Е.Альбац ― Добрый вечер. 20 часов 3 минуты 32 секунды, в эфире радиостанция «Эхо Москвы», я Евгения Альбац, и я начинаю программу, посвященную ключевым событиям недели, тем событиям, которые будут иметь влияние на политику ближайших недель и месяцев. Сегодня у меня один гость – основатель Фонда борьбы с коррупцией, человек, о котором известное Вашингтонское издание «Политика» недавно написало: «Он побьет Путина». Кандидат в президенты Российской Федерации по версии оппозиции Алексей Навальный, с которым мы сегодня будем подводить итоги политического сезона для оппозиции. Алексей, здравствуйте. А.Навальный ― Добрый вечер. Е.Альбац ― Тем более что сегодня открылся 70-й штаб Навального в регионах, и сегодня же суд отказал удовлетворить иск авторитетного предпринимателя Михайлова к Навальному, который требовал убрать из интернета расследование Фонда борьбы с коррупцией о бизнесе сыновей Генерального прокурора, с чем я вас поздравляю, Алексей. А.Навальный ― Спасибо большое. Это редкость для нас, когда мы выигрываем в российском суде. Е.Альбац ― Да. Поэтому это особенно примечательно. Когда на рыбалку? А.Навальный ― Щуку ловить? Е.Альбац ― Ну? А.Навальный ― 2 часа за ней под водой? Да нет, ну, я, пожалуй… Они же из рыбалки сделали, я так понимаю, 46-минутный фильм, который выложили на сайте Администрации президента. Это длиннее, чем наш фильм про Медведева или про Чайку. Я думаю, что я буду делать фильм о чем-то другом, а не о своей рыбалке. Е.Альбац ― А раздеться для избирателей готовы? (смеется) А.Навальный ― Жень, вы начали с провокационных вопросов. Я не думаю, что избирателям нужно, чтобы я раздевался. Е.Альбац ― А что? Посмотреть на вас. А.Навальный ― Мне кажется, они хотят чего-то другого от кандидата в президенты России, а не раздевания. Тем более что с раздеваниями – я не знаю, зачем они его сделали второй раз. Так много было шуток по поводу голого торса на коне. Ну, как-то, видимо, им понравилось. Кремлю крайне важно доказать сейчас, что Путин в себе, он не в маразме, да? Потому что по действиям власти последние годы и последние несколько месяцев даже вполне лояльно настроенные к Путину, к Кремлю избиратели, им кажется, что они там все сошли с ума. И, вот, им важно показывать, что они в хорошей физической форме, ловят щук и лазят по каким-то там Тувинским горам. Е.Альбац ― Понятно. Не разденется Навальный, ребята. Ну, вот так вот всегда, когда… А.Навальный ― Не планирую в ближайшее время. (все смеются) Е.Альбац ― Ну, хорошо. Теперь о серьезном. Вы в интервью американскому каналу CBS, я так понимаю, отвечая на любимый вопрос всех западных журналистов «Почему вы еще живы?» или «Вы не боитесь, что вас убьют?»… Так, наверное, было-то? А.Навальный ― Это мне урок – не шути на иностранном языке. Е.Альбац ― Давайте я скажу только нашим слушателям, что вы сказали, что у вас 50-процентный шанс быть убитым и 50-процентный нет, не быть убитым. Я специально прослушала видео в оригинале, думала, что вас для рекламы передачи малость переврали или вы как-то по-другому это сказали. Но нет, вы сказали ровно это. Вопрос не слышно, но вы сказали ровно 50%, что вас убьют. А.Навальный ― Ну, вот, как я уже сказал, это урок: не надо шутить на иностранном языке. Там классическая ситуация с иностранным корреспондентом: ты едешь к нему, он спрашивает тебя, просто какой-то общий треп, а потом внезапно он тебя спрашивает: «А как вы думаете, вас убьют или не убьют?» Е.Альбац ― А он именно так спросил? А.