Д.Пещикова ― Здравствуйте. Действительно, программа «Особое мнение», я Дарья Пещикова, а со своим особым мнением в этой студии дьякон Андрей Кураев. Здравствуйте. А.Кураев ― Добрый вечер. Д.Пещикова ― Давайте начнем с новостей из Петербурга – там в Избирком подана заявка на проведение референдума о судьбе Исаакиевского собора. Как вам кажется, нужно такой референдум проводить, не нужно? Поможет, не поможет? А.Кураев ― Ну, то, что, действительно, общественное мнение Петербурга, скажем так, не единодушно восприняло новость об изменении статуса Исаакиевского собора, это оказалось неожиданностью для тех, кто полагал, что аппаратные договоренности достаточны для того, чтобы решить любую подобную проблему. Теперь вопрос в том, если решение будет приниматься или отменяться, то будет ли оно опираться на какие-то социологические опросы, которые, конечно, могут быть заказными, купленными и так далее, или же вот есть наиболее демократичный путь путем референдума, следуя примеру, скажем, Швейцарии. Дорогой вариант, конечно, сложный, но власть сама себя в такие условия, в конце концов, загоняет. Пока, естественно, не очевидно, будет ли дано разрешение на референдум, будет ли он проведен, даже неизвестно, будут ли… Скорее всего, объявят, что его результаты всё равно не имеют никакого значения для решения исполнительной власти города, которая сама правомочна такие вопросы решать, как она считает. Но тем не менее, с точки зрения некоей кристаллизации в сознании людей это важно. Мне бы очень хотелось, чтобы, все-таки, проснулось бы в церковных чиновниках то, что составляет предмет гордости христианской цивилизации – способность к рефлексии, к самооценке и, прежде всего, покаянной самооценке. Умение смотреть на себя глазами бога и глазами другого человека. Умение сдерживать свои собственные хотелки, аппетиты, умение душить свою жабу, особенно в период Поста, да? Умение отказаться от гордости не только личной, но и от зазнобства корпоративного, национального, скажем, и так далее. Это хорошая задача на начинающийся Великий Пост. Д.Пещикова ― Ну а в принципе вам кажется как? Вот это вот возмущение, которое присутствует в обществе, оно оправданное или нет? А.Кураев: Мне бы хотелось, чтобы проснулась в церковных чиновниках способность к рефлексии и покаянной самооценке А.Кураев ― Сама по себе идея о том, что Исаакиевский собор будет передан церкви, меня нисколько не травмирует. Вопрос в том, как это делается. То есть здесь два, точнее говоря, вопроса. Первое, если бы такая передача имела место 25 лет назад, я думаю, было бы вполне единодушное приветствие. Ну, может быть, кроме там секты коммунистов радикальных, да? Все сказали бы: «Замечательно. Надо исправлять ошибки прошлого, советского периода». Но прошло 25 лет. Значит, то, что сегодня возникают такие серьезные дискуссии вокруг этой темы, казалось бы очевидной, означает первое. Репутация принимающей стороны, настаивающей «Сделайте нам этот подарок», она за эти годы, как ни странно, в чем-то была весьма и весьма испорчена, особенно за последние годы. То есть в нас стали видеть не старцев из града Китежа, которые вышли на брег морской, сохранив вековые предания и так далее, в нас стали видеть современников, у которых есть свои бизнес-интересы, которые умеют работать с властями, использовать административный ресурс и давить своих конкурентов. И, вот, скажем так, церкви с таким фейсом уже не хотят вот так спокойно возвращать (НЕРАЗБОРЧИВО). Второе, что за эти 20 лет произошло. Почему такая выборочная реституция? Почему одним всё, в том числе даже там фундаменты бывших зданий, на которых стоят совсем другие уже строения, а другим ничего? То есть, может быть, Зимний дворец возвратим наследникам, Гогенцоллернам каким-нибудь и так далее, и пусть они туда заселятся? Это второй вопрос. И третий, то, что… Понимаете, ну, если дело святое, зачем делать его тайно? Почему бы изначально не обсудить всё и вся, да? То есть, вот, очень печалит в этом вопросе то, что не было в самой Патриархии продумана сама процедура, как это объяснить не губернатору и каким-то кремлевским чиновникам, партнерам (НЕРАЗБОРЧИВО), а как-то убедить людей? Вот эта вот манера давить вместо того, чтобы убеждать… А убеждать, опять же, не в давящей интонации, не в элегантной манере асфальтоукладчика, а, вот, ну, в доверительной беседе, в спокойной. Д.