Е. Альбац ― Добрый вечер. 20.04. В эфире радиостанция «Эхо Москвы». Я — Евгения Альбац и я как всегда начинаю программу, посвященную ключевым событиям недели, тем событиям, которые будут влиять на политику ближайших недель и месяцев. Политический сезон завершен практически. Весенняя сессия ГД седьмого созыва подходит к концу. С 24 июля депутаты будут работать с избирателями в регионах. А потом отправятся на каникулы. За весеннюю сессию депутатами внесено 605 законопроектов, принято 167. И еще 13 одобрено профильными комитетами. Ни один законопроект не был отклонен Советом Федерации. 159 уже подписано президентом и остальные тоже будут подписаны. Были как всегда и вполне безумные инициативы. Это отличительная черта ГД. Например, перекрасить Кремль в белый цвет, поскольку белый цвет – цвет невинности. Запретить рекламу грудных имплантов, это конечно же от господина Милонова. Ввести наказание за супружеские измены. Тут я думаю, Кремль хохотал. И также запретить женщинам курить. Слава богу, ничего не случилось. Олег Вячеславович. Если вы вдруг испугались. Чем нам грозит то, что уже принято это мы будем в студии сегодня обсуждать. В конце недели президент должен встретиться со школьниками из десяти регионов. Как бедные дети посередине летних каникул, куда они должны и как приехать я не очень понимаю. Но, в общем, почему-то прямая трансляция будет идти по каналу НТВ, а не по госканалам, как об этом сейчас уже заявлено. Наконец в последний день резко возросло давление на штабы и волонтеров Алексея Навального, кандидата в президенты РФ. Это тоже знак уходящего политического сезона. И доллар вновь подскочил к 60. Вот обо всем этом мы будем говорить в студии «Эхо Москвы», где сейчас со мной вместе находится Екатерина Шульман, политолог. Олег Вячеславович Вьюгин, член совета директоров Бинбанка. Нет, вы же по-другому называетесь уже. О. Вьюгин ― Да, я уже в другом месте. Е. Альбац ― Неважно, известный банкир Олег Вячеславович. Здравствуйте. И Роман Баданин, главный редактор телеканала «Дождь». Здравствуйте. Всем спасибо, что пришли. И вопрос к каждому из присутствующих. Вот когда мы говорим о сезоне, в данном случае мы имеем в виду январь, июль 2017 года. Ну, строго говоря, конечно надо начинать с сентября 2016 года наверное. Но давайте просто чтобы очень далеко не уходить в кумранские рукописи, так вот с вашей точки зрения какое главное было событие этого сезона. Что будет иметь долгоиграющий эффект на политику, экономику. Олег Вячеславович. О. Вьюгин ― На политику, наверное, то, что произошло со штабами Навального. С его таким активным вхождением в политическую жизнь страны. Это можно точно сказать. Потому что есть социологические данные о том, сколько уже россиян осведомлены о нем как о политике по сути дела. Это процент довольно большой. Не решусь назвать, но приличный. И именно важно то, что как менялось отношение властей к его деятельности. Сначала от игнорирования как бы такого публичного, а потом к публичному признанию как политика. Я не буду говорить о действиях против его штабов. Это другая история. Но в принципе это его признание как достаточно серьезного политика. В стране. Это на мой взгляд в политической сфере самое главное. В экономической мне кажется, ничего особенного не произошло на самом деле. Потому что в принципе на повестке дня экономический рост, экономическое развитие реально в последние годы не стояло. Риторики было очень много, различных мероприятий, комиссий, заседаний, но реально в политике, которая реализовывалась в последние годы, парадигма была немножко другая. Стояла в стороне от экономического роста. То есть достаточно мало было сделано для того, чтобы действительно как-то оживить экономическую ситуацию в стране. Е. Альбац ― А снижение инфляции. О. Вьюгин ― Это хорошее дело, но понимаете, это не та волшебная палочка. Что снизил инфляцию и все стало хорошо в стране. Экономический рост начался. Нет, конечно. Это важный аргумент, конечно, в пользу здоровой экономики. Безусловно. Е. Альбац ― Спасибо. Мы еще к экономике вернемся. Теперь у меня тот же вопрос к Екатерине Шульман и Роману Баданину. Е. Шульман ― Вы знаете, следуя моему слогану, написанному на моем гербе «не новости, но тенденции», мне бы хотелось говорить не о событиях, а о процессах. Я вижу в течение 17-го года такого расширенного 17-го с конца 16-го и до нынешних дней я думаю, что политический сезон не собирается завершаться, и дума еще попрыгает до конца июля. У них еще будут события. И на самом деле расширенная избирательная кампания продолжается. То, что называется нынче теневой избирательной кампанией. Так вот я вижу два процесса. Один со стороны социума. Другой со стороны властной машины, которые влияют друг на друга. Со стороны социума главный процесс это усиление протестной активности, переход ее на новый уровень. Собственно говоря, это выражается в том числе в том, о чем говорил предыдущий оратор и о чем я думаю будем много говорить в течение часа, что происходит вокруг Навального, его штабов, его региональной сети, которая представляет собой готовый скелет для будущей политической партии. Но это только одна из тенденций. Вообще по тем данным, которые мы имеем, протестная активность усиливается, возрастает число протестов по сравнению со сходным периодом 16-го года… Е. Альбац ― Это мы не от нуля меряем? Е. Шульман ― Нет, мы меряем совсем не от нуля. Она постепенно растает, начиная с осени 14-го года, что совершенно объяснимо, потому что это совпадает с ухудшением экономической ситуации, снижением реальных доходов населения. Понятно, что будет снижение доходов, будет реакция, сколько ты ни устраивай этот опереточный