Навальный ― Ну да, он спросил: «А как вы думаете, велика вероятность, что вас убьют?» Ну и я вспомнил такой, известный российский анекдот про то, как у блондинки спрашивают: «Какая вероятность встретить динозавра около подъезда?» Она говорит: «50%. Либо встречу, либо не встречу». Ну и я решил пошутить в русле этого анекдота, сказал: «Ну, там, 50% или убьют, или не убьют». И в своем ответе я имел в виду, что бессмысленно это анализировать. Я не знаю и не собираюсь даже думать об этом, и не имеет смысла думать об этом. Но они восприняли это с такой серьезностью и вынесли это в заголовки, которые выглядят пугающе. Ну, в общем-то, я не это совершенно имел в виду. Е.Альбац ― Ну… А.Навальный ― Но я считаю, что у любого, конечно, политика в России и у любого человека, который занимается независимой политикой, есть определенные риски, но оценить их в процентах или как-то вероятность их просто абсолютно невозможно. И повторюсь, бессмысленно даже об этом много думать, потому что будешь об этом много думать – не сможешь заниматься ничем. Е.Альбац ― Но это не есть по Фрейду отражение внутреннего страха? А.Навальный ― Нет, я не думаю. Ну, вернее, я совершенно точно знаю, что это не есть отражение внутреннего страха. Я разумный человек, я понимаю уровень опасности, но во мне нет никакого страха ни внутреннего, ни внешнего. А.Навальный: За мной постоянная слежка Е.Альбац ― Хорошо. Потому что, знаете вот, многие люди, которые… Такая реакция на это ваше заявление: оно у многих людей, которые к вам очень хорошо относятся, по-доброму, вызвало, конечно, такое вот, ну, дрожание. И сразу началась такая дискуссия замечательная в интернете о том, что а почему б вас тогда не посадить? Вот, зачем вас убивать, тем более что уголовно-исправительная инспекция по Москве недавно предупреждала о возможной замене вам условного срока на реальный, но суд это предложение уголовно-исправительной инспекции Москвы отклонил. У вас, кстати, есть объяснение, почему? А.Навальный ― Вы знаете, там даже такого не было – там была гораздо более смешная ситуация, что пресс-служба сюда заявила, что инспекция требует изменить условный срок на реальный. Вернее, суд заявил, что инспекция требует. Через некоторое время инспекция это опровергла. Потом суд заявил, что было, да, такое заявление, но без подписи и поэтому они его оставили без движения. А потом всё это дезавуировали, и очень странная ситуация: я прихожу в инспекцию 2 раза в месяц (мне положено отмечаться), и раз в месяц они меня дома проверяют вместе с участковым. Я спросил у них, говорю: «Что же вы там устроили такое интересное? Расскажите мне – мне ж самому интересно, что там требовали?» Ну, они краснеют-бледнеют, но не признаются, что происходит. И я здесь могу только еще раз повторить: «Это бессмысленно анализировать. Я не знаю, что у них там происходит в голове». Я считаю, что никакой стратегии нет. Это какие-то сумасшедшие люди (я имею в виду Кремль, правительство, силовые органы), которые из каких-то сиюминутных соображений под влиянием каких-то факторов принимают или не принимают какие-то решения. Одни приняли решение «А давайте его посадим», другие говорят там «Да нет, мы давайте не будем его героизировать». Или как-то по-другому происходит. Я не понимаю, как это происходит. Для того, чтобы ответить на этот вопрос содержательно, нужно обладать какой-то информацией о том, что же происходит в голове Путина. Не думаю, что хотя бы у одного человека есть такая информация. Е.Альбац ― А у вас нет сомнений, что решения принимает по вам только Путин? А.Навальный ― У меня нет ни малейших сомнений в этом. Е.Альбац ― О’кей. Вам продлили испытательный срок на год, да? До 2020 года, до декабря 2020 года. Что это реально значит? Вот, что это значит? А.