Пещикова ― Ну а, может быть, просто нет веры в то, что эта доверительная беседа поможет? А.Кураев ― А тогда какие мы христиане? Христианство – религия слова. В том числе пасторского слова. Вот. И если это пасторское слово увещевания не действует, то надеяться на полицию, казаков?.. Ну, здрасьте, грабли, мы по вам скучали. Ну, сколько ж можно по ним топтаться-то, ну? И в данном случае вновь говорю, вот, вместо того, чтобы нормально продумать возможные контраргументы, заранее их собрать, просчитать, придумать свои контраргументы и ответы, да? А главное, вновь и вновь говорю, вот, первое… Три этапа. Первое, составить красивую итоговую картинку: вот, если мы будем собственниками этого здания, то у нас есть мощные лоббистские возможности, больше, чем у господина Бурова, и поэтому мы, скажем, с каким-нибудь Якуниным договоримся с олигархом, чтобы вот в этот собор входили бы деньги, которые позволили бы сделать нам шикарный подарок всем россиянам, сделать музей бесплатным, да? Правда, тут возникает вопрос, до которого, действительно, не додумались ни одна из сторон (НЕРАЗБОРЧИВО): а если всё будет доступно, не растопчут ли люди там друг друга и храм заодно при таком наплыве туристов? Министерство культуры такой вопрос уже ставит. Понимаете, это всё равно как, вот скажем, в Москве, да? «Вот, давайте отменим московскую прописку, давайте снизим московские цены до общероссийских…» Д.Пещикова ― «И пусть все приезжают». А.Кураев ― Да. И каков результат будет, да? Вот, нечто подобное и здесь. Исакий не резиновый, да? А.Кураев: Сама идея, что Исаакиевский собор будет передан церкви, меня не травмирует. Вопрос в том, как это делается Д.Пещикова ― Ну а, в принципе, поясните мне, какой интерес у РПЦ? Зачем получать в безвозмездное пользование собор, который и так, в принципе, открыт для церкви? Она проводит там службы. А.Кураев ― Вот, ответа на этот вопрос тоже, к сожалению, не подготовили внятного и убедительного. Потому что службы и так там были. То есть чего не хватало? Больше торговых площадей там поставить? Не 2 церковных киоска, а 20, музейные киоски сувенирные оттуда убрав, да? Сказать… Д.Пещикова ― Ну, какой-то тоже не очень хороший для церкви аргумент. А.Кураев ― Ну, да-да. А других аргументов как-то, вот, не находится, честно говоря. Но вновь говорю, эти аргументы надо было подобрать сначала, да? Нарисовать красивую картинку. Второе, написать хорошую дорожную карту. Между прочим, закон о реституции собственности религиозной – он прямо говорит о том, что при передаче музея необходимо, чтобы был представлен бизнес-план. То есть как и за счет чего будет финансироваться выживание и дальнейшее сохранение этого памятника культуры. Вот этого Патриархия не представила вопреки требованию закона. И поэтому честно у властей государственных есть законное право отослать назад это ходатайство Петербургского Митрополита: «Простите, приложите к нему конкретно, за счет каких средств и какие именно средства, и откуда вы их возьмете, ежегодно вкладывать в развитие, в сохранение этого памятника и в развитие, очевидно, какого-то и музейного дела, потому что это та ситуация, когда, не развиваясь, нельзя сохранять». Д.Пещикова ― Ну, у Полтавченко, кажется, никаких вопросов-то особо и нет. А.Кураев ― Но оказалось, что в Петербурге живет не только Полтавченко. Не все жители Петербурга носят фамилию, оканчивающуюся на »-ко». Д.Пещикова ― Но мы сталкивались с похожей историей, когда фамилия Кадырова всплывала. Тоже были недовольные. И что? Кого-то послушали? А.Кураев ― А вот видите, это всё кумулятивный эффект. То есть история даже и с доской Маннергейма, и с мостом Кадырова. То есть, как бы, губернатор – он как-то, вот, тщательно выпиливал сук, на котором сидит, а сидит-то он на этом суку не один, а вместе с правящей партией нашего президента, и поэтому, опять же, кремлевская реакция может оказаться. Д.