивные конструкции или банальные в качестве каких-то высоких истинных достижений — я в этот момент теряю самообладание. О. Пашина ― А может быть, он только что до этого дошёл. М. Виторган ― И это, в общем, должно мне подсказывать таким образом, что что-то во мне самое такое есть. О. Пашина ― Резонирует. М. Виторган ― Да. Что что-то я, видимо, такое в себе чувствую, что связано с агрессивной невежественностью. О. Пашина ― А как вы реагируете на агрессивную невежественность? М. Виторган ― Я очень завожусь. Я начинаю… Прямо меня можно просто вывести из себя. Когда человек не способен следовать за несложными логическими построениями, но при этом очень агрессивен как бы — я прямо выхожу из себя, я очень завожусь и прямо не могу оставить человека в покое, хотя надо бы уже давно отвернуться и пойти своим путём. О. Пашина ― И перестать его трясти уже, размазывать об стенку и отпустить. М. Виторган ― Да, да, да. Ну, видите, это значит, что чего-то я такого в себе боюсь, что вот так я на это остро реагирую. О. Пашина ― Дмитрий пишет: «Вы рассказали о насыщенной актёрской деятельности. А интересна ли вам та жизнь за окном, которая то бурлит, то затихает?» М. Виторган ― Дмитрий, у вас затихает жизнь за окном? Я вам завидую. О. Пашина ― Так? М. Виторган ― У меня за окном она вообще не затихает. Ну как? Конечно. Более того, я и хотел бы как-то поменьше на неё обращать внимания, потому что на меня производит это эмоциональное и интеллектуальное достаточно тягостное впечатление. И я даже должен вам сказать, что по собственной слабости характера стараюсь время от времени от этого абстрагироваться, прятаться, не знать. Это же самый простой путь к счастью. Незнание и глупость — в общем, самый надёжный рецепт быть счастливым. Но, к сожалению, это не особо получается. Я, честно говоря, не очень хочу об этом говорить, потому что у меня как бы нет вопросов к этому, понимаете. Я понимаю, что мы с вами, скорее всего, если мы будем здоровы, то мы с вами, скорее всего, застанем конец очередной эпохи нашей. Это у нас уже было, на наш век уже нам это досталось. Это был конец советской эпохи. И к сожалению, за прошедшие — сколько? — 25 лет мы не построили систему, при которой оно дальше будет таким эволюционным развитием, спокойным. Поэтому я абсолютно убеждён, что нас ждёт конец эпохи. Не то что это хорошо или плохо… О. Пашина ― Это факт. М. Виторган ― Это факт. И чем он обернётся, этот конец эпохи? И какой кровью он закончится? И кровью ли? Вот это большой-большой вопрос. И я жду этого с очень таким серьёзным волнением и напряжением, потому что ещё и дети мои попадают под этот замес исторический тоже. О. Пашина ― То есть у вас скорее позиция наблюдателя? Вот тот же Дмитрий спрашивает: «Вы с Ксенией участвовали в оппозиционной деятельности. Сейчас вас мало, — видимо, в этой сфере, он считает. — Что-то изменилось?» М. Виторган ― Вы знаете, смотрите. Давайте я за себя отвечу по поводу участия в оппозиционной деятельности. Я ни в какой оппозиционной деятельности не участвовал. Это же, по-моему, когда-то говорил Вацлав Гавел (но потом, правда, эти слова оказались неправдой). Он когда-то говорил: «Я участвую в общественной жизни исключительно как гражданин, драматург — и не более того. Я, мол, не политик». Но потом, правда, стал президентом Чехии, через какое-то время. Поэтому… Нет, я занимался этим, я многое видел в этом смысле своими глазами. Я был наблюдателем на выборах. А является ли это… У нас сейчас, куда ни плюнь, понимаете, чуть шаг в сторону — уже оппозиционная деятельность. И причём это ещё носит какую-то отрицательную коннотацию, как будто в этом что-то плохое есть — в оппозиционной деятельности. О. Пашина ― Ну, в общем — да. «Пятая колонна». М. Виторган ― А на самом деле оппозиционная деятельность — это деятельность людей, которые… Ну ладно, чего я буду говорить сейчас общие и известные вещи? Деятельность людей, которые оппонируют власти. Например, в моём глубоком убеждении… Вот я считаю, что, например, профессия журналиста обязывает быть в оппозиции к власти. О. Пашина ― Правда? М. Виторган ― Вот в принципе журналист должен придираться, выискивать, то есть он должен максимально беспокоить этим власть. Это залог, один из залогов здоровой системы существования. Поэтому как бы то, что стало меньше — да. Я не готов этому посвятить жизнь. Я не гожусь в жертвенные… не готов на жертвы такие серьёзные и большие ради этого идти. Не готов. Ну, мы поэтому и живём в такой стране, что мы все не готовы. Мы готовы только до определённого момента. Значит — накопится какая-то «усталость металла», и за нами придут другие. О. Пашина ― Слушатели наши беспокоятся, не собираетесь ли вы уехать из страны. Почему-то такой возник вопрос. Мне кажется, нет. Я не знаю… М. Виторган ― Нет. Пока я у вас здесь без чемодана. Пока сижу. Пока здесь. Держимся. М.Виторган: Я выдержанный человек, но теряю самообладание, когда я сталкиваюсь с агрессивным невежеством О. Пашина ― Пока Максим Виторган здесь, да. М. Виторган ― Пока держимся, да. О. Пашина ― Я честно признаюсь, что я не знала об этом, но вот Андрей из Москвы пишет: «Помимо основной работы, вы занимаетесь благотворительным фондом «Бюро добрых услуг». Насколько…» М. Виторган ― «Бюро добрых дел». О. Пашина ― «Насколько глубоко вы погружены в его деятельность?» И что это вообще за фонд? М. Виторган ― «Бюро добрых дел» — это фонд, который помогает детским домам и интернатам с широкой географией, по всей стране. Там как раз нет детских домов и интернатов в Москве и Санкт-Петербурге, а есть только в области Московской и Ленинградской. А так и в Самаре, и в Костроме… Ну, много, много. Там уже больше 15 детских домов и интернатов. Я являюсь членом попечительского совета этого фонда, и я сотрудничаю уже, наверное, года три или четыре, почти с момента создания. Насколько глубоко я в это интегрирован? Ну, вы понимаете, чем я занимаюсь. Это тем, что популяризирую этот фонд, и тем, что нахожу какие-то деньги для того, чтобы устраивать те или иные программы. О. Пашина ― Чтобы он функционировал. М. Виторган ― Фонд развивается, тьфу-тьфу-тьфу. В общем, всё пока неплохо. Все подробности нашей деятельности, подробные отчёты и новые проекты вы можете узнать на сайте фонда — www.burodd.ru. И все способы поучаствовать в работе фонде. Я всегда к этому призываю и стараюсь привлечь максимальное внимание. О. Пашина ― «Бюро добрых дел», ещё раз правильно назовём. М. Виторган ― Да, www.burodd.ru. О. Пашина ― Ну, опять вернёмся к жизни за окном, к творчеству. «Какими актёрами или актрисами вы восхищаетесь?» — спрашивает Андрей. М. Виторган ― Ой, вы знаете, это… О. Пашина ― Это из серии «ваши творческие планы». М. Виторган ― Самый страшный вид вопросов для меня… О. Пашина ― А вы говорите про тех, которые уже померли, чтобы живущие не обиделись. М. Виторган ― Нет, дело не в этом. Это любая попытка составить списки или хит-парады, потому что я сразу начинаю всё забывать, все фамилии всё на свете… О. Пашина ― Это как: «Какую последнюю книгу вы прочитали?» И ты думаешь… М. Виторган ― Нет, это я как раз помню. О. Пашина ― А, тогда ещё расскажете. М. Виторган ― И сразу начинаю теряться. А уж когда речь идёт в такой конструкции вопроса о коллегах, то тут их такое множество и такие проявления каждого, что начинать перечислять, мне кажется, совершенно бессмысленно. Я много смотрю. Я сейчас даже боюсь вообще… Я просидел посленовогодние дни, в общем, просидел дома. Надо посчитать, кстати, сколько я всего посмотрел, потому что это какое-то вообще невероятное количество фильмов и сериалов, которые я посмотрел. Я хожу в театр часто, я люблю это дело. Я вообще люблю театр. Я сегодня пойду в театр. О. Пашина ― Куда? М. Виторган ― На спектакль Крымова «Поздняя любовь» я пойду. Это вообще такой, я считаю… Вот этот крымовский театр — он такой отдельный, ни на что не похожий и единственный такой, пожалуй, вот такого рода коллектив у нас в стране и в Москве, в Москве-стране. Нет, я хожу, смотрю, это меня всегда вдохновляет, заводит. Я очень люблю чувство зависти, когда ты выходишь из зала кинотеатра или из театра выходишь с таким чувством зависти по отношению к коллегам, потому