авторитаризм, все равно люди будут реагировать протестами на то, что их доходы снижаются. Их условия жизни ухудшаются. Одним из центральных событий и манифестаций и одновременно драйверов этой протестной активности был закон о реновации и его обсуждение, принятие. Все то, что вокруг этого происходило в Москве. Митинги, протесты. Немитинговые протесты. То участие, которое дума в этом принимала. То есть вот тенденция номер раз. Это еще раз повторю — переход протестной активности, которая назревала с середины осени 14-го года на новый я бы сказала на новый политический уровень. И процесс номер два, который касается властного аппарата, политической системы, это новый этап этой расширенной предвыборной кампании, нашего бесконечного электорального цикла. Это размышления, которые очевидным образом шли в элитах, скажем так, в широком смысле по поводу того, кому выдвигаться, когда, будут ли выборы досрочными, будут ли они срочными. Будет ли очередная история с преемником или все-таки не будет. Несколько тут было пиков и падений в этой траектории. Почему-то эйфория вокруг итогов американских выборов повлияла на эти внутренние наши процессы. Решили, что раз так все прекрасно, значит не надо никаких сценариев, пойдем по дефолтному сценарию. Не в смысле с дефолтом, а  в смысле по предполагаемому инерционному. Е. Альбац ― Сохранить статус-кво. Е.Шульман: Люди, которые работают в сфере СМИ, склонны любые кадровые перемещения в своей среде сильно драматизировать Е. Шульман ― Совершенно верно, без фантазии. Без фокусов. А потом с этим усилением общей турбулентности, насколько я понимаю эти размышления начались опять, но, тем не менее, пока дефолтный сценарий продолжает воплощаться в жизнь. Но, тем не менее, вот-вот вокруг этого какие-то неясности и какие-то конфигурации или переконфигурации внутри еще раз повторю, этот второй процесс касается того, что происходит внутри нашей машинки власти. Они происходят, то есть это тень, отбрасываемая 18-м годом и размышления о его последствиях. Е. Альбац ― Понятно. Спасибо. Роман Баданин. Р. Баданин ― А если у меня несколько… Е. Альбац ― Так, пожалуйста. Несколько. Р. Баданин ― Давайте я кратко. Я даже что-то выписал. Смотрите, я не буду повторять политический итог внутрироссийский — это Навальный идет ва-банк. Мы не знаем, чем это закончится. То есть велика вероятность, что закончится не каким-то решительным итогом возможно как-то более-менее схлынет, но скорее всего, итог у этой истории будет каким-то скандальным. Мы будем в конце этого года, начале следующего, видимо, видеть. Второй итог, я его так довольно красиво, но не совсем точно назвал – Путин становится глобальным, мы сейчас не говорим про оценку этого явления. Тем более можно примерно представить, как например я к этому отношусь, но видимо, то, кем он себя мнил долгие годы, оно за прошлый год начало обрастать реальными какими-то фактами. Речь уже идет не о вмешательстве том или ином в какую-то околозаборную жизнь типа выборов президента Молдавии, а Франция, Сирия, США, наконец. Третий итог, я их не в порядке важности, а как сейчас вспоминаю. назовем так: триумф РПЦ. Что имею в виду – было сколько-то событий, которые на первый взгляд не замечали, но которые очень важны. Например, принципиально важна история с банком «Пересвет», которой мы в том числе занимались. Потому что банк, показавший все провалы, которые только можно показать, и провалы на грани уголовных преступлений, не только ничего не случилось с этим по одному из кодексов. Банк устоял, был спасен, в том числе одной из компаний, представитель которой у нас сейчас в студии. Е. Альбац ― Это вы, Олег Вячеславович, спасали банк «Пересвет». О. Вьюгин ― Нет, боже упаси. Р. Баданин ― Банк, связанный с »Роснефтью». В том числе. Ну, банк был спасен пулом своих бывших клиентов, все сплошь государственные компании. Это и Исаакий и рост численный и качественный всевозможных вольных и невольных лоббистов духовных скреп в диапазоне от Милонова и Поклонской до сенатора Климова. Это все произошло в течение прошлого года, в том числе на выборах. Еще один итог, я не знаю, как его сформулировать, но мы все его понимаем, что один из итогов, безусловно, связан с Чечней. Я так постараюсь объяснить. По итогам этого года, видимо, у меня в сознании не осталось места для, скажем так, маневра, позволяющего Кремлю сказать, что Чечня отдельно, а мы так сказать сверху более-менее независимые арбитры. В том смысле, что Кремль полностью солидаризировался со всем, что делала и возможно сделает Чечня. И в этом году мы можем говорить про это однозначно, потому что закончился суд по Немцову, закончился известным образом. Все поставлена точка в самой громкой истории, в которой фигурировала Чечня, и возможные руководители этой республики. И закончилась она так, как закончилась. То есть и места для маневра у Кремля сказать, что мы не совсем согласны в Чечне, по-моему, уже нет. Конечно, очевидный итог это конец медиа российских. Не буду про это долго говорить. Е. Шульман ― Сколько раз они уже кончались-то. Был итог, по-моему, каждых трех месяцев. Р. Баданин ― Этого года. Е. Шульман ― А что принципиально случилось нового? Р. Баданин ― Два крупных деловых издания, остававшихся таковым единственными независимыми закончили таковое существование в этом году на мой взгляд. О. Вьюгин ― Они еще закончат. Р. Баданин ― Хорошо. Ну, хотя бы это. Е. Шульман ― А чем они закончились-то? Закрыли их? Распустили редакции… Е. Альбац ― На РБК поменяли главного редактора и уходит целый пул журналистов. Е. Шульман ― Вам, конечно, виднее. Вы медийные люди, просто я знаю, насколько медийные люди склонны к катастрофизму, говоря