Пещикова ― То есть считаете, стул покачивается под ним активно? А.Кураев ― Ну, как-то… Нам же говорят «Не надо раскачивать лодки», понимаете? Говорят уже не первый год. А здесь вдруг, вот… Причем, цирк, конечно, потому что инициатором раскачивания лодки, все-таки, выступила Патриархия, прямо скажем, да? А сегодня и она же обвиняет: «Те, кто против, они и раскачивают». Ну, это очень странная ситуация. Д.Пещикова ― Ну, опять же, как-то сомнительно полагать, что Полтавченко за такое благое начинание может поплатиться. Он же, как говорится, как лучше хотел. А.Кураев ― Знаете, он… Ну, во-первых, что значит «поплатиться»? Во-первых, мы видим некий очень новый тренд на смену губернаторских элит, да? Во-вторых, не очень понятно, насколько он сам держится за этот пост и куда он оттуда уйдет, да? Это тоже не очень очевидно. В-третьих, здесь, ведь, главное, ведь, не это, не личные заслуги товарища Полтавченко перед партией, а какое электоральное эхо это всё возымеет в следующем году. Д.Пещикова ― А если не самый лучший результат, тогда уже вопросов возникает много? А.Кураев ― Если социологи, секретные аппаратные социологи скажут, что «Вы знаете, нам представляется, что процент будет ниже, чем на прошлых выборах», то тогда могут последовать досрочные. Д.Пещикова ― Это особое мнение дьякона Андрея Кураева. Сейчас сделаем небольшой перерыв и скоро вернемся. РЕКЛАМА Д.Пещикова ― Продолжается программа «Особое мнение». Я напомню, что свое особое мнение сегодня представляет дьякон Андрей Кураев. Давайте еще немножко о попытках церкви приобрести какое-то имущество или, как правильней, наверное, выразиться, получить его в безвозмездное пользование. Тут «Новая газета» пишет об еще одной интересной истории, о том, как РПЦ пытается получить здание НИИ в центре Москвы, чтобы построить на его месте, конечно же, церковь. Знаете вы об этом, наверное? Что-то слышали? А.Кураев ― Ну, насколько я понимаю, речь идет об Алексеевском монастыре. Напомню, настоятельницей, игуменьей этого монастыря является игуменья Ксения Чернега, она же руководитель Юридической службы патриарха. Когда-то это был просто приходской храм, где замечательный московский священник и проповедник служил отец Артемий Владимиров. Сейчас он там никто и звать его никак на фоне новой игуменьи и ее порядков. И, конечно, это ее профессиональный интерес расширять недвижимость и обосновывать (НЕРАЗБОРЧИВО) с нашими законами и прочее. Но в данном случае, как я понимаю, речь идет о здании, которое было построено просто на фундаменте монастырского когда-то корпуса. Корпус был снесен, и само здание… Д.Пещикова ― Но там сохранилась небольшая часть стены, совсем маленькая, и фундамент, да. А.Кураев: Христианство – религия слова. И если это слово увещевания не действует, то надеяться на полицию, казаков?.. А.Кураев ― Ну да. Сложная ситуация, да? То есть ученые говорят, что аппаратуру тяжело будет перевозить куда бы то ни было. Я просто плохо представляю себе местную географию, в какой степени необходим этот корпус, и такой ли уж там наплыв насельниц и так далее. Это не очень понятно. Если честно, то, конечно же, смотря на такие монастыри… Это просто самое важное, да? А для чего это вам-то? Вот, скажем, Херсонес, да? Там тоже когда-то был монастырь. Когда? А, собственно, самый конец XIX века и до революции в начале XX-го, да? Там не было никакой древней монашеской традиции. Так, когда вдруг вспомнили в 1880 году «Ой, кажется, где-то здесь крестилась Русь», то решили впервые за всю историю России в 1888 году, решили праздновать 900-летие крещения Руси. И по этому поводу: «Давайте монастырь там тоже сделаем», да? Потом этот монастырь поставили там прямо на раскопках, на древних археологических руинах. Монастырь, естественно, революцию не очень пережил. В начале нашего тысячелетия, в нулевых годах была попытка воссоздать монастырь в Херсонесе, один монах там был, кончилось полицейским скандалом с наркотиками и