А.Венедиктов ― 17 часов, 6 минут в Москве. Всем добрый день! У микрофона Алексей Венедиктов. И я приступаю к своим обязанностям ведущего программы «Персонально ваш» и главного редактора «Эха Москвы» прямо-таки в прямом эфире. Напомню, что я отвечаю на ваши вопросы. Мы решили, что пока здесь не придумана новая передача, я буду отвечать на ваши вопросы и по функционированию радиостанции и по политике. Напомню, каким образом связываться. Присылайте sms на телефон: +7 (985) 970 45 45. Не забывайте подписываться. Или через аккаунт vyzvon в Твиттере. Или, собственно, через наш сайт. Там есть – если вы смотрите, а мы идем в прямом эфире – и на Сетевизоре, вы можете меня видеть, — я вам помашу рукой, вот я всем помахал рукой, могу рожки показать, вот я показал себе рожки, то есть всё живое, — там тоже через это можете присылать… Вот пока шли новости, пришли два вопроса. Я с них и начну. У меня есть очень много вопросов из соцсетей. Я очень признателен. Вот в соцсетях более осмысленные вопросы, чем на сайте. Первый вопрос у нас от Дмитрия из Санкт-Петербурга пришел через сайт: «Скажите, пожалуйста, почему с 1-го числа Варфоломеев будет ИО главного редактора и почему «на неопределенный срок, как получится»?» — это он меня цитирует. Простая история, Дмитрий. С учетом того, что мы понимаем сложную ситуацию, и может случиться (и иногда случается) так, что я, так сказать, не могу руководить радиостанцией: ну, в отпуске, хотя я не был еще; в поездках, в командировках, я могу и заболеть. И заранее между двумя первыми заместителями мы разделили моим приказом полгода, на полгода: с 1 января по 30 июня Сергей Бунтман исполняет обязанности главного редактора, когда я не могу это делать, и с 1 июля по 31 декабря Владимир Варфоломеев исполняет обязанности главного редактора, когда я в отъезде, в поезде, в самолете, в командировке, в отпуске, в больнице или по другим причинам. То есть на автомате, если вдруг со мной что-то случается, есть ИО главного редактора, который и должен оперативно руководить радиостанцией. Я ответил на ваш вопрос полностью. Поэтому ничего страшного нет. Из Воронежской области почему-то маркируется, но подписано: «Стас из Курска»: «Я видел фото Путина на »Эхо Москвы» в 97-м году. Расскажите, как называлась передача, и о чем он там рассказывал?» Ох, передача там никак не называлась. Это просто был кусок эфира. Я должен был его вести. Я пришел, не было гостя. Мы смотрим новости: мы увидели, что Борис Ельцин дал поручение главе Контрольного управления администрации президента Путину Владимиру Владимировичу разобраться с тем, что танки российские отправленные на утилизацию в Мурманск, оказались в Армении. И, собственно говоря, появляется некая новость, которая кажется интересной. Я говорю: «Найдите мне спикера, человека, который может говорить про это новость. Я буду с ним говорить». Ну, типа «Разворота». Мне говорят: «Мы не знаем, кто на это может отреагировать». Я говорю: «Ну, позвоните Путину, я не знаю…». Говорят: «У нас нет телефона». А. Венедиктов: Светлана Алексиевич имела право как соавтор запретить эту публикацию Я сам набираю приемную контрольного управления. Там снимают трубку. Я говорю: «Здрасьте, я Алексей Венедиктов. Хотел бы поговорить с Владимиром Владимировичем». Меня переключают на него (были времена). Он сам взял трубку. Я говорю: «Здравствуйте, я вот Алексей Венедиктов…». Он говорит: «Я знаю вас, Алексей Алексеевич. Я слушаю «Эхо Москвы». Я говорю: «Владимир Владимирович, у нас сегодня такая тема: танки, утилизация… Вы не могли бы приехать на »Эхо»?» Он говорит: «Могу. Когда?» Я говорю: «Через два часа». Он говорит: «Секундочку. Я посмотрю график, — пауза. – Да, я готов приехать. Но вы должны понять, что всё я рассказать не могу. И потом, у меня только поручение. Я еще ничего не расследовал». Он приехал сюда, студию. Мы сидели в студии. Это называется у нас с Владимиром Владимировичем «рассказ про «армянские танки», потому что когда я сейчас говорю ему: «Владимир Владимирович, дайте интервью», — он говорит: «Я тебе давал – про «армянские танки». Так что он помнит. Вот, откуда взялась — действительно, он был в студии в 97-м – эта такая фотография. Давайте, пока вы кидаете вопросы… Я только прошу не повторятся. И Стас тоже, дорогой. Вы мне тут накидали один и тот же вопрос, но я уже ответил. Давайте пока другие темы. Мы начнем с интервью Алексиевич. Я вам отвечу как главный редактор. Вот эта история вокруг интервью с Алексиевич. Послушайте, я эту проблему знаю как главный редактор. Поэтому давайте мы ее разделим, как мы с вами любим… Когда я сижу, я люблю атомизировать проблемы. История первая: имела ли право Алексиевич запретить публикацию этого интервью? Я даже не про этику сейчас. В соответствии с законами и разъяснением Пленума Верховного Суда да, имела. Я сам участвовал в рабочей группе подготовки Пленума Верховного Суда 2009 года по вопросу авторства интервью. Я с этим не согласен. Но тогда мы нашли компромисс. Верховный Суд определил, что когда вы делаете интервью, там соавторы: журналист и клиент, извините – интервьюируемый. Они