о цеховых делах. Р. Баданин ― Вообще не хочу про это говорить. На мой взгляд, явление давным-давно существовавшее, оформилось окончательно в этом году. Причем речь не только про страшную власть, которая чего-то зажимает. Есть и обратный процесс, когда Ютуб-блогер с непроизносимой фамилией наделав 10 ляпов в 10 словах, собирает аудиторию больше, чем мы вместе с Евгенией Марковной, поставленные друг на друга. Е. Шульман ― Гонения на Ютуб. Что значит видеть свет… Р. Баданин ― Да упаси бог, не хочу гонений ни на какой Ютуб. Ну вот, мы плавно вошли в жанр дискуссии. Е. Альбац ― Замечательно, я считаю, что принципиально важная история с РБК. И то, как она была проделана, и кому отдали и что происходит (неразборчиво) и так далее. Это все очень важные вещи. Р. Баданин ― Можно, забыл одну важную вещь. Вы знаете, я когда-то работал в журнале «Форбс», но это не в продолжение, я помню одно ощущение. Нам каждый месяц было о чем писать. Я имею в виду, была большая деловая жизнь в стране, были слияния, прости господи, поглощения, большие корпоративные конфликты или сделки каждый месяц, алюминий, никель… Кто из нас вспомнит, что большого произошло, какая большая бизнес-история такого рода как… Е. Шульман ― «Роснефть» и АФК «Система». Е. Альбац ― Я как раз об этом… Р. Баданин ― Сейчас я вам скажу. Единственным игроком на этом поле остается, вы уж меня простите государственная компания. О. Вьюгин ― А у кого просите прощения. Р. Баданин ― Государственная компания «Роснефть». Единственная. Все бизнесовые истории, связанные с фразой наезда и отскока был связана с одним человеком – Игорем Ивановичем Сечиным. Это итог нашей деловой жизни. Была правда, одна сделка, тоже показательно. На самом деле могущая претендовать на звание, крупная сделка и продажа доли в »Сибуре» китайцам. Там несколько акционеров за очень большую сумму, но правда про нее мало рассказывали тоже по вполне понятным причинам. Е. Шульман ― Подождите, Убер и Яндекс-такси. Е. Альбац ― Вот давайте мы… Р. Баданин ― Большая думаете. Е. Шульман ― Очень большая. Е. Альбац ― Роман, можно я вас сейчас прерву, потому что я хотела как раз Олега Вячеславовича спросить, у меня сразу вопрос, технический дефолт АФК «Система», это серьезно для нашей экономики или никак. О. Вьюгин ― Серьезная сама история при предъявлении иска к АФК «Система». В размере таком, что в принципе эта компания может быть просто разрушена. Е. Альбац ― А Игорь Иванович Сечин сказал, что для инвесторов это очень хорошая история. Он считает, что это делает Россию инвестиционно привлекательной. Это цитата. О. Вьюгин ― Ну сказал и сказал. Е. Альбац ― Вы с ним согласны? О. Вьюгин ― Если бы у меня были акции АФК «Система», я бы с ним абсолютно был не согласен. Я бы легко посчитал, сколько я потерял на этом иске. Может быть, для какого-то другого инвестора, который сейчас на дне что-то покупает, он скажет, что очень хорошая история. Е. Альбац ― А вы думаете, там может быть закулисная история, что кто-то обваливает АФК «Систему», чтобы скупить… О. Вьюгин ― Нет, конечно. Ну мало ли. Это точно не так. Но может как-то она чем-то все-таки счастливым закончится. Эта история. Кто же его знает. Е. Альбац ― То есть вы считаете, что это серьезно. Опять не могу не спросить, вот Екатерина упоминала перспективу заявления о том, что Убер и Яндекс-такси, две таксишные компании сливаются. Причем у Яндекса… Р. Баданин ― Убер – российский. Р.Баданин: Кремль полностью солидаризировался со всем, что делала и возможно сделает Чечня Е. Альбац ― Да, При этом у Яндекса будет больше процент, чем у Убера. Как вы к этому относитесь? О. Вьюгин ― Плохо. Я считаю, что конкуренция между Убером и Яндексом это очень хорошая вещь. Я пользуюсь и Убером и Яндексом. Е. Альбац ― Я тоже. О. Вьюгин ― Я считаю, то пока они конкурировали, они сейчас еще конкурируют, это было благо. Слишком большая компания на одной и той же технологии, Gett-такси тогда будет только конкурент реальный. Я считаю, я на месте монопольной службы не разрешил бы эту сделку. Это мое личное мнение. Е. Альбац ― А уже разрешили? Олег Вячеславович. О. Вьюгин ― Нет, там 60 дней что ли срок есть для принятия решений. Е. Альбац ― Понятно. Спасибо большое. Екатерина Шульман, вы у нас специалист по всему, что связано с тем, что у нас странно называется парламентаризмом. Е. Шульман ― Ничего странного в этом нет. Какой есть парламентаризм. Такой и изучаем. Е. Альбац ― Ну конечно. Кто там говорит, как там начинается «Сказка о царе Салтане». Так вот, все-таки с одной стороны дума нас многим, чем напугала, она меня безумно пугает тем, что она собирается запретить VPN, ну потому что целый ряд вещей становится сложным. Но я хотела вас спросить сначала о законе о реновации. Потому что с точки зрения общественной пользы господину Собянину и всему его окружению надо поклониться в ноги. Я тут разговаривала с одной приятельницей, она мне говорит: Евгения Марковна, мы в доме жили, никто друг друга не знал. Десятилетия жили. Тут как началась вся эта история с реновацией, все перезнакомились, объединились. Провели собрание собственников, вышли из программы реновации. Е. Шульман ― То, что это была акция по подъему гражданской активности в Москве это без сомнения. Е. Альбац ― Вы думаете, у Сергея Семеновича была скрытая цель. Е. Шульман ― Нет, никогда политические акторы не знают ни смысла, ни последствий своих действий. Это закон. Е. Альбац ― Мы же знаем, теория говорит, что при этом чиновники, которые советуют политическим акторам, они, как правило, знают, они как раз способны, они знают, что происходит. И способны просчитывать такие варианты. Вы считаете, что тоже не так? Е. Шульман ― Чего-то