так далее, поэтому никакого монастыря там нету. И вот здесь всегда возникает вопрос. Понимаете, для того, чтобы монастырь нормально жил, нужна, все-таки, прежде всего не исторический паспорт, кадастровая выписка, а нужна личность человека, к которому мы шли, который был бы таким светлячком, вот, как тот человек, с которым прощалась наша церковь на минувшей неделе. Удивительный человек Архимандрит Кирилл Павлов, духовник Всея Руси. Вот такой человек независимо… Он мог бы жить просто где угодно – хоть в пустыни, хоть в каком-нибудь микрорайоне Новых Черемушек, а к нему бы люди шли, чтобы просто, вот, видеть его глаза, прикасаться к его руке и слушать, вот… Ну, той атмосферой миры наслаждаться, которая от его души исходила. Это, действительно, было так. Вы знаете, когда я был семинаристом, мы к отцу Кириллу ходили по вечерам, особенно в дни Великого Поста, и он читал нам страшную книгу. Эта книга называется Библия, Ветхий Завет. Он его прочитывал вслух вот так за время Великого Поста. А почему страшную? Потому что это, в основном, книги исторические и очень неудобные – там кто кого убил, вырезали и так далее. И, конечно, и как-то вот и наше юношеское неофитское сердце с этим трудом соглашалось. Но когда видишь, что этот текст читает человек, ну, который синоним слова «любовь», это было понятно, значит, какое-то, возможно, другое переживание этих текстов и этих событий, и надо дорасти, что ли, до этого понимания, да? Вот. Вот такой человек может вокруг себя собирать людей, для него можно… Вот, раз такой человек есть, заранее скупая микрорайон вокруг, и будет у нас здесь новая Лавра, Новый Афон и так далее. Д.Пещикова ― А много ли таких людей осталось? А.Кураев ― А когда речь идет просто о бюрократах типа монахини Ксении, то много ли девочек пожелает вот пойти туда, что для них нужно вот такой новый корпус общежития такой ценой строить и так далее? И то же самое Херсонес, где вообще монахов и близко нету. Д.Пещикова ― Просто вообще создается ощущение, что происходит какое-то самоутверждение, что ли, РПЦ. Вот, просто декларирование себя: «Мы есть, вот мы обозначаемся вот этой церковью, вот этим вот собором. То есть строим государство внутри государства со своим имуществом, соответственно, со своими какими-то зданиями». А.Кураев ― Вы знаете, известно, что каждый генерал готовится к позапрошлой войне. Вот такое ощущение, что и наши епископы – они готовятся к повторению советской истории. То есть, вот, ожидается… Такое ощущение, что, несмотря на все их уверения в таком, показном оптимизме, что Святая Русь возродилась и всем дадим по зубам, они живут в ощущении того, что вот-вот начнутся новые гонения, а гонения, опять же, обернутся тем, что у церкви будут отнимать недвижимость. Поэтому как можно больше недвижимости надо набрать. Д.Пещикова ― Чтобы хоть что-то осталось. А.Кураев ― Да, да. Вот, только так можно, честно говоря, это объяснить. А уж тем более когда вот эти новые скандалы будь то в Херсонесе или, вот, начинающаяся история в Алексеевском монастыре. Когда они происходят на фоне неокончившейся истории с Исаакиевским собором, то тем более это странно. Как, скажем, и крайне странно сегодняшнее заявление пресс-службы Патриархии о том, что Патриарх в ближайший четверг передаст Высокопетровскому монастырю Влахернскую икону Божьей матери, которая ныне хранится в запасниках кремлевских музеев. Значит, опять тема «музей и церковь» – она тем самым, как бы, обостряется. А в данном случае на пустом месте, потому что данная икона давным-давно уже не в музее, а она давным-давно в Симоновом монастыре в действующем храме. И просто из одного действующего храма в другой по благословению Патриарха она будет перенесена. Вот и всё. Но тогда в этом нет ничего сенсационного. Д.Пещикова ― А зачем тогда заострять внимание, если и так?.. А.Кураев ― Это вопрос к профессионализму нашей патриаршей пресс-службы, к сожалению. Таких вопросов к ней много. Д.Пещикова ― Но это вопросы к РПЦ. А вопросы к властям у вас не возникают, почему так щедро поступают чиновники, те, кто отвечают за все те вопросы, спокойно передают здания, земли, даже там заповедные земли, дворцы? А.