являются соавторами интервью. И это отражено в постановлении Пленума 9-го года, разъяснении. Знаете, что разъяснение Пленума Верховного Суда – это обязательно для решения судов. Поэтому Светлана Алексиевич имела право как соавтор запретить эту публикацию как материал, который ее не устраивает. Она соавтор, причем полноценный. Единственное, что если нет формального запрета, то после того, как интервью опубликовано, оно становится принадлежностью того медиа, которое его опубликовало, в данном случае «Эхо Москвы». Вот если мы пишем, условно говоря, интервью с Наташей Кузьминой с Вячеславом Володиным. И в конце интервью он говорит: «Я запрещаю публиковать», — мы не можем публиковать. Не потому, что он интервьюируемый, а потому что он соавтор. Но если мы его уже опубликовали, он не может требовать (если у него не было раньше требований) изменений. Оно мне принадлежит… не мне в смысле, а ЗАО «Эхо Москвы», которое может продать его другим медиа или разрешить публиковать или перепубликовать другим медиа. То есть с точки зрения закона Алексиевич права. Вторая история, которую надо выделить и которая ставит крест вообще на всех наших разговорах на эту тему: как выяснилось, журналист подправил ее речь, усек. Тогда, если вы усекаете ее речь, вы должны согласовать в соответствии с законом. Потому что соавтор может решить, что это меняет смысл. Поскольку журналист подправил, но не согласовал, он не имел право это публиковать. А третья история этическая. Конечно, если это интервью имеет общественно важное значение и оно не скорректировано журналистами, я думаю, что журналист имел право публиковать. Он не имеет права обманывать: представляться одним медиа, а брать от другого, потому что есть люди, которые каким-то медиа не хотят давать интервью. Это изначальный обман. А. Венедиктов: У нас была дружба с гитлеровской Германией. Люди, которые выросли в Советском Союзе, этого не знали Я прочитал это интервью, и в общем, как бы сказать… я доволен, что оно опубликовано. Это важно. И говорить надо о содержании интервью, а не о том, как оно было… Хотя еще раз повторю: по закону это интервью опубликовано не должно быть по двум причинам. Первая причина: соавтор запретил его до публикации. Вторая причина: оно было подкорректировано… И это решение Верховного Суда, послушайте… Всё, дальше обсуждений нет. И поскольку я сам главный редактор, пару раз сталкивался с такой ситуацией, когда у нас тут происходили такие события, я принимал решения в соответствии с Пленумом Верховного Суда. Поэтому говорить не о чем здесь. Мне кажется, что после корректировки журналистом исправленного, как был проведен анализ аудиозаписи и публикации текста – ну, это не журналист, это пропагандист. Журналист не будет корректировать интервью: как сказал, так сказал. Тем более, тебе запретили, но ты счел, что это необходимо – публикуй как есть: буква в букву, звук в звук. Тогда я понимаю. А раз корректировал, значит, это не интервью, а это статья – твоя, и не имеет никакого отношения к Светлане Алексиевич. Первая история. Вы пока присылаете, я вижу… «Вы все свои туристические поездки…». У меня нет туристических поездок. Мне тут пишут, что я »все свои туристические поездки…». У меня нет туристических поездок, я не езжу в туристические поездки. Я езжу в командировки. И вы видите, что я там встречаюсь с людьми очень важными, имею в виду последние поездки. Если помните, это был Мурманск, Псков, Заполярье, Казань, Владивосток, Оренбург, Уфа. Вперед – Чита и Пермь, а также Санкт-Петербург опять, возможно Минск. Ну, а все остальное – я езжу за свои деньги, уверяю вас. Так. Теперь у нас еще один вопрос… Мне пишут: «Что вы думаете, почему «Первый канал» сделал про вас передачу про то, что вы опубликовали?..» Послушайте… это касается 22 июня, я действительно опубликовал карикатуру знаменитую, документально подтвержденную 40-го года, где Гитлер как жених ухаживает за Сталиным в платье, обнимает и целует его. Это правда. Тут нечего обсуждать. Это документ эпохи 40-го года. Она была опубликована в западных газетах. И, действительно, Гитлер обхаживал Сталина. А что, разве нет? И, действительно, вырывал у него согласие, если хотите. А разве нет? Ведь действительно в 39-м году был подписан договор «о дружбе». «О дружбе и границе», — назывался он. Все забывают, что было два договора. Один договор 20 августа 39-го года, он, действительно, был «О ненападении». А второй договор после раздела Польши, он был «О дружбе и границе». То есть у нас была дружба с гитлеровской Германией. Да, это правда. Действительно, люди, которые выросли в Советском Союзе, этого не знали. Это тщательно скрывалось. А теперь не скрывается. И вопрос, кстати, о трагедии 41-го года – это серьезный вопрос. Я не буду вам говорить о погибших, о потерянных территориях. Я скажу вам только одну цифру: Красная Армия на 22 июня 41-го года имела 5 миллионов военнослужащих. За полгода войны до 5 декабря 41-го года в плен попало 3 миллиона 385 тысяч. И это самые минимальные данные, которые признаются российскими историками так называемой просталинской