не видала я таких советчиков, которые способны чего-то просчитывать. Е. Альбац ― Я могу показать несколько очень интересных работ на эту тему. Работы, которые касаются зависимости парламентариев от чиновников. Е. Шульман ― Кроме того что реновационная кампания способствовала обучению правовому и политическому миллионов граждан Москвы, она еще послужила некоторому скромному, но все-таки триумфу отечественного парламентаризма. О котором вы с таким скепсисом говорите. А зря. На самом деле то, что произошло с проектом закона в думе, это было очень хорошо. Та версия, которая была туда внесена и принята в первом чтении, была гораздо ужаснее и чудовищнее по всем своим параметрам. Нежели то, что было принято в третьем окончательном чтении, одобрено Советом Федерации. Тем не менее, давайте поймем то, что было принято, не должно было быть принято, тем не менее, все равно ключевой недостаток этого закона, а именно отчуждение собственности у одних собственников голосованием других собственников там осталось. Но все же по сравнению с версией первого чтения там появилось право на судебную защиту. Там появилось больше возможностей вариантов, появилась возможность получения денежной компенсации. Количество дней увеличилось рассмотрения этого роскошного предложения с 60 до 90. В общем, это стал кошмар, но не кошмар-кошмар-кошмар. Е. Альбац ― Объясните — зачем? Е. Шульман ― Зачем что? Зачем внесли? Е. Альбац ― Программа ликвидации пятиэтажек существовала раньше. И никаких законов федеральных не принимали. Е. Шульман ― Нет. Е. Альбац ― И расселяли пятиэтажки… Е. Шульман ― Расселяли ветхое аварийное жилье. Действительно пятиэтажки. Была программа жилище, которая действовала… Е. Альбац ― Почему стали принимать федеральный закон? Е. Шульман ― По двум причинам. О. Вьюгин ― Сила есть… Е. Альбац ― Ума не надо. Я поняла. Е. Шульман ― Потому что есть такая возможность. Да, это одно объяснение, но сила была и два года назад и три, и пять лет назад, и в пятой думе и в шестой. Почему именно сейчас решили это все гражданам вывалить. Я думаю, что по двум причинам. Первая причина политическая. Прикладная политическая электоральная. Вторая причина – финансово-экономическая. Было ощущение к вопросу о том, кто советует и просчитывает и какие замечательные советники есть у десижн-мейкеров предполагалось, что это прекрасный предвыборный ход, красочный подарок москвичам, как говорили при Лужкове. Меняем старые квартиры на новые. Как в сказке про «Аладдина» и его волшебную лампу. Тут все обрадуются. Захлопают и скажут, боже, как замечательно заботится о нас, во-первых, федеральное правительство, поскольку президент благословил эту программу в самом начале в феврале, когда мэр Москвы к нему пошел, а тот говорит, да, действительно москвичи ждут окончательного решения вопроса с хрущевками. А не каких-то там понимаете полумер. То есть предполагалось, что как к выборам мэра, так и президента это замечательная совершенно новая повестка прогрессивная, выгодная, социальная, всяко хорошая. Я думаю, что это убеждение не окончательно выветрилось из голов госслужащих высшего ранга, потому что, несмотря на протесты, митинги, выход ряд домов из программы все же значительная часть, можно сказать большинство тех, кто под эту программу попали либо равнодушны, либо надеются на лучшее и если не одобряют, то по крайней мере активно не возражают. А активно не возражающие у нас записываются в согласные на все. Если вы громко не протестуете, то значит, вы всем довольны, больше с вами уже никто не разговаривает. Никаких переговоров не ведет. Это была причина номер раз. Причина номер два ну может быть, Олег Вьюгин знает больше меня, тем не менее, это очевидная необходимость спасать московские строительные компании. Которые были закредитованы, которые выплачивали большие кредиты тем же госбанкам. И которые оказались с нераспроданной недвижимостью на руках. Очевидно, там было некое понимание, что если мы сейчас срочно что-то не сделаем прямо сейчас, то у нас случится что-то подобное тому, что случилось в Америке в  2007 году. То есть лопнет ипотечный пузырь, который действительно, судя по всему, надувался, а доходы граждан у нас снижаются, людям платить нечем, покупать не покупают… Е. Альбац ― Катя, извините. Олег Вячеславович, это так? О. Вьюгин ― На самом деле не думаю, что точно так. Е. Альбац ― Ипотечный пузырь был? О. Вьюгин ― Нет, не было. Е. Шульман ― Закредитованность… О. Вьюгин ― Закредитованность есть. Понимаете, а что собираются сделать. Собираются создать монополиста, который, собственно говоря, будет стремиться еще по более низким ценам проводить строительство. Да, конечно строительные компании получат дополнительные возможности, но они и сейчас могут строить. Просто вопрос в том, что здесь будут бюджетные деньги использованы. Но можно было их использовать по-другому. Е. Альбац ― Роман, вы знаете все-таки, чьи интересы. Вот кто за всем этим стоит? Р. Баданин ― Нет, бенефициар до сих пор не вышел. Сейчас речь идет про бюджетные деньги. Е. Альбац ― Но это точно не Ресин… Р. Баданин ― А что Ресин, Ресин чиновник, у него кабинет рядом с Хуснуллиным. Он чиновник. Такой же как Хуснуллин. Он конечно лоббист определенных кругов. Е. Альбац ― Но все-таки, что за интересы. Почему. Е.