Навальный ― Ничего это не значит. Ну, это означает, что они в очередной раз посылают некий такой политический сигнал всей стране, мне конкретно, но, в основном, всей стране, всей оппозиции любого вида, что мы не допустим вас до участия в выборах, что политическая система будет происходить без вас. На выборах никогда не будет реальной конкуренции, и все, кто сам по себе, считает, что он такой классный, может сам самостоятельно набрать политический капитал, а потом прийти и куда-то тут избраться, такого не будет. И они еще раз в русле вот этого своего закона, который запрещает баллотироваться условно-осужденным, они продлили мне этот испытательный срок. С точки зрения текущей избирательной кампании меня это не интересует, потому что я иду на эти выборы, руководствуясь Конституцией, где прямо написано, что имеют право участвовать в выборах все, кто не находится в местах лишения свободы. Я их федеральный закон не признаю, и он не соответствует Конституции. Поэтому это не очень, в общем-то, впечатлило меня (это судебное решение). Ну, кроме того было очевидно, что они это сделают. Они же мне продляли, по-моему, 2 раза по 3 месяца, а вот сейчас еще на год продлили. А.Навальный: Я понимаю уровень опасности, но во мне нет страха ни внутреннего, ни внешнего Е.Альбац ― Ну, было, по-моему, до 2019 года. А какая разница-то, 2019-й или 2020-й год? А.Навальный ― Ну, опять же, это… Получается, они на год еще отодвинули возможность участвовать в выборах. Ну, мы же все понимаем отлично, что просто пока система в нынешнем виде, они считают, что они могут сделать так, чтобы не пускать каких-то кандидатов. Наша задача и задача этого этапа кампании – заставить их, вынудить их зарегистрировать меня как кандидата за счет того, чтобы сформировать общественное мнение. Они же правят по опросам. Если они по опросам увидят. что на самом деле народ (не обязательно мои сторонники, а даже их сторонники) считает, что нужна политическая конкуренция и что еще одни выборы в формате Путин-Зюганов-Явлинский-Миронов-Жириновский никого не интересуют, тогда они зарегистрируют. Ну, если нам не удастся создать достаточное давление, ну, наверное, они попытаются не пустить меня на выборы. Е.Альбац ― Вот это интересный вопрос. Вот, у вас, значит, 70 штабов открыто, десятки тысяч волонтеров. Вы собрали, как бы, так сказать, заручились голосами потенциальных подписчиков или как это называется, да? А.Навальный ― Ну, тех людей, которые поставят подписи в час «Икс». Е.Альбац ― В час «Икс» и так далее, да? То есть это еще сотни тысяч человек. Вот, вас не регистрируют. Что вы будете делать и вообще как вы думаете, какая будет реакция на это? А.Навальный ― Сейчас мы не делаем никаких конкретных прогнозов, потому что то, что мы будем делать, сильно зависит от того, какую работу мы проделаем. Сейчас у нас 135 тысяч волонтеров. Их может быть 200, их может быть 300 тысяч. У нас сейчас больше полумиллиона подписей мы собрали, а с не до конца подтвержденными это около 800 тысяч (просто email’ами). Ну, мы это даже не считаем. Всё зависит от того, какая будет ситуация конкретная и какое будет общественное мнение в тот момент. Ну, конечно, мы не признаем никогда тех выборов, на которые меня не допустят. И, конечно, мы не будем молчать. Какие-то конкретные действия, не имеет смысла делать вот такие какие-то стратегии тактические, потому что мы не знаем, как это будет происходить и что будет происходить, какие будут другие кандидаты. Мы же отлично понимаем, что, ну, наверное, Кремль в качестве, ну, такой пилюли, если они не захотят пустить меня, они притащат какого-то своего кандидата условно демократического, но подконтрольного им. Какой это будет кандидат? Он будет там условно приличный или совсем неприличный? Многие вещи решатся ситуативно. Е.