направленности. Вопрос: по чьей вине… в плен?.. Не погибли, защищая страну – а в плен… 9 тысяч танков исправных, на ходу было захвачено гитлеровцами за эти 5 месяцев войны. По чьей вине? Кто за это отвечает? Конечно, не те люди, которые попали в плен, во всяком случае большинство из них. И давайте тогда вспомним, какую позицию занимал товарищ Сталин по поводу начала войны. Давайте вспомним, что он писал на донесениях начальника разведки. Кстати, между прочим, я сегодня вечером выложу в своем Инстаграме книгу, где опубликованы эти донесения. Каждую неделю сообщали… Надо гордиться нашими разведчиками, которые ценой своей жизни – вот этот самый парень, по кличке «Старшина», который работал в германском штабе ВВС и донесение которого Меркулов предоставил Сталину и Сталин написал, что «это не информатор, это дезинформатор». И он был вызвал в Москву… Но он не успел, потому что он за 5 дней предупредил до начала войны, 17 июня доклад был Меркулова Сталину, где вот эта знаменитая резолюция матерная его. Так вот этот человек, о котором некоторые говорят с презрительной гримасой, который был источником, он был расстрелян в 43-м году гестапо. Он для Советского Союза сделал не меньше, чем несколько моторизованных дивизий. Уважать надо, уважать надо… Поэтому, что там было на »Первом канале», что они захотели… ну их… Спасибо большое! 27 августа 39-го года. Видите, я сижу в эфире, я же не готов в ту же секунду реагировать на это… Поэтому, знаете, да, необразованные люди…, да, Советский Союз создал огромный миф про Великую Отечественную, где война начиналась 22 июня, а следующая дата была 5 декабря – победа под Москвой. Я же помню все эти учебники. А что было между 22 июня и 5 декабря? А что было в 42-м году? А знаете, сколько военнопленных из этих 5 миллионов (всего советских военных пленных было 4 миллиона 900 тысяч – что-то такое – ну, я вам говорю по немецким данным) — из них вернулось – 1 миллион 800; 3 200 погибли в плену. Конечно, ответственность за то, что они погибли, несет фашистская Германия, и вожди фашисткой Германии, и охранники в этих лагерях. Но, что они попали в плен – это другой вопрос. Вернулось — сколько? Делим 1 миллион 800 на 5 – 36%. А 64%?.. Поэтому такое неуважение к этим людям, которые оказывались в этих котлах… Есть же по каждому котлу… А почему их брали – почему? Посмотрите «киевский котел»: 665 тысяч пленных. Посмотрите, как предлагали Сталину отводить, увести, как Кутузов увести… вывести из плена… «Киев не сдавать!» 665 тысяч бойцов, их них порядка 300 тысяч, видимо – это резервисты, только-только призванные… даже уже не резервисты. И еще 350 тысяч человек, которые должны были быть готовы к войне. Поэтому нечего тут говорить на эту тему. Мне кажется, что тут все очевидно. Если люди хотят продолжать заблуждаться или вводить других в заблуждение, пусть вводят. Они не знают или врут. Вот вся история. Кстати, вопрос про Алексиевич, он у меня был ВКонтакте. Собственно, задавал про это Виктор Шахматов. И задает вопрос по поводу американского видео в телефоне Путина: «Чей это прокол?» На мой взгляд, безусловно, это прокол Министерства обороны. И Дмитрий Песков просто на это указывает, что именно ведомство генерала армии Шойгу предоставило это видео президенту. Но мы знаем, что у президента нет мобильного, поэтому он показывал с чужого мобильного. А. Венедиктов: Кто-то фейками зарабатывает ордена, медали, чины Ну, это… да, обычная история. Теперь мы понимаем какую информацию, как получает президент. Кто-то прикрывает собственную задницу. Кто-то фейками зарабатывает ордена, медали, чины. А вот сегодня пришла еще одна информация, что еще один российский военнослужащий погиб в Сирии. Ну, зато кто-то получит медаль «За отвагу». «Мог ли заблуждаться Хозяин?..» — здесь меня спрашивают… Он заблуждался. Но за свои заблуждения заплатил чужими жизнями. Об этом надо говорить. Он заблуждался в датах нападения. Вот опять: «Президент Путин сказал, встречаясь с учеными, с членами Академии наук, что Германия напала вероломно на Советский Союз». Чью веру-то поломал Гитлер? Кто верил-то? Кто, таким образом, не оценил угрозу? Ну, если ты, извини меня, председатель Совмина (Совет народных комиссаров) – первое лицо в государстве у нас председатель Совета народных комиссаров, а одновременно Генеральный секретарь ЦК ВКП(б). Ты отвечаешь. Или Калинин, более-менее, глава Верховного Совета? Поэтому давайте не будем здесь лукавить. Да. День Победы 9 мая… Это вы расскажите, конечно, тем, кто не вернулся. Да, День Победы. Конечно, победили, и все победили. И знаете, кто больше всего выиграл от этой победы? Немцы выиграли, что у них мы и наши союзники свергли фашистский режим. Немцы от этого выиграли. Он нашей победы выиграл немецкий народ. Просто имейте это в виду. И это очень хорошо. Конечно мы тоже выиграли, только давайте все-таки говорить о том, можно ли было за эту победу заплатить другую цену, не погибшими в плену 3 миллионами пленных – вот хотя бы эту цену. Можно? Или их можно списать как биомусор? Давайте об этом подумаем. Так. Тут меня Святослав спрашивает, почему я