что это значит, что что-то такое у них прямо получилось, что на тебя производит впечатление. Поэтому — нет, я не буду называть отдельные имена и фамилии. Таких людей масса огромная. О. Пашина ― Хорошо. А какой-то, я не знаю, как у нас любят, кумир? «Вот мой… Я восхищён… Я бесконечно…» М. Виторган ― Вы знаете… О. Пашина ― Таких нет? М. Виторган ― Нет, так вот чтобы назвать одного человека — нет, таких нет. О. Пашина ― Кумира не сотворяет себе Максим Виторган. Всё понятно. М. Виторган ― Нет, нет, нет. О. Пашина ― Просят рассказать о работе с Мирзоевым в »Петрушке», очень интересуются. М. Виторган ― Ой, вы знаете, дело в том, что я не видел этого фильма ещё. Хотя он уже собран, но как-то у меня не получилось пойти на тот просмотр. Я не знаю, какая судьба его ждёт. Я с Владимиром Владимировичем Мирзоевым поработал в двух спектаклях… В двух? Да, в двух спектаклях и потом в фильме «Петрушка». Мирзоев — это такой отдельный мир, отдельная планета. Его можно принимать, не принимать, но это такая по своим законам живущая отдельная вселенная. Очень сложно говорить… Фильм этот был снят в маленьком помещении театра («Кураж», по-моему, он называется), который находится в »Атриуме». Что там из этого получилось? Судя по тому, как мы выглядели — я был такой с белёным лицом, какими-то яркими губами, чёрными бровями, стрелками какими-то и так далее, — это должно быть какое-то такое очень на грани буффонады зрелище. О. Пашина ― Это какой-то эксперимент? М. Виторган ― Давайте назовём это, наверное, артхаусом. О. Пашина ― Артхаус. Так? М. Виторган ― Наверное. Снималось это всё, конечно в очень таких странных условиях — на голом, чистом, как слеза младенца, энтузиазме. Что из этого получилось, сказать не могу, но было это всё интересно. И Кирилл Козаков, и Германова, и молодые ребята-артисты — там много всех было. Надеюсь, что когда-то мне удастся это увидеть. Вот это бы я посмотрел с удовольствием и с интересом. О. Пашина ― А вообще есть у вас склонность к экспериментам? Или вы любите, чтобы всё было по плану, более или менее предсказуемо? М. Виторган ― В смысле жизни вообще или работы? О. Пашина ― В смысле жизни вообще и работы в частности. М. Виторган ― Нет, я очень всё планирую в смысле жизни. И в этом смысле я абсолютно… Я планирую и становлюсь неподвижным. То есть я действую только в рамках плана, и любое отклонение от плана меня приводит в состояние лёгкой паники. Поэтому я такой в этом смысле человек, как ни странно, достаточно системный. И в работе у меня, кстати, то же самое. Я очень дотошный и очень такой всё планирующий. И как только что-то начинает сбиваться — меня охватывает лёгкая паника. Это то, что касается жизни. Да, я такой. Я люблю по плану. О. Пашина ― А в том, что касается работы? М. Виторган ― В том, что касается работы — в смысле экспериментов? О. Пашина ― Эксперименты. Ну, не знаю, сменить амплуа, что-то такое… М. Виторган ― Нет, к этому я абсолютно готов, абсолютно открыт, я с этим сталкиваюсь. Я вам рассказывал про спектакль «Женитьба», который для меня был, в общем, экспериментом — существование в очень необычной для меня форме. Тут как раз у меня нет никакого предвзятого отношения, которое само по себе меня отпугивает. Я даже не знаю, что должно быть такое, чтобы вот я только потому, что это так как-то страшно, отказался. Нет, я в этом смысле человек достаточно подвижный и готовый. О. Пашина ― «Смогли бы вы играть в зарубежном театре?» — спрашивает Алексей. А я бы добавила от себя: хотели бы? М. Виторган ― Хотел бы, но вряд бы, наверное, смог из-за языка. Просто надо быть носителем языка для этого. А так хотел бы, конечно, с удовольствием. О. Пашина ― И опять пошли общечеловеческие вопросы, я бы сказала. «Что для вас означает понятие «репутация»? Почему она перестала быть мерилом ценностей для интеллигентного человека?» — спрашивает Дмитрий. Вот он считает, что перестала сейчас. А может быть, вы считаете, что и нет. А может быть, и да. М. Виторган ― Вы знаете, вот есть закон, что спрос рождает предложение. У нас невысокий спрос на репутацию, я согласен