Альбац ― Вы думаете, что осенью мы будем знать, кого они могут притащить? А.Навальный ― Ну, я думаю… Ну, «осенью». Ну, наверное, поздней осенью. Е.Альбац ― А разве не Явлинский призван выполнить эту?.. А.Навальный ― Ну, наверное, его будет недостаточно. Им нужен будет, конечно, какой-то Прохоров №2 в случае, если они решат меня не пускать. Потому что иначе, ну, на выборы просто никто не придет, не будет явки. Да, они, конечно, могут фальсифицировать, и мы понимаем отлично, что они умеют фальсифицировать, но, понимаете, если будет 15% явки, им же придется фальсифицировать в 3 раза голоса, особенно в крупных городах, где просто никто не пойдет на выборы. Е.Альбац ― Ну, у них есть всегда Чечня, Татарстан, Башкортостан. А.Навальный ― Да, но живут-то они все в Москве. Живут-то они все в Москве, отдыхают-то они в городе Санкт-Петербурге. То есть мнение крупнейших городов всё равно нельзя игнорировать. Это настоящие люди, они живут в России. И кроме того не надо думать, что в Чечне прям все по команде пойдут на участки – в Чечне просто фальсификация происходит вот такая. Там даже не фальсификация, а там полностью перерисовка, да? Или в Дагестане то, что происходит. Но люди-то всё равно будут все знать отлично, что на участки никто не пошел. И эта такая, фактическая делегитимизация власти – она тоже имеет значение. Е.Альбац ― Ну, вот, мне не очень понятно. С одной стороны, вы говорите о том, что они проводят сумасшедшую политику, и о том, что в стране довольно жесткий авторитарный режим. А с другой стороны, вы уповаете на то, что их интересует вопрос легитимности. А.Навальный ― Я не вижу здесь противоречия. Их не интересует вопрос легитимности – их интересует вопрос удержания власти. Вот, они, действительно, проводят сумасшедшую политику, но в этой сумасшедшей политике есть одна рациональная точка: они хотят удерживать власть, чтобы обогащаться. Личное обогащение и личный комфорт. Очень много вокруг этого описывается всяких мотиваций, сложных конструкций. С моей точки зрения, всё довольно просто. Конкретно довольно небольшая группа людей – она хочет наслаждаться этим немыслимым богатством и наслаждаться безумной властью, которую они захватили в стране. А всё остальное – это уже вторично. Просто для того, чтобы лучше удерживать власть, желательно, конечно, уровень реального раздражения населения не поднимать. Вот и всё. Поэтому если они увидят, что недопуск на выборы кандидата поднимет реальный уровень раздражения населения, то тогда они могут пойти на допуск. Е.Альбац ― Возвращаясь к изначальному вопросу… Ой, прежде, чем я вас буду спрашивать об итогах для оппозиции этого сезона, скажите, как ваш глаз? А.Навальный ― Гораздо лучше. Вижу вас, Евгения, отлично. Е.Альбац ― Так. А.Навальный: Это урок: не надо шутить на иностранном языке А.Навальный ― Двумя глазами. Ну, то есть он видит всё равно хуже, правый глаз видит всё равно хуже, чем левый, его приходится закапывать и с ним приходится возиться, что довольно неприятно, потому что… Ну, нормальный человек в нормальной жизни – он вообще не помнит о том, что у него есть глаза. К сожалению, я сейчас, вот, помню, что у меня есть глаз и нуждается в каких-то каплях. Но всё стало гораздо лучше, и спасибо врачам и нашим, и иностранным. Е.Альбац ― Отлично. Вы в том же интервью CBS еще раз повторили, что абсолютно убеждены, что человек, который плеснул в вас этой жидкостью, которая вызвала химический ожог роговицы, что это было всё заказано администрацией Путина и у вас есть достаточно оснований, чтобы это утверждать. Что за основания у вас есть, чтобы это утверждать? А.