Кураев ― Ну… С одной стороны, ну, у них есть известный аргумент еще с 90-х годов, государство сбрасывает с себя социальную нагрузку. Такое: «Берите все эти заброшенные пионерские лагеря, детские сады и делайте с ними, что хотите, а нам налоги с этого платите». То есть тот объект, который ранее был для госбюджета убыточный, будет теперь прибыльным, да? Не исключено, что в некоторых случаях, когда какие-то руинки под храмы передаются, эта логика имеет место. Но кроме того, конечно же, есть и какой-то политический расчет, что вот чем сильнее будет церковь, сильнее будет влияние ее на народ, это может сказаться в годину тяжкую очередных выборов или недовыборов. Этот расчет есть, ну, по-моему, довольно-таки наивный, потому что, опять же, события столетней давности показали, что голос настолько прикормленной церкви – он не учитывается людьми, у которых вдруг обозначились свои собственные интересы. А.Кураев: Ощущение, что наши епископы готовятся к повторению советской истории Д.Пещикова ― Давайте немножко о людях, которые скорее себя к неверующим причисляют. Знаете же, наверняка, эту историю блогера Руслана Соколовского, который ловил покемонов в храме Екатеринбурга. Вот, накануне оставили его под домашним арестом, Уже известно, что в марте будет по существу суд. Что вы думаете? В принципе, надо ли его наказывать за то, что он так себя вел в храме? А.Кураев ― Я, честно говоря, просто не знаю… Нет, там уже внятное было пояснение прокуратуры и всех реальных официальных лиц, что дело не в том, что было в храме. За его прошествование с гаджетом по храму его никто не криминализирует. Речь идет о том, что потом эти записи, какими комментариями он сам сопроводил в своем собственном блоге. Вот за эти комментарии его пробуют привлечь к ответственности. Д.Пещикова ― Ну, там он, в частности, сравнивал Иисуса Христа с покемонами и зомби, прочие вещи себе позволял. А.Кураев ― Ну, вновь говорю, эти ролики я не смотрел, поэтому оценивать их не буду. Но, понимаете, это вопрос, действительно, достаточно серьезный, в конце концов. Пределы свободы слова, которые общество разрешает, ну, в конце концов… То есть предположим, что это сказано не о Христе и не о христианах, а какой-нибудь этнос, скажем, им упоминался бы, да? Там, то цыгане, евреи, чеченцы, татары и так далее. А как в этом случае реагировала бы, опять же даже либеральная пресса? Наверное, сказали бы »Так, действительно, нельзя, и привлечение к ответственности (что не равняется тюремный срок, само собой разумеется – далеко не всегда должно это равняться) – это, все-таки… Ну, знание о том, что за вот такие с пылу, с жару сказанные в общественном пространстве, коим является интернет, слова можно будет понести ответственность, это знание должно быть в жизни каждого человека, который вступает на тропу журналистики». Д.Пещикова ― То есть простого какого-то наставления недостаточно? А.Кураев ― Если оно подействует, ради бога. Очень хорошо, если подействует. Д.Пещикова ― Еще бы понимать, подействует ли, как говорится. А.Кураев ― Совершенно верно, да. Д.Пещикова ― Давайте сейчас сделаем еще один небольшой перерыв. Я напомню, это особое мнение дьякона Андрея Кураева. НОВОСТИ Д.Пещикова ― И снова программа «Особое мнение», я Дарья Пещикова, со своим особым мнением в этой студии, я напомню, дьякон Андрей Кураев. Давайте, раз мы уж начали о судебных делах, еще немножко о таком, мирском. Евгению Чудновец (наверное, тоже про нее слышали) могут скоро отпустить. Осудили ее за репост видео с издевательствами над ребенком. Ильдара Дадина, вот, отпустили. Что происходит? Это у нас суды, судьи, прокуратура подобрели так? К Великому Посту готовились, может быть? Как вам кажется? В чем секрет? А.Кураев ― Понятия не имею. Не знаю. Я многое пропустил, потому что последнюю неделю я был на Кипре – там лекции у меня были. Так что я там наслаждался редчайшим зрелищем: зеленый Кипр… Обычно русские туристы такого не видят, приезжая летом, когда всё выгорело. Так что у меня была довольно плотная прошлая неделя, много новостей я пропустил мимо. В том числе одну сенсационную совершенно. 