с этим. У нас легко забывают репутационные потери, легко их прощают. Может быть, это… Кстати, я не уверен, что это прямо так плохо. Может быть, это и хорошо — умение прощать. И это тоже. Я болезненно отношусь к этому и стараюсь за собой следить, скажем так, блюсти себя в этом смысле. О. Пашина ― Раз уж мы упомянули об этом, то надо ответить. Какую последнюю книгу вы прочитали? И давно ли? М. Виторган ― Какую последнюю книгу я прочитал? О, кстати, я тут только успел прийти, уже украл у вас пару книг. О. Пашина ― Зацепил, да. М. Виторган ― И одна из них вот прямо сейчас лежит передо мной и прямо влечёт меня, потому что называется она «Искусство лежать». Эта книга, мне кажется, может очень полезной для меня оказаться. Нет, я с большим удовольствием прочитал «Хирурга» Степновой после «Женщин Лазаря». Прямо я считаю, что я нашёл одного из своих авторов. Я прочитал Прилепина «Семь жизней», который остаётся… удивительным для меня образом, но остаётся прекрасным писателем совершенно, хотя… Ну, я не буду начинать этот разговор. Я сейчас собираюсь прочитать, вот открыл буквально вчера вечером книгу Семёна Лунгина. Надеюсь, что меня ждёт очень интересное чтение. Вот такой набор. О. Пашина ― А какое место занимает Интернет в вашей жизни? Я не знаю, даже вплоть до того — книжки бумажные любите читать или электронные? М. Виторган ― Ну, я люблю читать бумажные, но в поездку, бывает, с собой удобнее, конечно, брать… О. Пашина ― Ну, это по необходимости. М. Виторган ― Берёшь библиотеку в iPad с собой и, в общем, там читаешь. О. Пашина ― А вообще Интернет, соцсети — насколько для вас это важно? М. Виторган ― Вы знаете, сильно это забирает моё время. Не то чтобы я придаю этому большое значение… Это, конечно, такой прекрасный дневник самовыражения такого, в общем. О. Пашина ― А с кем-нибудь закуситься в споре каком-нибудь и полночи сидеть и писать ответы? М. Виторган ― Ну, я могу завестись так, но это, скорее всего, означает, что я либо: а) стою в пробке; б) у меня выходной. А так, в общем, я стараюсь лишний раз этого не делать. Так лучше жить, потому что в споре не выясняется истина — тем более в таком споре, в таком формате. О. Пашина ― Зато прекрасно убивается время. М. Виторган ― Да, убивается время, и каждый остаётся… О. Пашина ― При своём. М. Виторган ― …убеждается в правоте своих аргументов, да. О. Пашина ― «Можно ли сказать, что свобода слова осталась только в сетях?» — спрашивают у нас. Это к разговору об Интернете. Или у вас нет такого ощущения? М. Виторган ― Да нет, конечно есть. Я не уверен, правда, что она и в сетях-то осталась. Мы знаем, что… Сколько там уже? Порядка 100 человек сидит у нас за какие-то перепосты и так далее. Поэтому… Нет, свобода слова осталась у тебя до того момента, пока тебя никто не слышит. Как только ты становишься чуть более слышным — у тебя сразу же начинают возникать какие-то проблемы. О. Пашина ― А вы следите за собой в этом плане сейчас на фоне последних событий? Или говорите и пишете то, что считаете нужным? М. Виторган ― Вы знаете, нет, слежу значительно больше, чем раньше, по одной простой причине: вследствие моей женитьбы на Ксении Анатольевне меня стало слышать чуть больше народу и ко мне стало обращаться чуть больше внимания. Мне стоит написать какую-нибудь фигню — и через час она уже перепечатана огромным количеством интернет-изданий. Поэтому — да, я себя в этом смысле ограничиваю. И я это признаю. Я себе очень в этом противен и очень неприятен, но — да. Ну а что? Такое время. Это самые ужасные слова, которые я мог произнести в этот момент. О. Пашина ― Понятно. А как вы вообще относитесь, я не знаю, к проникновению в своё личное пространство? Ведь так или иначе… М. Виторган ― Очень осторожно. Очень осторожно. Вообще я катастрофически не люблю этого, стараюсь этого избегать и стараюсь это каким-то образом минимализировать. И минимализировать ты это можешь, только сам управляя процессом. Поэтому когда говорят «ну, так закройте свои соцсети» — это совершенно не значит, что после этого о тебе будут меньше писать. Это значит, что просто у людей вообще будет негде добыть про тебя хоть какую-то правдивую информацию. О. Пашина ― Про тебя будут больше придумывать. М. Виторган ― Да, этот механизм работает так. Я это очень не люблю. И у нас посторонним людям вход в дом запрещён. В общем, как-то стараемся это оберегать всё. М.