не задавал острых вопросов Собянину об уничтожении московский троллейбусов. Потому что интервью Собянина было сделано для того, чтобы он вам рассказал, как он понимает реновацию. Мне кажется, что вопрос реновации имеет больше общественную значимость, чем московские троллейбусы. А по московским троллейбусам я позову вам Ликсутова, уважаемый Святослав, и тогда зададим ему все вопросы. Это был вопрос с Фейсбука. Еще вопрос с Фейсбука: «Нельзя ли как-то осветить ситуацию с глобальным потеплением? Юлия Латынина про то…, все про то…». Да, я думаю, надо сделать несколько передач про это. Я сам, честно говоря, не знаю, но вот интересная история. Я был в Башкирии. Вы помните, что глава Башкирии господин Хамитов возглавлял Минприроды, и в МЧС департамент по природе. Он согласен с Латыниной, вот. Это интересно. Дальше. Оттуда же, из Фейсбука: «Коль помер – а вы даже статейку не тиснули». Мы, вообще-то, не газета, уважаемый, чтобы тиснуть. А на самом деле вышла передача, повтор передачи к падению Берлинской стены о Гельмуте Коле с Михаилом Сергеевичем Горбачевым. И мы ее повторили. Статейку мы не тиснули, а передачу повторяли и о Коле освещали. Поэтому вы как-то чего-то упустили. Хороший вопрос от Альберта: «Почему вопрос о санкциях против Крыма ваши ведущие обходят?» Потому что у вас там не вопросы, — я посмотрел у Альберта, — а декларации. Ну, знаете, мы декларации по радио наших слушателей не читаем. Хотите – напишите хороший блог. Вот, кстати, про блог. Вот, кстати, интересная история. Есть у нас такой блогер на сайте – Горный. Он пишет из Крыма. Человек, который «Крым наш», но он с такой болью пишет и с такой фактурой. К нему приходят, его читают сотни тысяч на нашем сайте – сотни тысяч людей! Неизвестный нам ранее человек, который считает, что Россия правильно забрала Крым, — что у многих наших сотрудников вызывает вопросы, — тем не менее, мы его публикуем, и он пишет с любовью и болью о том, что происходит в Крыму. И этот блог мы публиковали и будем публиковать. Посмотрите, что делаете вы… Пожалуйста, пишите о том, что происходит в вашем городе. Пишите, направляйте Виталию Рувинскому блоги. Воронеж не менее интересен, чем Севастополь. И Уфа не менее интересна, чем Оренбург и Дальний Восток. Так нет же – вы предпочитаете писать о Путине. Ну, пишите о Путине. О Путине у нас тоже пишут разные люди, которые лучше знают, чем вы Путина. Поэтому в данном случае, мне кажется, что есть примеры… Вот есть пример Горного, он уникальный и единственный. Да, он уникальный и единственный. Вы не пишите блоги о том, что вы видите и что вы знаете, вы пишите блоги о том, что вы придумываете. Конечно, в этом смысле это мало кому интересно – ваши фантазии. Влад-057 тоже из Фейсбука: «Как вы думаете, состоится ли встреча Путина с Трампом в Гамбурге?» Состоится. Да, она готовится тяжело. Но там еще есть один кунштюк, Влад. Дело в том, что президент Франции Макрон предложил встречу «нормандской четверки» президентов, то есть канцлера Германии, соответственно, Макрона, Порошенко и Путина до »двадцатки», то есть 6-го, 7-го июля. Это интересно, если там будет встреча. Но я знаю, что готовится, что Трамп готовится. И, если честно, я не очень знаю… Сейчас я ездил, как вы видели по Волге и не по Волге и на Южном Урале. Я не знаю, как это будет. А. Венедиктов: Кто может разрушить в России, забрать музей Гагарина? Церковь Алексей Бокарев из того же Фейсбука говорит: «Американцы хотят выйти из соглашения по контролю ракет средней и малой дальности. Что, опять гонка вооружений?» Должен вам сказать, Алексей, что Россия неоднократно заявляла в период Путина, что договор надо пересмотреть, потому что по нашим окраинам, другие страны, не входящие в договор, особенно по югу, создают свои системы ракет средней и малой дальности. Договор трещит по швам, договор 87-го года. Идут споры: а вот, скажем, такие ракеты как «Томагавк», наверное, тоже надо учитывать? Это вопрос переговоров. Но, поскольку доверия нет… Хотите мой прогноз? Если в ближайшее время, в июле месяце Путин и Трамп не договорятся о продлении договора по РМСД, который истекает через какое-то время, то Штаты и России – кто-то раньше, кто-то позже – выйдут из этого договора. Во-первых, он устарел. Все мои знакомые специалисты, которые и американские есть и российские есть, они говорят, что он устарел. Поскольку другие страны развивают системы, а Россия и США не связаны этим договорам. Значит, в оперативных интересах России и Штатов выйти из этого договора. Об этом, повторяю уже несколько раз говорили в России, об этом несколько раз уже говорили разные люди… ВНБ из Фейсбука говорит, что «вышли из Общественной платы после назначения министра образования; вы не объяснили свою позицию». Как это я не объяснил свою позицию? Зная госпожу Васильеву – я же ее знал: она работал в администрации президента у господина Зеньковича, у Павла Зеньковича, – зная, ее видение образования, зная и представляя ее видение философии и идеологии: мыть классы…, церковно-славянский…, прежде всего трудовое воспитание…, я счел абсолютно невозможным работать в Общественном совете при том министре, который прямо противоположно толкает наше образование в XIX век. Я не специалист по XIX веку (по образованию), ничего вам сказать не могу. Поэтому я это объяснил тогда. Вы просто пропустили. Но я с большим удовольствием повторю, что работать с человеком, который ведет образование нашей страны в темный, затхлый угол, я не желаю. На том новости. Потом посмотрю, что вы мне прислали. НОВОСТИ А.