17 февраля в Конго (это в Африке государство) Патриарх Александрийский и Всея Африки совершил первую за полторы тысячи лет хиротонию женщины. Первая в православном мире. Это какая-то матушка Фиано, неизвестно, монахиня или нет (кажется, нет). Работала катехизатором, а теперь, вот, она стала диаконисой первой в истории. Это очень интересно. Диакониса – был такой чин в древней церкви. Мученица Татьяна была диаконисой, например. Хиротонии происходят в алтари во время литургии, и дальше она получает право, которого нет, скажем, у (НЕРАЗБОРЧИВО) мужчин, права прикасаться к священным сосудам, да? Она помогает при причастии, она помогает при крещении женщин. Вот. То есть, в общем, это серьезный очень шаг для того, чтобы изменить в самом церковном сознании отношение к женщине. Потому что, все-таки, это… Д.Пещикова ― А такое только в Африке, простите, возможно? А.Кураев ― Пока, вот, в африканской церкви это свершилось. Это вопрос, который должен был бы обсуждаться на Всеправославном соборе, который в прошлом году был на Крите, но, все-таки, его вычеркнули из повестки дня. У нас только на дальних-дальних подступах к этому. Ну, пока копится литература, в том числе хороший автор отец Андрей Пастернак, если я не ошибаюсь, из Тихоновского университета об этом не один текст написал. У меня в ближайшее время выйдет об этом книга «Женщина в церкви», переиздание, где много об этом размышлений. И мой вывод таков, что, вот, пока, перелопатив литературу, доступную мне на эту тему, я пока не увидел чисто богословских аргументов против вообще женского священства в православии. То есть все аргументы – они исторические. То есть такого никогда не было, а поэтому, значит, не нам и начинать. Д.Пещикова ― То есть вопрос какой-то традиции исключительно? А.Кураев ― Да, это вопрос традиции. Это важно, для православного мира это важно. Но в то же время если учесть, что этот спор с новой силой сейчас тем паче разгорится и не только где-то далеко за рубежами России, в Африке или Европе, но и у нас, поэтому очень важно понимать, какие у нас есть полемические доводы, качество их. Качество богословия нашего. Это я, например, признаюсь в порядке почти что покаяния: когда первое издание моей книги было, я говорил, что мне кажется, все-таки, важным аргументом против женского священства является то, что священник – то образ Христа, а Христос был мужчиной. Мне в ответ довольно ехидно заметили: «Но кроме того Христос был евреем. Означает ли это, что не еврей не имеет права быть священником? У Христа была борода. Означает это, что тот, у кого нет бороды, не имеет права быть священником?» То есть это серьезные аргументы, на самом деле. Серьезные. Что нам кажется главным или, может быть, отчасти случайным, приходящим, исторически обусловленным в облике Христа, который мы знаем, это для нас значимо, что оттуда должно быть увековечено. Вот, косичка, длинные волосы за плечами – должны они быть или нет? Можно ли без этого быть христианином или священником, да? А.Кураев: Голос настолько прикормленной церкви не учитывается людьми, у которых обозначились свои интересы Д.Пещикова ― А, в принципе, среди женщин есть желающие-то попробовать себя? А.Кураев ― Нет, в православии такого требования митингов «Пустите нас в алтарь» — такого нету. Вот. То есть в этом атмосфера и в самой России, и в православной церкви отличается от того, что есть на Западе. Но опыт показывает (пусть там с дистанцией в 50 лет или 200), всё равно рано или поздно сюжеты, проговоренные в западном дискурсе, они приходят и к нам. И поэтому вновь говорю, готовясь к полемике, надо проверить чистоту, качество и отточенность своих аргументов, понимая, что мы доказать не сможем, в чем мы не сможем переубедить людей, да? А (НЕРАЗБОРЧИВО) это у нас, все-таки, есть. Но вот то, что диаконисы, восстановлен этот член в одной из 15-ти православных церквей мира автокефальных, это уже значимо даже. И дальше это уже легче пойдет в других церквах, и однажды это произойдет и у нас. Д.