Навальный ― Нет ни малейших сомнений, могу это подтвердить. Интервью CBS я давал, наверное, месяца 2 назад. Они долго готовили это, а сейчас только больше возникло конкретных фактов. Факт то, что уголовное дело закрыто. Я до сих пор по нему даже не допрошен. Все непосредственные и организаторы, и непосредственно нападавшие – они установлены, в интернете есть их лица, фамилии, паспортные данные, адреса и никого из них ни капли не побеспокоили. Есть свидетельства в интернете и съемки, как этих людей привозит полиция на своей машине или, там, увозит откуда-то. Этот человек, который непосредственно мне плескал этой жидкостью, он дает, фактически фабрикует свидетельские показания по делу 12 июня и 26 марта. Ну, то есть это люди, непосредственно работающие с правоохранительными органами. Информацию о моем местопребывании, моих передвижениях они могли получать только от спецслужб, поэтому у меня нет никаких сомнений. И, вот, совокупность доказательств, то, что они не понесли… Не то, что не понесли наказания – даже расследования нет. Несмотря на то, что вспомните, сколько было всяких заявлений о том, что это всё будет расследовано, «Единая Россия» недовольна. «Единая Россия» ж тогда говорила: «Любые нападения должны расследоваться». И чего? И нам приходит ответ из полиции, что дело закрыто, потому что не удалось установить нападавших. Вы зайдите ко мне в блог и посмотрите на их фотографии и адреса. Е.Альбац ― Еще какие-то есть у вас?.. Или у вас есть еще какая-то информация, которую вы придерживаете? А.Навальный ― Ну, у нас нет никакой специальной, там, секретной информации, которую мы придерживаем. Но то, что мы видим то, что происходит, конечно, однозначно свидетельствует в пользу того, что этих людей прикрывают, поддерживают спецслужбы и, конечно, это политический заказ, который поступил из Администрации президента напрямую или опосредованно через каких-то политтехнологов, или я уж не знаю, как это происходит. Ну, это ровно то же самое, что и с нашими штабами по всей стране, да? Бесконечные изъятия листовок, аресты и задержания людей, запугивание, избиение, нападение. Это такая планомерная общероссийская кампания, в которой задействованы без преувеличения десятки тысяч полицейских, которые уже ничем другим не занимаются кроме арестов наших листовок, огромное количество работников прокуратуры, Следственного комитета, ФСБ, которые обходят арендаторов всех наших штабов. Вот, 70 регионов – везде же сотрудники ФСБ приходят и пытаются выселить наш штаб. Ну, это же не может быть случайностью? Е.Альбац ― Сколько выселили? А.Навальный ― Ну, выселили… В Москве нас несколько раз выселяли. Очень много. Я затрудняюсь сейчас сказать, но, наверное, больше, чем в 30 регионах мы неоднократно меняли места, потому что просто к арендодателям приходили фсбшники, заставляли их разорвать с нами договора. Е.Альбац ― Это дорогое удовольствие. Сколько вы подняли денег уже на кампании? А.Навальный ― Ну, больше 100 миллионов рублей. Мы побили рекорд сборов моих на мэрскую кампанию – тогда мы собрали 104 миллиона рублей за 3 месяца. Вот сейчас мы (ну, правда, за больший срок), мы собрали больше 104 миллионов рублей. Е.Альбац ― А какой средний перевод? А.Навальный ― Медианный – 500 рублей. Ну, сохраняется. Это довольно небольшие пожертвования, но их делает около 70 тысяч человек. То есть это огромное количество людей, это наше очень большое достижение. И это, на самом деле, главная причина, почему Кремль не может нашу кампанию парализовать, несмотря на вот эти свои усилия со всеми силовиками. Но, вот, пока нас поддерживают эти 70 тысяч человек и каждый может отправлять по 500 рублей. И это нельзя остановить. Был бы один спонсор, который отправлял бы десятки миллионов, к нему можно было бы прийти и сказать «Больше этого не делай», или арестовать его просто. Когда 70 тысяч человек, чего ты с этим сделаешь? Е.