Шульман: Эйфория вокруг итогов американских выборов повлияла на наши внутренние электоральные процессы Р. Баданин ― Катя же все правильно сказала. Первое – предвыборный интерес. Правда, просчитались. У Лужкова не было протестующих. Так и время было другое. Фейсбука не было у Лужкова. Например, общения не людей не было такого. Е. Альбац ― Лужков не заявлял такой программы. Р. Баданин ― Такой нет, но я же говорю по мотивам, в том числе разговоров с ними. Они же помнят, как было при Лужкове. Не было ни слова против. Все были за. Все были счастливы. Е. Шульман ― Конечно, все были счастливы, на совершенно других основаниях проводилось это. Там действительно люди разъезжались и получали и две квартиры и три за одну. И семьи получали отдельные квартиры. Е. Альбац ― Извините, должна вас прервать. Уходим на новости и рекламу. НОВОСТИ Е. Альбац ― 20.35. В студии «Эхо Москвы» мы обсуждаем политические итоги уходящего политического сезона. Хотя Екатерина Шульман говорит, что ничего подобного, у нас дума может в течение недели что-нибудь придумать. Катя, колитесь, что нам ждать? Е. Шульман ― Я имела в виду сезон в целом, в предвыборный год не бывает никаких летних каникул. И никому не советую расслабляться. А что касается думы, то да, до 24 июля вроде бы времени осталось немного, одна рабочая неделя, но последняя неделя всегда принятие в финальных чтениях того, что инициаторы хотят успеть принять до ухода на каникулы. Поэтому тут надо смотреть на повестку последней недели. Е. Альбац ― Что может быть? Е. Шульман ― Есть вот эти странные инициативы, связанные с соцсетями. Закон Боярского, законопроект, то, что вы упомянули про VPN, хотя не успеют. На более ранней стадии. Но что-то из того, что должно тут всех спасти от групп смерти, от терроризма и закрыть некоторое постыдное поражение, которое государство российское потерпело в своей борьбе с Павлом Дуровым в очередной раз, поэтому нужно какую-то проявить суровость. Telegram запретить как в Индонезии не решились, хотя и там они его скоро откроют. Но, тем не менее, давайте что-нибудь еще как-то угнетем, поугнетаем соцсети иными методами. Это первое. Второе, ну например, завтра будут парламентские слушания, посвященные бюджетной политике на 18-19-21 годы. А также налоговый таможенный тариф, это очередные большие слушания из тех, которые полюбил спикер наш Володин, дебют этого жанра был как раз связан с реновацией. Перед вторым чтением были эти вот народные слушания, на которых 400 граждан реально позвали и, в общем, там три часа мэр Собянин стоял на трибуне, отвечал на вопросы. Было такое зрелище почти как у больших, как в настоящих, знаете ли парламентах. Я тоже там сидела в экспертной ложе. Прямо умилялась. Потом были слушания по дольщикам, потом по курортному сбору. И вот теперь будут по бюджетно-финансовой политике. Не знаю, кого там в качестве рассерженных граждан позовут. Жертв инфляции. Жертв снижения реальных располагаемых доходов. Это все мы. Тем не менее, тоже будет большой думский event. Е. Альбац ― Спасибо. Роман Баданин, я хочу вернуться к истории с РБК. Мне тоже представляется это важным. И не потому что мы журналисты, естественно… Р. Баданин ― И любим говорить про себя. Е. Шульман ― Поэтому, поэтому. Е. Альбац ― Нет, неправда. Если вы посмотрите, что «Вашингтон пост» сейчас на своем сайте публикует одну и ту же фразу. А именно, что все плохое совершается в темноте. Е. Шульман ― Democracy dies in the dark. Е. Альбац ― Совершенно верно. Демократия умирает в темноте. И мы сейчас видим, как именно институт СМИ противостоит американскому мракобесию под названием Дональд Трамп и сопутствующие… Е. Шульман ― Он тоже представитель демократии. Его граждане избрали. Прошу занести в протокол. Е. Альбац ― Да. Е. Шульман ― Мое особое мнение на этот счет. Е. Альбац ― Да. Так вот, это безумно важная история. Я вообще не очень представляю себе, а кто бы чего знал бы про то, что вы говорите, если бы не было СМИ. Е. Шульман ― Ну никто же не отрицает роль СМИ как социального института. Я говорю только о том, что люди, которые в этой сфере работают, склонны любые кадровые перемещения в своей среде очень сильно драматизировать. Е. Альбац ― Нет, не только люди, которые в этой среде работают. А если вы посмотрите работу, например, Шлейфера или последние работы, которые были сделаны в Чикагском университете, они, так или иначе, показывают, насколько свободные обменные идеи, насколько свободные СМИ самым непосредственным образом коррелируются с развитием страны. Е. Шульман ― Это правда. Но из этого не следует, что ушел один главный редактор, пришел другой, это… Р. Баданин ― Черт с ними с главными редакторами. Мы говорим про системные вещи. В одном случае приобретение актива при странных обстоятельствах, большого актива при абсолютно закрытых обстоятельствах с непонятными условиями финансирования этой сделки. Е. Альбац ― То есть вы имеете в виду что? Р. Баданин ― Я имею в виду продажу РБК. Прохоровым какой-то группе, черт возьми. Маленькой ОООшке с уставным капиталом, не помню какой, записанной на группе ЕСН, принадлежащей Березкину. Все понимают, откуда там деньги? Е. Шульман ― Нет. Р. Баданин ― Никто не понимает. Все понимают, что случилось с долгом… Е. Альбац ― Извините, пивнушку «Лондон» в Твери это не фиг собачий. «Байкалфинансгрупп». Е. Шульман ― А когда семья Демьяна Кудрявцева покупала «Ведомости». Р. Баданин ― Это вторая история. Совершенно верно. Е. Шульман ― Когда Березовский привел какого-то странного иранца, и он купил «КоммерсантЪ». Не все сделки в сфере медиа странные. Е.