Виторган: Незнание и глупость — самый надёжный рецепт быть счастливым О. Пашина ― Спрашивают про ваш альянс с »Квартетом И», Антон из Москвы. М. Виторган ― А что именно? Альянс многолетний. О. Пашина ― «Вы часто сотрудничали, — пишет он. — Будете ли продолжать?» М. Виторган ― Нет, у нас вышел… А что значит «сотрудничали»? Продолжение есть. У нас вышел спектакль, который вышел вот-вот, буквально — когда там? — в октябре, я забыл уже, который называется «В Бореньке чего-то нет». Это новая пьеса «Квартета И», в которой я играю главную роль. Спектакль не похож на предыдущие спектакли «Квартета» — что, на мой взгляд, очень важно, потому что я считаю, что для ребят это такой качественный шаг вперёд в саморазвитии. Спектакль, где они попытались соединить свой привычный, их театральный язык с какими-то новыми способами выражения и с новым способом общения на сцене. Я думаю, что, наверное, у каких-то особо фанатичных поклонников «Квартета» этот спектакль даже может вызвать лёгкое недоумение и отторжение, потому что люди… Понимаете, люди же приходят, во многом приходят с тем, что они хотят увидеть. «Вот мы хотим увидеть вот это. Вот это нам покажите». О. Пашина ― То есть: «Мы привыкли к этому — дайте нам это». М. Виторган ― Да. Нет, в этом спектакле много смешного, поспешу я успокоить побежавших сдавать билеты зрителей. Много смешного, но это такой совсем-совсем другой «Квартет». И я счастлив, что я имею к этому отношение. И надеюсь, что я как-то на это повлиял тоже. Я даже там указан в программке как сорежиссёр спектакля. О. Пашина ― Вот как! М. Виторган ― Да. Я сам об этом узнал случайно совсем недавно, когда кто-то выложил программку просто в соцсети и отметил меня там. И я увидел, что это так, потому что скромные друзья мои даже об этом не упомянули. О. Пашина ― Ну, я думаю, что нельзя этот вопрос тоже не задать, потому что он в тех или иных вариациях появляется всю программу. Ирина из Санкт-Петербурга пишет: «Ваши родители — яркие личности. Видите ли вы в себе их черты?» Тут была чудесная SMS, мы в перерыве говорили о ней: «А не родственник ли вы случайно Эммануила Виторгана?» М. Виторган ― Нет, даже не однофамилец. Послушайте, это не мне оценивать. Я был бы счастлив видеть лучшие черты своих родителей в себе. Точно так же, как был бы счастлив видеть лучшие свои черты в своих детях. Поэтому надеюсь… Папа говорит, что я похож на маму во многом. О. Пашина ― То есть никто не признаёт. М. Виторган ― Во многом это так, да. Поэтому… Ну, не знаю. Надеюсь, что что-то хорошее я от них взял. О. Пашина ― А какие свои черты в своих детях хотели бы видеть? М. Виторган ― Ох, это сложно сказать. Вы знаете… О. Пашина ― У нас одна минута. М. Виторган ― Одна минута? О. Пашина ― Да. М. Виторган ― Это сложно сказать. Но умение работать, вот собраться и работать — это, безусловно, хотел бы. Я умею работать, я умею. Я, правда, и бездельничать умею, как никто, вообще. О. Пашина ― Кстати, про книжку… М. Виторган ― Да, про книжку «Искусство лежать». Пойду совершенствоваться сейчас. О. Пашина ― Учитывая, что ещё 30 секунд осталось. А отдыхать больше всего как любите? Ну, понятно, фильмы, сериалы смотреть. А что ещё? М. Виторган ― Нет, я люблю всякие города новые. О. Пашина ― Путешествия. М. Виторган ― Да, всякие-всякие. Вот ходить. Места, города, природы. Ездить. О. Пашина ― А если путешествовать, то скорее Европа или скорее какая-то экзотика? М. Виторган ― Да и то, и другое. Новое. Главное — новое. О. Пашина ― Главное, чтобы было что-то новое. М. Виторган ― Новое, да. О. Пашина ― Это была программа «Дифиранд»… «Дифирамб». Боже мой! С дикцией проблема, простите. И актёр Максим Виторган. Спасибо вам большое. М. Виторган ― Спасибо и вам. О. Пашина ― Всего доброго! До свидания. М. Виторган ― Спасибо.

Ссылка на источник