Альбац ― А, вот, что говорят, интересно, арендодателям, которые предоставляют вам штабы? А.Навальный ― Ну, приходят и говорят «Слушай, ну, завтра к тебе придет Налоговая, и изымут у тебя все документы. Или придет полиция и скажет «Тут нам на экспертизу нужны все компьютеры». А.Навальный: У любого в России, кто занимается независимой политикой, есть определенные риски Вот то, что происходит с нашими штабами. Просто заходят полицейские и говорят: «Хм! Похоже, у вас экстремистская деятельность, мы на экспертизу забираем все компьютеры». Это же можно сделать по российским законам чудовищным вообще без решения суда. Это происходит постоянно. Ну а представьте, у вас офис, у вас какая-то бухгалтерия, у вас забрали 2 компьютера – и привет, вы никакой деятельностью заниматься не можете. Поэтому очень часто арендодатели – они, действительно, испуганы вот этими серьезными последствиями. Но!.. И я очень горд тем, что мы находим достаточное количество людей. Все-таки, во всех этих 70 регионах у нас везде есть штабы. И в Москве мы сейчас нашли после долгих перипетий, когда заседание штаба нашего московского проходило в каких-то арках и чуть ли не подъездах, сейчас у нас есть Гиляровского, 50. Приходите, москвичи, замечательное помещение, огромное количество волонтеров. Ну, как я уже сказал, 135 тысяч волонтеров – это огромное количество людей. Волонтеры есть в каждом населенном пункте России. И наша главная сейчас проблема – это то, что мы просто не можем собирать так быстро деньги, чтобы обеспечивать этих людей и газетами, и листовками, особенно с учетом того, что 30% этих листовок ворует по дороге полиция. Е.Альбац ― А зачем вам газеты и листовки, если вы в интернете собираете миллионные аудитории? «Димона» посмотрело сколько? 28 миллионов человек? А.Навальный ― Да, но только в стране-то живет 145 миллионов человек. Поэтому… Я же иду на президентские выборы, и я, на самом деле, иду на президентские выборы, и я борюсь за голоса большинства. И я получу эти голоса большинства, но только мне нужно средства донесения наших мыслей и наших идей. Интернет – мы охватываем много, но всё равно недостаточно. Ежедневно интернетом пользуются в России 70 миллионов человек, даже больше. Поэтому когда ролик посмотрело 24, это очень хорошо, но всё равно недостаточно. Ну, есть люди, которые не пользуются интернетом вообще. Есть люди, которые верят газетам: «Вот, в газете врать не будут. Вот, в газете написано, значит, нужно читать газету». Должна быть вариативность. Было б телевидение – мы бы и телевидение использовали. Но нам не дают покупать. Мы могли бы купить, мы бы использовали и наружную рекламу – тоже не дают. Е.Альбац ― Вы не можете покупать на бордах? А.Навальный ― Ну да, не продает никто ничего. Поэтому мы используем доступные методы. Вот, у нас есть волонтеры – это главная наша сила. Волонтер с листовкой – это страшное оружие, и Кремль, на самом деле, их ужасно боится. Вот, они просто панически боятся, именно поэтому… Е.Альбац ― Почему? А.