Шульман: Активно не возражающие записываются в согласные на все. Если вы громко не протестуете, то вы всем довольны Р. Баданин ― Так мы про них и говорим. Е. Альбац ― Ваша покорная слуга занималась этой сделкой Березовского и к вечеру мы все знали. Кто, что чего и как. И мне звонил этот иранец и просил с ним уже второй раз встретиться. Потому что все было известно, мы мгновенно все раскопали. О чем вы говорите. Е. Шульман ― А про ЕСН нет, не раскопали. Е. Альбац ― Это вы просто маленькая еще. Вы не знаете, как было раньше. Е. Шульман ― Дискриминируют меня на основании возраста. Зато я хоть вспомнила про этого иранца. Р. Баданин ― А вторая история, меня тоже собственно не интересует смена главного редактора, вам нравится на уровне законопроектов мерить ситуацию, но законопроект считаете нормальным, в результате которого «Ведомости» были проданы супруге… Е. Шульман ― Ограничений нет абсолютно. Р. Баданин ― Да черт с ними с главными редакторами. Тем более заместителями. Про РБК, я немного некорректно себя чувствую в роли рассказывающего про эту историю. Тем более как в одном фильме, потому что я внутри этой истории был очень долгое время. Как в одном фильме братьев Коэнов было: чему научила нас эта история? Да хрен его знает, чему она нас научила. Наверное, больше не делать также. Еще бы знать, что мы сделали. Так вот чему она нас научила – наверное, только тому, что предела настоящего дна, его фиг достигнешь. Е. Альбац ― Это абстракция какая-то, Роман. Объясните мне. Я не понимаю. Р. Баданин ― Зачистили. Наклонили. Е. Альбац ― Для меня принципиально, что пришел главный редактор РБК Эльмар Муртазаев. Р. Баданин ― Во-первых, не главный редактор, а генеральный продюсер. Е. Альбац ― Непринципиально. Главное, что под него пришли люди, и мы знаем его как главного редактор «Форбса», то есть он человек качественный. И то, что он вынужден был уйти, а на его место пришел человек с НТВ, вот мне даже не надо ни имени, ни фамилии. Ничего. Это показательная история. То, что оттуда уходят журналисты вроде Романа Супера, Уржанова и так далее, для меня это тоже показательная история. Так что чего тут говорить. Но все-таки, Роман, ваше объяснение, почему решили вот так жестко поступить с остатками РБК. Р. Баданин ― Конкретно с РБК все просто довольно. Первая причина – избирательный год. Вторая причина — РБК в случае, если мы говорим про Интернет, но мы это все обсуждали, когда нас оттуда попросили. РБК достаточно написать заголовок новости, чтобы он стал главным в Яндекс-новостях. Таков массив просто читательской аудитории. Большой и вес. Поэтому, естественно это место, которое должно было быть зачищено, телевизор вообще испокон века (неразборчиво) для некоторых упоминавшихся здесь персонажей площадка, поэтому они смотрят телевизор, они мыслят телевизор, они мыслят газетой бумажной в том числе. Вы помните, что стало поводом для него ухода из РБК. Казалось бы обложка газеты, бесплатно распространявшейся. Прости господи. Так что очевидно это самый большой медиаактив в России из негосударственных на этот момент. Все просто. То, что меня умиляет, как в истории с господином, даже не буду его лично называть, с системой. Казалось бы (неразборчиво) уже все наклонился, уже сделал все возможные знаки вежливости в адрес власти. А нет. А давай еще. Также и с РБК. Ну вроде уже почистили, зачистили. Отряхнули. Нет, оказывается, нет предела совершенству. Нужно еще дальше. Так же как с Евтушенковым. Е. Альбац ― Олег Вячеславович, а тоже считаете, что эта сделка по продаже Михаилом Прохоровым или компанией Прохорова РБК, где конечным бенефициаром выступает господин Березкин, она чрезвычайно непрозрачная. О. Вьюгин ― Да, конечно. Е. Альбац ― Объясните. О. Вьюгин ― Она непрозрачная. А что тут надо объяснять? Е. Альбац ― Мы же вроде знаем, что вроде бы договорились разделить долги между Прохоровым и Березкиным. Р. Баданин ― Не знаем. Это структура урегулирования долга неясна. Е. Альбац ― До сих пор. Я слышала, что Прохорова поставили перед очень непростой дилеммой. Он пытался продать свою долю в РУСАЛе, ему не давали ее продать. И сказали, что он ее продаст ровно тогда, когда он продаст РБК. В свое время то же самое было с Александром Лебедевым, которому не давали продавать недвижимость в Москве, до тех пор, пока он не откажется от финансирования «Новой газеты». Во всяком случае, так об этом говорили клевреты. А что вы про это слышали? О. Вьюгин ― Ничего. Непрозрачная сделка. Я как бы инсайдером не являюсь. Е. Альбац ― Но вы знаете, что вроде бы Прохоров вообще уходит с российского рынка. О. Вьюгин ― Ну так поговаривают. Е. Альбац ― Похоже на правду. Е.Шульман: Решили, что раз все прекрасно, значит, не надо никаких сценариев, пойдем по предполагаемому инерционному О. Вьюгин ― По действиям — да. Е. Альбац ― То есть вы думаете, что он все активы свои здесь продаст. О. Вьюгин ― Кто его знает. Но по действиям да, вроде как дело к этому идет. Е. Альбац ― Понятно. Е. Шульман ― Давайте я попробую объяснить свою позицию, чтобы это не выглядело так, как будто я говорю, а, это все ерунда, не стоит на это обращать внимания или что СМИ неважны для политической системы. Естественно они важны. Когда я говорю, что например протестная активность выходит на новый уровень, я не имею в виду, что вчера был протест и завтра протест происходит. Это не новый уровень. Новый уровень это количественное увеличение, качественное увеличение. То есть их стало резко больше протестных акций, они стали другие с другой повесткой. Они по-другому ощущаются, воспринимаются, освещаются на федеральном уровне. Поэтому, когда вы говорите, что достигнуто очередное дно, я не очень понимаю, в чем история с РБК принципиально отличается от истории с Лентой.