Пещикова ― Была б такая потребность, как говорится. Ну, пока… А.Кураев ― Верно. Но здесь серьезный вопрос. Понимаете, дело в том, что, насколько я понимаю, в Африке там, вот, в этой Александрийской церкви православной есть серьезная общинная жизнь. И вообще там много именно живых общин. Вот, Конго, действительно, это очень православная страна, очень христианская, как ни странно сейчас, с активной миссией. И вот эти вот общины, большие деревни, в которых, действительно, очень важно, что у человека, да, имеется статус в том числе. Вот, женщина. Право входа в другой дом. В каком-то смысле нам сегодня заменяет интернет право входа в другой дом, да? Вам… У вас есть такое право, у меня, у кого угодно, и погоны для этого не нужны. А есть другие общества, для которых это более важно. Вот, может быть, действительно, это интересно. То есть наличие интернета – оно делает возможным обойтись без диаконис. Вот. Но с другой стороны, главное, чтобы, все-таки, не было мизогинии в православном богословии. Чтобы не было глупостей типа того, что женщина – недочеловек. Этого в богословии нашем, действительно, нету, в серьезном богословии, а вот на уровне приходских сплетен и баек, к сожалению, до сих пор бывает. Д.Пещикова ― Печально довольно-таки. Ну ладно, раз вы не хотите про дела Дадина, Чудновец, про все эти истории последних дней, давайте в общем и целом, что есть вообще Великий Пост вот для тех, кто хочет его соблюдать? Что нужно делать? Чего нельзя делать? Вот, какие-то основные вещи. Ведь, все-таки, Пост начался совсем недавно, и будет продолжаться до 15 апреля. Это же сколько времени впереди? А.Кураев ― Вы знаете, вот, буквально перед началом Поста в храмах читается Евангелие, слова Христа о том, что «Когда поститесь, не будьте как лицемеры. Не показывайте, что вот я пощусь. Ну, не надо идти с постной мордой по улице и так далее», да? Слова Христа совершенно потрясающие. Он говорит: «Когда поститесь, помажьте голову вашу маслом, волосы ваши маслом». Ну, это единственная тогда была доступная косметика. Вот. Почему-то тогда считалось, что масляные жирные волосы – это вот так вот, это значит, у меня всё хорошо, у меня такой жирный плов, такой вкусный барашек, что я даже, вот, волосы могу вот так расчесать вместо шампуня. Ну, так считалось тогда, да? То есть в переводе на русский язык, ну, если постишься, то, напротив, чуть ли не лучшую одежду надень, лучше там если косметику какой-то пользуешься… Ну, то есть, вот, ты не должен быть подчеркнуто каким-то другим, отличаться от других людей (вот в этом смысле). Не навязывай свои проблемы им. Честертон однажды очень точно сказал: «Хорошего человека узнать легко. У него улыбки на лице и боль в сердце». Вот. Наоборот не должно быть, да? То есть не надо свои проблемы навязывать другим. Д.Пещикова ― Ну а Пост – это что, всегда проблема? А.Кураев ― Не, минуточку. То есть, по идее, вот эти слова Христа означают, что Пост – это сугубо индивидуальное мероприятие. Не показывай всем остальным. И вообще, молясь, делай втайне, да? Зайди в келью, закрой дверь. Тем не менее, в истории церкви Пост получил несколько иное значение. Например, вот, за 2 недели до начала Поста была в церковном календаре неделя о мытаре и фарисее, сплошная седмица, когда не было поста в среду и пятницу. Почему? Церковные книги об этом напоминали. Я сам долгое время думал, что раз неделя называется «О мытаре и фарисее», поэтому не постимся, да? Ничего подобного. А оказывается, результат древних (как бы это сказать?) взаимных троллингов между византийцами и армянами. Оказывается, у армян был свой праздник (он, наверное, есть до сих пор), День крещения Армении. Как у нас вот сейчас Патриарх Кирилл пробует ввести в народную память День крещения Руси. А армяне это раньше (в начале IV века крестились). И у них был установлен пост. За неделю до Дня крещения Армении они постились. И вот отцам церкви греческой где-нибудь там VI века казалось так важно показать, что «А мы не как армяне», что даже