Навальный ― Потому что вот этот вот рейтинг Путина 86-процентный или еще какой-то там – он может существовать только в условиях политического вакуума, когда нет реальной конкуренции. А когда человеку кто-то стучит в квартиру и говорит: «Здрасьте, мы волонтеры кандидата Навального, вот вам листовка» и он видит своими глазами, что это волонтеры… Он поговорит с ними, спрашивает «Сколько вам платят, ребята?» Они ему объясняют, что вообще нам никто не платит, мы никакого Навального в глаза не видели, мы, вот, просто за идею ходим раздаем и живем здесь в соседнем доме. Он понимает, что это всё по-настоящему, что есть кандидат, у которого есть достаточно большая поддержка, который пишет об, вроде бы, вещах очевидных, но о тех, о которых все молчат (коррупция, политическая конкуренция, бедность, несправедливость и неравенство), и это сразу рушит всю картину. Все 86% в этот момент сразу истончаются и уничтожаются, потому что люди видят, что есть конкуренция. И Кремль, конечно, этого страшно и панически боится. Они как-то, ну, не то, что смирились, но они готовы терпеть интернет, что есть вот такие-то там миллионы людей, в основном жители самых больших городов, которые уже никогда не поверят кремлевской пропаганде. Но то, что мы своей кампанией входим в оффлайн, заходим к пенсионерам и даем им газету, это такое покушение на святая святых, и они этого терпеть не хотят, не могут. Но нам всё равно, что они не хотят и не могут, мы всё равно будем это делать. Е.Альбац ― Насколько удается запугивать, все-таки, ваших волонтеров? А.Навальный ― Ну… Е.Альбац ― Постоянно, ведь, и в интернете, и не только слышно о том, что к тому пришли, к сему пришли, здесь кому-то в морду дали, там избили и так далее. А.Навальный ― К счастью, большинство таких историй про то, как пришли, запугали или даже, там, ударили, или еще что-то, но человек всё равно остался работать в штабе. Мы не знаем, насколько их было больше. Ну, то есть, вернее, мы уверены, что их было бы гораздо больше, если б мы работали в нормальной политической ситуации без запугивания. Но сейчас это совершенно потрясающая ситуация, я очень горжусь всеми волонтерами, которые с нами работают. В основном, 95% таких историй – это про то, что люди не испугались и остались работать в штабе. А.Навальный: Мы побили рекорд сборов моих на мэрскую кампанию Е.Альбац ― По вашим ощущениям уровень страха увеличился, уменьшился по сравнению, скажем, с 2012 годом, с »Болотным делом»? Или, наоборот, увеличился? А.Навальный ― Невозможно сравнивать с Россией 2012 года. То есть мы живем просто в другой стране с другой политической системой. То есть, вот, события 2014-2015 года, начало войны – они просто изменили систему. У нас в 2012 году даже уже после «Болотного дела», после всего этого истории про то, что там кого-то посадили за репост или за лайк, они казались бы дикими. Да, массовые аресты людей, вот эти аресты листовок… Все-таки, после «Болотного дела» в 2013 году в Москве мы вели кампанию, ну, относительно свободно. Был закрыт доступ в телевизор, нас постоянно как-то там ущемляли, но не было задержаний людей просто за то, что они в футболке идут. Я сегодня потрясающую прочитал выдержку из протокола, что человек вел агитацию, находясь в публичном месте в белой футболке с надписью «Навальный-2018″ и таким образом его нужно задержать. Из 2012 года это бы выглядело дико. Поэтому, ну, конечно, возрос и уровень, как бы, страха, и уровень опасений любых людей, рекламодателей, арендодателей, любых бизнесменов. В принципе другая страна, страна, где независимое политическое мнение – оно не просто не поощряется или какая-то потенциальная угроза, а все сейчас понимают, что власть воспринимает это враждебно и действует враждебно. Е.Альбац ― У вас есть своя социологическая служба. Что показывает?.. Вот, какой профайл людей, которые поддерживают вас, хотя бы среди волонтеров? А.Навальный ― Ну, волонтеры – они по определению, они в любой избирательной кампании и в российской, и даже в иностранной это чаще всего молодые люди. Поэтому у нас молодые люди с высоким уровнем образования. Это всегда были волонтеры. Е.Альбац ― То есть это высшее образование?.. А.