ру, которая была в 14-м году. Еще раз скажу, вчера омоновец побил протестующего и сегодня омоновец побил протестующего, это не выход репрессий на новый уровень. Это вчера было плохое событие и сегодня тоже плохое событие. То, что было с Лентой это плохо, то, что с РБК тоже плохо. Но вы говорите, что если это принципиальная разница, что достигнут какой-то новый этап. В чем переход на новый качественный уровень видите вы. Я не вижу. Объясните. Е. Альбац ― Роман Баданин. Р. Баданин ― Можно сначала к вашей фразе чуть прицеплюсь. Затяжное изнасилование СМИ стало обыденным. Но мы с Евгенией просто это внутренне переживаем. Хотя я с вашей логикой согласен. Да, давно насилуют. Е. Шульман ― Что называют звеньями этой вашей цепи пресловутой, это цепь уже уходит… Р. Баданин ― Я попытался в предыдущем, да, давно цепь тянется. В предыдущем ответе объяснить. Это крупнейший холдинг по любому показателю. По каким ни измеряй – правда, крупнейший. По набору СМИ, по аудитории в Интернете. По тому, что есть все носители абсолютно, радио разве что нет. Е. Шульман — Риа ―новости — история 13-й год. Е. Альбац ― Это уже были цензурированные новости, Катя, о чем вы говорите. Р. Баданин ― Я соглашусь. Е. Шульман ― То есть РИА-Новости при Миронюк и при Дмитрии Киселеве… Е. Альбац ― При Миронюк это были новости под цензурой. Только давайте вы нам не будете нам, журналистам рассказывать, что происходило в РИА-Новости… Е. Шульман ― Я не рассказываю, я спрашиваю. Е. Альбац ― Поскольку это государственный холдинг. Света Миронюк достойно сопротивлялась. Но там шла цензура новостей. Не анализов, а новостей. Е. Шульман ― А РБК был… Е. Альбац ― В том-то и дело. Р. Баданин ― Я не буду ничего говорить, последний год мне немного некорректно говорить, потому что могу говорить за 2,5 предшествовавших прошлому году. Да, это было свободное медиа. Е. Альбац ― Давайте все-таки закончим, мне не хотелось бы, чтобы мы так долго действительно уделяли внимание СМИ. Как говорил наш любимый Рамзан Кадыров: кто не понял, тот поймет. Подождите еще чуть-чуть. Вы, Катя, при совке не жили. А я жила. Мы с Олегом Вячеславовичем помним другие времена. Теперь все-таки Навальный. Навальный, вся история с его штабами. Как вы полагаете, зарегистрируют, нет. Посадят, не посадят. Потому что конечно, если говорить о новом уровне то, что происходит в отношении штабов Навального и та жестокость, с которой это происходит, как бьют людей и то, что очевидно совершенно, что Росгвардия и МВД как-то научилась немножко уже работать с протестом. И как-то ОМОН там немножко отдрессирован в том числе журналистами. То Росгвардия очевидно совершенно, об этом подробно говорил в эфире «Эхо Москвы» главный редактор «Московского комсомольца» Павел Гусев, даже не представляют представители Росгвардии, например, что журналисты имеют право освещать несанкционированные митинги. Они вообще это начисто не знали. Что журналист, оказывается, эти журналюги отвратительные оказывается, они на это имеют право. И их необязательно бить по башке, засовывать в автозаки. Так вот, возвращаясь, что нам ждать осенью. Что мы увидим. Е. Шульман ― Давайте скажу одно небольшое замечание. Росгвардия большей частью состоит из ОМОНа, это ОМОН и СОБР, переведенный из структуры МВД в новую структуру. Беда в том, что у них теперь новые начальники. Которые являются частично людьми армейскими, и я знаю, что довольно большое внутреннее возмущение по этому поводу происходит. Потому что бывшим сотрудникам МВД не нравится, что ими командуют люди из армии. Частично это ФСО, те, кто привел с собой Виктор Золотов. Поэтому это тоже мне кажется хорошо бы понимать. Тут действительно есть какая-то акселерация государственного насилия. Она началась совсем недавно, до этого по моим ощущениям какие-то другие люди руководили этой самой борьбой с Навальным. И они больше предпочитали действовать методом снятия клипов или телевизионных передач или каким-то очередным разоблачительным фильмом на НТВ. Но не таким прямым разгромом. Судя по всему, эта тактика была признана неэффективной, именно мне кажется, что пугает структурность, именно региональная сеть. Потому что еще раз повторю свой тезис, это скелет партии. Что такое партия. Партия это региональное отделение, это некая очень общая идеология и лидер. Вот три компонента, которую дают нам полноценную федеральную партию. Это оказалось страшным. Будут ли новые операторы этой операции признаны эффективными и успешными или их поменяют на других, или что мне представляется более вероятным, вот это столкновение воль, столкновение менеджеров политических и силовых будет продолжаться, и ситуативно кто-то из них будет руководить чем-то одним, кто-то чем-то другим. То есть будет некий конкурс, кто лучше борется с Навальным. В процессе которого я думаю, что он будет побеждать. Е. Альбац ― А зарегистрируют Навального. Е. Шульман ― Не верю. Е. Альбац ― Олег Вячеславович. Что думаете. О. Вьюгин ― Ну конечно не зарегистрируют. Обратная связь сейчас не нужна и будут абсолютно выстраивать монополию. Е. Альбац ― А как тогда легитимизировать выборы. Мы говорим слово «выборы», а на самом деле это переназначение Путина Владимира Владимировича. Р. Баданин ― А кого-то мучает этот вопрос. Е. Альбац ― Меня. А вас нет? Р.