Венедиктов – 17 ―35 в Москве. Алексей Венедиктов у микрофона. Отвечаю на ваши вопросы. Таня пишет: «Скажите, пожалуйста, как можно узнать о судьбе попавших в плен на Наревском плацдарме? Как я могу в эфире ответить?.. Я знаю только одно: есть ОБД (Объединенная база данных) «Мемориал» называется. Эта база построена по архивам Министерства обороны. ОБД «Мемориал». Не движение «Мемориал», не организация «Мемориал» — ОБД «Мемориал» (Объединенная база данных). Через сайт Министерства обороны… Кстати, за одну эту базу министру обороны Сердюкову огромное спасибо. Огромное число людей вы можете узнать – и пропавших без вести и погибших – через эту базу. Зайти и посмотрите через сайт. Первое, что приходит на ум. Говорят: «Дайте больше Матвею Ганапольскому времени…». Знаете, когда я сейчас был в Уфе, наши коллеги по »Эху Уфы» сделали небольшую программу «Говорим по-башкирски». Понимаете, она была вдохновлена той программой, которую делал сначала Саша Плющев «Говорим по-английски» в »Одине», потом Матвей Ганапольский «Говорим по-украински». Я вот, думаю, предложить Матвею вернуть «Говорим по-украински». В »Одине», не в «Одине»… Вот после этого эфира я выйду на планерку перед тем, и хочу с ним переговорить на эту тему. Мне кажется, что и Матвей и Леша Соломин, когда передача, где все говорят на украинском… Было бы здорово. Это я начал отвечать на вопросы, которые пришли. Дальше. «Картина вручения унылая призов…» Ну, чего вы? «Медведев сказал, что для русских война закончилась не 9 мая, а 2 сентября 45-го года». Послушайте, я вообще, слово «для русских» не понимаю. Вы, вообще, представляете себе, что больше половины командующих фронтами в 45-м году были выходцами c Украины? Больше половины — я не буду говорить про национальность – выходцами, родившимися на Украине. Вот такая история. Это сейчас чтобы вас возбудить немножко. Так. «Вы думаете, министр обороны Шойгу дезинформирует Путина или случай с видео на мобильном для Оливера Стоуна был единичным. Илья». Ну, что такое «вы думаете»? Во-первых, я не знаю. Во-вторых, думаю, что сам Шойгу был дезинформирован. У меня, вообще, сложилось такое ощущение, что кто-то из них пранкер: то ли Шойгу, то ли Стоун. Просто такое поведение с Путиным… Кстати, я всем рекомендую посмотреть фильм Стоуна, потому что там с учетом всего того, что мы знаем, там Владимир Путин раскрывается, на мой взгляд… — вот Стоун в этом смысле мне не очень интересен, — а президент, который 17 лет у власти, раскрывается, на мой взгляд, с интересной стороны. Там даже демонстрация этой, на мой взгляд, фейковой истории очень многое нам рассказала о том, как функционирует власть в нашей стране. И мы знаем, что после этой истории, когда, действительно, обнаружили сходство этой атаки американских вертолетов «Апач» в Афганистане, там идут разборки. Потому что, понятно, что Путину представляется уже очищенная, отработанная информация. Он же не потоком все получает. И вот здесь, конечно, ответственный должен быть найден. А. Венедиктов: Владимир Владимирович у нас легковерный «Что будет с »Неглянцем»?» — спрашивает Майкл. «Неглянец» пока закрыт, поскольку вы знаете, что Дарья Пещикова решила посвятить себя не журналистике, как я понимаю. А Ира Воробьева так решила: она ведет свои «Чувствительно» и »Один». Есть «Один». Есть «Один». Вам достаточно для общения. Так. В Курск… Вы знаете, на самом деле, вещание оно теперь по интернету возможно. Мы, конечно, можем в Курске… Мы, конечно, хотим через приемники. Но все-таки носители сейчас другие, вы можете слушать нас везде где угодно. Кстати, по поводу Оренбурга. Обнаружил такую историю с мини-Исаакием, которая привела меня в чувство… Меня мало что может удивить, вы знаете, а в нашей с вами стране, тем более. Попал в ступор. Честно говоря, когда меня там спросили, я так сказал: «Этого не может быть». Вот, что в нашей стране не может быть, а есть? В нашей стране не может быть следующего. В Оренбурге есть мемориальный музей Гагарина. Вы понимаете, он там учился, он там жил. И есть его музей, которые сделали в свое время, причем он такой… например, Гагарин там бывал, он подарил свой тренировочный скафандр, в котором он тренировался, то есть это настоящий музей. И там некоторые экспонаты вделаны в стену, то есть они вмонтированы в стену. То есть там расписаны стены, расписан потолок под небо, как видел Гагарин… Музей Гагарина. Скажите, кто может разрушить в России, забрать музей Гагарина? Кто? Церковь. Значит, рассказываю. Здание до революции принадлежало церковной епархии. Это правда. В соответствии с законом, который был принят в 95-м году, по-моему, еще при Ельцине, подписанный Ельциным: какие