сказали «А мы, напротив, вот даже и поститься в эти дни не будем, чтоб не быть похожими на нас». Что это означает? Что реально когда рядом живут разные религиозно-этнические группы, календарь чередования праздников и постов становится боевым знаменем, таким, отличительным, да? Вот, у нас рубашки такого цвета, а у них другого цвета, да? В одной стране европейской такое было в середине XX века. Вот. То есть по внешности даже. Это способ консолидации своих. Напомню, кстати говоря, первые европейские гетто создавались по инициативе еврейских раввинов, чтобы консолидировать своих и легче их контролировать, и чтобы они по своему еврейскому закону могли бы жить, да? Поэтому пост в итоге стал способом проявления солидарности. Это неплохо. Ну, что называется, страна на посту, как Захаров (юморист такой вот) говорит. Страна на посту. И ощущение того, что я вместе со всеми что-то делаю, ну, оно в нашем атомизированном обществе, оно бывает, действительно, хорошим, радостным и важным, да? Однако, есть, конечно же, более высокий уровень переживания поста. Пост – это способ показать, кто в доме хозяин. Важнее всего погода в доме, как известно. А, вот, кто эту погоду заказывает? Мой животик, моя совесть, моя голова? То есть в данном случае это некое, во-первых, напоминание самому себе, приведение себя в рабочее состояние, чтоб я понимал, что я могу от чего-то отказываться. Потому что жизнь может поставить ситуацию жесткого выбора, да? И, вот, я должен тренировать эту мышцу выбора – отказаться от чего-то значимого, вкусного, приятного ради должного. Как однажды Дамблдор говорит об одном мальчике-студенте Хогвартса, что когда предоставил ему выбор между легким и верным, он всегда выбирал верное. Очень точная фраза. Значит, это некая такая тренировка. И третье (на самом высоком уровне), иногда эта тренировка высекает искру, искру понимания, искру радости. Вот, знаете, наверняка, многие из наших слушателей делали героические попытки похудеть и сажали себя на диету. И вот если вам удавалось сбросить там 5-6 килограммов, как же ваше сердце, ваши ножки, ваша спина были рады тому, что теперь можно летать на крыльях, да? Вот, точно так же если удается хорошо попоститься (не в смысле сбавить вес, а избавиться от каких-то грехов, там, нехороших привычек), вот душа, действительно, радуется. Вот. Она расправляет крылья. Д.Пещикова ― То есть это какая-то радость, счастье через трудности и страдания. А.Кураев ― Если это всерьез, если это не имитация поста, когда сплошь и рядом подменяют обычное мясо соевым мясом и так далее, когда подменяют обычный скоромный стол изыском постных блюд и так далее. Вот, когда пост честный и долгий, тогда, действительно, он может принести радость душе. Поэтому те люди, которые профессионально православные монахи, они радуются этим постам долгим. Д.Пещикова ― А, вот, пост напоказ – это что такое? И зачем это? Ведь, сейчас, действительно, очень часто можно встретить в супермаркетах разных акции вот эти вот рекламные с постными продуктами, которые заменяют полностью обычные продукты? А.Кураев ― Ну, это полностью на совести этих супермаркетов, да? Д.Пещикова ― Ну, люди же покупают. Как говорится, просто так ничего не происходит. Значит, есть потребность в этом. В том, чтобы поститься просто ради поста. Пост ради поста. Не ради какого-то внутреннего переживания. А.Кураев ― Нет, я думаю, что у каждого человека есть свой мотив. К сожалению, мотив изрядной части ныне постящихся – это, все-таки, похудеть к пляжному сезону. Здесь налагается разная мотивация, как бы, превалирует, конечно же, такая, чисто мирская, но такая, весенняя героическая попытка перед пляжным сезоном раздевания летом с животика убрать лишнюю складку, что называется. Да, конечно, это далеко от церковного понимания поста. Ну и, естественно, любой здравомыслящий священник в эти дни напоминает, что главное – это не пожирать ближнего своего. Д.Пещикова ― Давайте на этом поставим точку. Отличная сентенция. Спасибо большое. Это было особое мнение дьякона Андрея Кураева.

Ссылка на источник