Баданин: Политический внутрироссийский итог — Навальный идет ва-банк Р. Баданин ― Меня может тоже. Е. Шульман ― На самом деле есть проблема. Я соглашусь. Вы недооцениваете ее. Предполагается, что легитимизация произойдет посредством высокой явки. Но высокая явка это страшная вещь с двух точек зрения. Во-первых, она труднодостижима. Во-вторых, будучи достижима, она делает результаты менее предсказуемыми. Вся наша машина электорального менеджмента работает на занижение явки и на дальнейшие действия в ситуации с низкой явкой. Там легко предсказать результат, там легко фальсифицировать. Там работают избирательные комиссии так, как они привыкли работать. Если вдруг действительно припрутся 70% избирателей реальных, не бумажных, это очень будет напряженная ситуация для тех, кто выборами управляет. Поэтому да, здесь есть проблема. О. Вьюгин ― Без проблем не бывает. Но допускать Навального я думаю, что… Е. Шульман ― Допуском Навального тут не сделаешь себе жизнь легче. О. Вьюгин ― Да. Е. Альбац ― А не проще ли все-таки создать такое легальное поле, в общем, многие подозревают, что даже если Навального допускают к выборам, то Путин у него выиграет. Е. Шульман ― Вообще эти многие имеют основания так подозревать. Е. Альбац ― Наверное. Тогда чего боятся-то? Того, что он окажется в телевизоре. Так он себе создал свой телевизор на Ютубе. Р. Баданин ― После этого он уже не сможет стать уголовником обратно. То есть это мое предположение. О. Вьюгин ― Это легализация политика будет тогда. Сейчас он политик поневоле так сказать. Е. Шульман ― Сейчас он политик самопровозглашенный. Когда Донецкой и Луганской республики. Он самопровозглашенный кандидат. А тогда он станет признанным статус зарегистрированного кандидата на президентских выборах, о, это, совсем другой уровень. Р. Баданин ― Да и после выборов. Это просто другой человек. Е. Шульман ― Все помнят, что было на выборах мэра в 13-м году. Тоже хотели легитимизировать, тоже хотели явочку поднять. И сделать честную победу дорогому Сергею Семеновичу Собянину. Получили такое, что потом не знали, что с этим делать. Нет, риски слишком высокие. Боятся и будут продолжать бояться. По крайней мере, я пока так это вижу. Е. Альбац ― Роман, вы с этим согласны? Р. Баданин ― Что не зарегистрируют? Процентов 99. Но по-моему так и не стоит даже вопрос. То есть реально стоит вопрос, как они будут с его самовыдвиженческой активностью в этом году, как они будут ей противостоять. Это гораздо более серьезный вопрос. Потому что… Е. Шульман ― Согласна. Р. Баданин ― Потому что варианты сплошь силовые. Вот какой ни возьми, он либо вонюченький, либо силовой. И это как раз настораживает. А что касается кто занимается Навальным. По моему глубокому убеждению, как говорится, все бояре хотели угодить царю. Каждый на свой лад и нет у меня никакой мысли о том, что существует некий стройный хор бояр, что они договорились где-то в боярской комнате, что мы мочим Навального эдак или так. И приходят и говорят царю, ну вот будем его, не знаю, про Гитлера снимать. Другой говорит, нет, будем в кутузку сажать. Да нет, каждый приходит, причем этих, извините, тут учусь на ходу, акторов… Е. Шульман ― И групп интересов  — давайте запомним еще одно выражение. Р. Баданин ― Да, и групп интересов, видимо одно и то же. Е. Шульман ― Актор индивидуален, а группа… Р. Баданин ― Их много. То есть раньше был Володин, предположим, и в какой-то момент вообще все… Е. Шульман ― Их всегда было, но сейчас особенно много. Р. Баданин ― И у всех просто равный примерно вес, скажем так. Е. Альбац ― Но, Роман, мы видим, что все время какие-то идут поползновения со стороны ФСИН, который подает в Симоновский суд, давайте ликвидирует условный срок. Дадим реальный срок. Е. Шульман ― Теперь они придумали на год продлить испытательный срок, потому что не встает на путь исправления товарищ. Явно. Р. Баданин ― Даже у ФСИНа есть свое мнение. Е. Шульман ― Видите, сколько акторов у нас… Е. Альбац ― А вы действительно думаете, что принимает решение ФСИН, Росгвардия… Е. Шульман ― Каждый на своем месте старается одновременно прикрыть свои уязвимые места какой-нибудь нужной бумажкой, и при этом проявить инициативу, но не быть за нее наказанным. Но при этом откусить от соседней группы, с которой они находятся в состоянии постоянной конкуренции, при этом понравиться начальнику. Да, конечно. Е. Альбац ― Спасибо. Олег Вячеславович, скажите что-нибудь хорошенькое. Там рубль не упадет еще ниже. Е. Шульман ― Дожди закончатся. Е. Альбац ― Инфляция не вырастет. О. Вьюгин ― Рубль подешевеет, но не сильно. Просто есть всякие катастрофические ожидания. Я думаю, что если нынешние процессы и тенденции продолжатся, то ослабеет. Но не очень сильно. Е. Альбац ― Но планку… О. Вьюгин — 60 ― перейдет. Е. Альбац ― Точно. Р. Баданин ― В хорошую сторону. Е. Шульман ― В хорошем смысле. Е. Альбац ― Так, инфляция. О. Вьюгин ― Инфляция я думаю, останется под контролем, потому что мандат монетарным властям, то есть ЦБ, Минфин вылит в железе. Или как там. Е. Шульман ― В граните. О. Вьюгин ― Отлит в граните. Е. Шульман ― Еще какие-нибудь банки уничтожат из первой 30-ки. О. Вьюгин ― Слово какое-то нехорошее. Е. Шульман ― Хорошо, санируют. О. Вьюгин ― Вот будет фонд консолидации создан при ЦБ. Е. Шульман ― Это то, что вместо АСВ. О. Вьюгин ― Не вместо. Дополнительно. Туда, наверное, какие-то банки попадут. Значимые и видимые. Но они в этой ситуации уже не ликвидируются, а они просто переходят в другой статус. Меняют акционера. Акционером становится ЦБ. Дает им деньги. Чтобы они оздоравливались. И управляющая компания за этим следит. Е. Шульман ― Это Bail-out и есть или другое. О. Вьюгин ― Это не Bail-out, это новый механизм, который был одобрен… Е. Шульман ― Я тоже хочу научиться новым словам. О. Вьюгин ― …законопроектом известным, который позволил ЦБ создать фонд консолидации управляющую компанию. Е. Альбац ― Для нас это хорошо или плохо? О. Вьюгин ― В принципе если это будут делать хорошо и правильно, то это лучше. Для нас. Е. Шульман ― Лучше, чем банкротство. О. Вьюгин ― Конечно, потому что кое-кто остается ни с чем в результате. А если банк попадает в фонд консолидации, то он не ликвидируется, его вся обязательства сохраняются перед кредиторами. Е. Альбац ― Ну вот на этой хорошей новости мы заканчиваем передачу, поскольку мы и так перебрали. Надо уходить из эфира. Мы с вами услышимся теперь 31 июля. Поскольку я улетаю. Всего вам доброго. До свидания, пока.

Ссылка на источник