здания после переговоров должны быть возвращены епархии. Там был кадетский корпус. Часть здания принадлежит уже епархии. Епархия претендует на вторую часть, где музей Гагарина. Значит, когда епархия стала говорить, что музей надо перенести, говорят: невозможно (я вам про стены рассказал). Музей Гаранина – еще раз! – это не какой-то там музей Сахарова, какого-то там себе Сахарова или не дай бог Немцова или Ельцины – это музей Юрия Алексеевича Гагарина. На что, естественно, руководители музея предложили епархии: «Да, пусть это здание отходит епархии, но давайте зафиксируем, что здесь музей (его нельзя перенести) и давайте зафиксируем, что туда будет вход людей, чтобы люди в музей Гагарина в Оренбурге, где он учился, смогут ходить». Знаете, какой ответ епархии? «Нет, сначала отдайте здание, а потом мы с вами будем вести переговоры, что тут останется». Алло, оренбургские власти! Алло, губернатор Оренбурга! Алло, Владимир Владимирович Путин! Это вам не Исаакий. Это музей Юрия Алексеевича Гагарина. Могло такое в наше стране быть? Да никогда в жизни, потому что в нашей стране есть подвиг, которые не оспаривается в мире вообще никем и никогда. 12 апреля – это вообще всё! Да, всё, но не для всех. И как мне сказал один чиновник: «А не надо было Гагарину говорить, что он летал и Бога не видел». Да. Еще раз повторить, нет? Слушайте, в каждом субъекте федерации есть свой Исаакий. Но это уже запредельно. Это уже просто запредельно. Я, к сожалению, не встретился с губернатором и не мог, как, скажем, в Уфе задать вопросы руководителю субъекта, но я вот сейчас публично… Считайте, что это и есть обращение средства массовой информации к президенту Российской Федерации. Потому что по закону, да, это здание должно быть передано. Разрушить в России по закону музей Гагарина, – а он разрушится именно потому, что его нельзя перенести, ни потолок, ни стену: там вмонтировано… — это, конечно, круто. Это просто к тому, что мы, может быть, не знаем и на что не обращаем здесь внимания. Дальше что… Это про другое… Сколько оказалось в сталинских лагерях военнопленных. 800 тысяч было отфильтровано, прошли через фильтрацию… Нет, вернулось полтора миллиона из лагерей военнопленных. И еще 2,8 миллиона гражданских угнанных. Хотите, отдельную программу мы вам сделаем?.. Вот как я вам сейчас должен отвечать? Так, что еще у нас?.. «А что сказать о Боинге?» А что сказать о Боинге? А о Боинге всё то же самое. О Боинге то же самое, что и Ту-154… Правда, расследование по Боингу идет. Собираются, — если вы хотите знать, если вы не знаете, — свидетельские показания. И есть люди которые дают свидетельские показания по Боингу. А по Ту-154 это тот же самый вопрос… «Как вы долго расследуете Боинг!..» А как вы долго расследуете Ту-154! Полгода прошло. Гибель Лизы, гибель оркестра Александрова, просто гибель военного самолета – и где?! Вы же понимаете, если вы выйдете на пресс-конференцию, вас вопросами застегают… А что вы Путину доложили по Ту-154? Что пилот перепутал небо и землю? Ну, Владимир Владимирович у нас легковерный, он, может, и поверит вам. А мы зададим вопросы. И Путину зададим вопросы, не волнуйтесь. А как же! «Что бы вы посоветовали академикам?» Таня! Таня, я даже кандидатскую не написал – вы чего? Таня, я вообще науками не занимаюсь. Но я про академию скажу следующее. Это очень смешно. Это повтор того, что делал Петр Первый. Академия – часть госаппарата. Так же как РПЦ — часть госаппарата. Я бы посоветовал академикам требовать такого же статуса, как РПЦ. Вот от РПЦ никто не требует, чтобы перед тем, как избирать нового патриарха три кандидатуры представляются правительству, президенту – президент их одобряет, потом патриархи или там митрополиты идут на выборы… Нет же? Ну вот, академики должны сказать Владимиру Владимировичу Путину: «Владимир Владимирович, хотим как РПЦ, вот чтобы статус был точно такой же». Если РПЦ – это часть госаппарата, пусть академия будет частью госаппарата. Если РПЦ такая общественная организация, которой много можно, пусть академия будет такой организацией, которой много можно. Мне кажется, что это сравнение абсолютно корректное. И пусть не обижаются на меня академики, ну или РПЦ. Настя спрашивает: «Будете ли вы приглашать Доренко, Лимонова, Проханова Прилепина?» Значит, Сергея Доренко приглашаю постоянно, на что получают ответ: «У меня свое радио. Я ваше радио, Алексей Алексеевич, не буду пиарить». Ну, это его дело. Значит, выгонят – опять позову. Лимонова мы приглашаем – он не ходит. Проханову я предложил вернуться в передачу, поскольку «Русская служба новостей» закрылась. Он говорит, что он по здоровью не может. Но мы готовы… Александр Андреевич – человек философски системный. И при полном несогласии с нашими другими гостями — и что? – Проханов предлагает массу интересных мыслей, над которыми надо думать. И Прилепина – то же самое. Настя, не вижу никаких возможностей не приглашать этих, названных вами людей. А. Венедиктов: Я бы посоветовал академикам требовать такого же статуса, как РПЦ Мне пишут: «Рувинский хлыздит». Первый раз слышу это слово. 60 лет прожил, слово «хлыздит» не могу сказать… Так, Рувинский, будешь хлыздить – будет плохо! Из Кировской области спрашивают про Навального. Ну, насколько я сегодня разговаривал с близкими ему людьми, ¬— ему лучше. Он, действительно, четыре дня тому назад сильно простыл, была большая температура, потребовалось вмешательство врачей. Вроде сильно лучше. Но следим. Так, потепление… Господи… Давайте я по потепление найду людей, который нам смогут про это рассказать – разных. У меня нет своей точки зрения про потепление. Судя по Москве, у нас похолодание – ну, вот это я могу сказать. Людмила, мы сделаем про военнопленных. Была передача «Цена победы», по-моему, по статистике. Но если нет — мы позовем. Там есть хорошие историки… Они по-разному смотря на эту проблему – Исаев и так далее… Мне стали сейчас замечательно описывать историю с потеплением. Ребята, не надо, я вам не Латынина. Пишите Латыниной. Не путайте меня. «Что слышано на »Эхе»? Давнее интервью с Геращенко…». Слушайте, он болеет, насколько я знаю. Мы его зовем. Но я услышал вас и попробую сделать. «Скажите, пожалуйста, не навязаны ли вашей радиостанции некоторые темы и рубрики, например, «Военный совет»? Спасибо! Дмитрий». Нет, Дмитрий, я вам напомню, что передача «Военный совет» возникла при Сердюкове, когда Анатолий Эдуардович предложил именно »Эху Москвы» эту передачу. Затем, ее пытались, когда Сердюков ушел, в этом промежутке закрыть. Я сказал: «Ну, закрывайте…». Что, вот у нас, видите, с »Арсеналом» тоже как бы, с Дмитрием Рогозиным мы на лето приостановили программу «Арсенал», хотя, на самом деле, передача об оружии-то осталась. И, по-моему, Леша Нарышкин самым замечательным образом стал звать… По-другому заиграл «Арсенал». И мы надеемся, что Дмитрий Рогозин… У нас же какая проблема: нам нужны специалисты, и нам нужны директора заводов… вот нам нужны специалисты… Поэтому и »Военный совет» и »Арсенал»… кстати, «Арсенал» — 1-е место в своем слоте среди 54 московских радиостанций за 3 месяца, а »Военный совет», по-моему, 2-е или 3-е, но в первой тройке точно, не смотрел специально. А, мне кажется, что это интересно. Я вам скажу, даже история с ипотекой для военных в Москве… Очень много военных пенсионеров, — а военный пенсионер – это молодой, собственно, человек для меня 45-летний, — их семьи – умножьте – и всё это им важно. И мы делаем это для них, считайте. «У вас с Васильевой какой-то конфликт был или это просто ваша позиция по образованию?» Мы лично с госпожой Васильевой — вот лично, один на один – никогда не разговаривали. Поэтому никакого конфликта быть не может. У меня есть конфликт какой-нибудь лично с президентом Путиным, как это показывалось дважды по телевидению – и ничего, продолжаем общаться. Это не причина не общаться. Госпожа Васильева, на мой взгляд, ничего не понимает, что происходит в образовании. Она берет за основу конец XIX, начало XX века, еще 20-е годы. Ничего другого она не знает. И извините меня, я уж скажу, что я сказал президенту Путину – всё, что я думаю по поводу назначения госпожи Васильевой, чтобы вы просто понимали: что говорю вам, то сказал и президенту. Ну и что? Его право — назначать, мое право – с этим не соглашаться и не работать с этим. Значит, совсем просто не понимает, что происходит в образовании. Вы знаете, сейчас во Франции пришло новое правительство, которое Макрон назначил. Очень сильный человек назначен министром образования. Они обсуждают, как освободить детей от домашнего задания дома, и это главная дискуссия. Они обсуждают, что лучше: учебники электронные или бумажные? Они обсуждают, сколько языков нужно дополнительно детям, чтобы хорошо зарекомендовать себя… Они работают на детей. Они говорят: «Дети выйдут в свет и они станут жить в конкурентной среде». У нас министр образования говорит: «Для нас не важна конкурентная среда, — говорит она, — у нас главное – трудовое воспитание». Посмотрите встречу Путина с классными руководителями. Я скажу – на наш сайт повесят. Классные руководители – это подвижники. Это очень тяжелая работа, гораздо тяжелее, чем учитель. О чем там говорят – почитайте стенограмму. И Путин им говорит: «А вот вы вступайте в »Юнармию»…». Ну, послушайте меня… А потом мы удивляемся, что молодежь выходит на протестные митинги. Вы, вообще, понимаете, что скажем, ударом по мессенджерам, по интернету вы ударяете по молодежи, вы вторгаетесь в их пространство? Что они от вас хотят? Чтобы вы к ним не лезли. А вы к ним лезете — государство – двумя ногами. Ну, получите обратку. И госпожа Васильева за это ответит в свое время. Даже не сомневаюсь. Диггер мне пишет о блогах: «Веду сайт по питерской культурной жизни. Предложил сайту фотоблог с возможными аннотациями…». Вы знаете, пришлите-ка мне ссылочку. Вы знаете, Диггер, мой адрес. Я посмотрю. Для этого и есть… Вот Юра из Санкт-Петербурга мне пишет: «У вас много молодежи, а лучших ведущих, чем Венедиктов (спасибо!), Бунтман, и Ганапольский пока нет». Есть. Все ведущий разные, Юрий. Вы такой же седой, наверное, как мы с Сережей. Нет, Сережа, он черный, на самом деле, к сожалению!.. Матвей – лысый, я – седой кудрявый, Сережа – черный кудрявый. Мы все разные. Не согласен с вами. Я сейчас, видите, поставил новую пару ребят Ежов – Крючков на »Разбор полета». Послушайте. А вы послушайте, как они ведут это. Ира Воробьева, она же молодая ведущая. Таня Фельгенгауэр… А что, Саша Плющев старый ведущий, что ли? Утренние «Развороты» что вытворяют… Таня и Саша. Это совсем другое. Это не так. Я с вами не согласен. У каждого есть свои как бы… приемы. Вам нравится Венедиктов, а вашей соседке нравится… Леша Соломин как интервьюер. И хорошо, мы должны быть разные. Дмитрий пишет: «О каком сроке вашего отсутствия идет речь: месяц, два, больше?.. Не-не, Дмитрий, вы меня не так поняли. Вот следующее мое отсутствие будет 29-го, 30-го сентября. Я, наверное, поеду в Петербург. И вот в эти минуты, когда я буду в Петербурге, эти два дня исполняющим обязанности еще будет Сергей Бутман, кстати, в свой день рождения. Потому что, если вы не знаете, в вашем замечательном городе «Дилетантские чтения» 29-го обещался провести Сергей Шнур, и для на это, конечно, огромный фан. Человек, который собирает стадионы, готов перед 70 людьми, — а там зальчик у нас в »Гельвеции» на 70 человек… Вот, понимаете? И я познакомился с Сергеем… Шнуром во Владивостоке, когда был. Надо было, вообще, туда уехать, чтобы… Необычайно глубокий и тонкий человек, совсем не то, что мы видим на эстраде. Мне было с ним безумно интересно. Я как бы обещался ему приехать. И потом я расскажу, чем я пожертвовал ради этого приезда. Вот. Ну, и, соответственно, там будут встречать. А. Венедиктов: Госпожа Васильева, на мой взгляд, ничего не понимает, что происходит в образовании «Что вы думаете про Мурзина и его расследование убийства Немцова?», — спрашивает Юрий, видимо, из Великобритании. Я думаю, что его так называемое расследование, оно натянутое. Я прочитал все, что касается того, что я знаю – сплошное передергивание, вот и всё. Он даже вопросы не задает… Это знаете как: «А почему Венедиктов сказал на суде, что Немцов приехал за час до эфира? Он с ним час разговаривал? Нет, за полчаса…». Я на часы не смотрел. Мы разговаривали долго. Может быть, за полчаса. Я вообще на часы не смотрел. Вообще-то, я не знал, что Бориса убьют, чтобы вы понимали. Спросите – я отвечу. «Кто кого перепьет: вы или Белковский?» — спрашиваем Макс. Ну, я, конечно. Белковский слабый. Слабый… Про «Прямую линию» Путина… Ну, вы знаете, по-моему, я про это уже говорил. Не хочется тратить время. Но я всегда говорил и опять повторяю, что я говорю всем. Мне думается, что Владимир Владимирович себя ассоциирует с Бэтменом, то есть со спасателем. Вот он прилетел, кого-то спас – страну, мир, человека – и улетел. Вот он сказал – помочь той девушке. Помогли. Сто таких девушек – мимо. Потому что не системно. Он спасатель. И, я думаю, что он себя так ощущает. Владимир спрашивает: «Вас нашел следователь по поводу выраженной солидарности с »Новой газетой»?» Не знаю. Было направлено письмо генеральному директору госпоже Павловой с просьбой предоставить мои координаты по поводу моей солидарности с »Новой газетой». Ну, я не знаю. Я же приехал, я же не в отпуске, я здесь. Буду ждать повестки. А чего мы будем по этому поводу с вами?.. Позовет – приду. Окружу себя адвокатами и буду… А потом вам расскажу, вы знаете, чтобы вы имели возможность все знать. Я считаю, что была важная история. Там что-то по Илларионова… Ну что, Илларионов в эфире как Илларионов. Так же, как Шевченко в эфире… Нет, Саша Зверев, 6-й класс, 150 школа – господи! – нет программы на »Эхе» по океанологии, геологии. Я верю Бунтману, Саша. В »Открывашке», а »Гулько» в »Детской площадке» — извини, я понимаю, что там для пятиклассников…, — но в «Открывашке» точно сделать что-нибудь по океанологии и геологии… Я обозначу автора: Саша Зверев, 6-й класс, 150 школа. Хорошая идея, на самом деле. А я по-прежнему, Саша, страдаю, что я не могу придумать передачу про телевизионные сериалы. Я не могу найти ведущего. Я смотрю, что люди делают, чего не делают… Пока не могу найти ведущего и не могу придумать. Ну, вот и всё… Про Навального я ответил. Курск… Что-то меня задолбали этим Курском… «Почему убрали «Пятиминутку» Федора из Санкт-Петербурга? Максим». А) Максим, я не знаю ничего про «пятиминутку», что она была. Б) Я не знаю, что ее убрали. В) Я не знаю, кто это сделал. Напишите мне. Я реально этого не знаю: что, почему убрали?.. Если она шла внутри какой-то существующей передачи, то это право автора передачи. Если она шла на »Эхо Санкт-Петербурга», то это право Дымарского. Если она была поставлена в эфир не в рамках передачи, то это невозможно, потому что вне рамок передачи решение принимаю я. Я никакого Федора не ставил и никакого Федора не снимал. Ну, если не ставил, то и не снимал. Что у нас еще? «Евгений Киселев является ли сотрудником «Эха»?» Ну, поскольку он обязан «Итоги без Киселева» делать про Киселева – в этом смысле он является сотрудником «Эха», но он у нас не на штате – вот такой сотрудник – и денег мы ему не платим. Ну, что ты мне показываешь – заканчивать… Закончил я уже!

Ссылка на источник