Навальный ― Чаще всего. Е.Альбац ― Чаще всего. А.Навальный ― Ну, это молодые люди. Кроме того, у них больше времени, они, в принципе, более склонны везде, во всем мире активно участвовать в кампаниях. Но основной избиратель, на которого мы рассчитываем, это как раз люди старшего поколения. То есть мы хотим использовать и планируем, и делаем так, используем волонтеров, которые молодого возраста, для того, чтобы агитировать избирателей старшего поколения. Е.Альбац ― Но ваша база поддержки – это какая возрастная группа? А.Навальный ― Мы рассчитываем получить… Е.Альбац ― Слушайте, 539 тысяч у вас тех, кто готовы поставить за вас подпись, – это колоссальная база. А.Навальный ― Это люди, которые пользуются интернетом. Сейчас этот анализ не имеет большого смысла. Ну, мы и так понимаем, что эти люди, которые подписались, они подписались через интернет. Это значит, люди скорее всего… Ну, то есть они точно ежедневно пользуются интернетом, это люди с высоким уровнем образования и это, конечно, в первую очередь жители самых больших городов. Но по мере приближения к избирательной кампании мы, конечно, эту демографическую выборку будем менять очень сильно, потому что у нас сейчас очень сильное искривление в сторону интернета, и именно для этого мы ведем нашу оффлайн-кампанию, для того чтобы исправить его. Но я просто хочу еще раз напомнить, что… Е.Альбац ― Алексей, извините, я должна вас прервать, потому что ровно половина часа, мы должны уйти на новости и рекламу, потом вернемся в студию «Эха Москвы». НОВОСТИ Е.Альбац ― Еще раз добрый вечер, 20 часов и 35 минут, здесь в студии сегодня один у меня гость Алексей Навальный, я ему задаю самые разные вопросы, в том числе и касательно его последних интервью, которые взбаламутили весь мир, где он сказал, что 50-процентный шанс у него быть убитым, а, оказывается, это была шутка. И о многих других вещах, и об его избирательной кампании. Алексей, вот теперь, если можно, к итогам весенне-летнего политического сезона для оппозиции, да? Как раз в июле все подводят, как бы, итоги того, что было весной и летом. Как вы оцениваете ситуацию в оппозиции сейчас? А.Навальный ― Я не очень понимаю, что такое ситуация в оппозиции? Вот, есть различные структуры. Я и мои коллеги, мои соратники, наш штаб, много людей вместе с нами, волонтеры, мы занимаемся избирательной кампанией, избирательная кампания идет наша 8 месяцев, из которых я 1,5 просидел под арестом. Но тем не менее, она идет. И мы удовлетворены ее ходом. У нас получается и организовывать митинги, и волонтеров у нас много, и деньги мы собираем. И несмотря на огромное давление, которое нарастает, у нас всё развивается, мы, самое главное, видим желание людей работать, мы видим желание людей делать перемены или добиваться перемен. Мы видим, что вот такая вот безысходность, которую встречаешь в регионе, она превратилась из депрессии в некий политический двигатель. А.Навальный: Это редкость для нас, когда мы выигрываем в российском суде Люди понимают, что с этим режимом нет перспектив, и они хотят изменений, они хотят, чтобы власть сменилась, вот там, за 18 лет хотя бы сменилась один раз. Поэтому мы очень удовлетворены, и я удовлетворен тем, как идет наша кампания. Говорить про оппозиции вообще – ну, кто-то считает, что нужно бойкотировать, например, выборы, ему не нравится, что я делаю. Е.Альбац ― Алёш, но, все-таки, мне казалось, что 26 марта – это стало для многих таким удивлением, шоком. Как в свое время 10 декабря 2011 года Болотная, когда вдруг такое количество молодых людей и людей 35+ и так далее вышли там более, чем в 70 городах России. Это было неожиданно для всех. А.Навальный ― Для меня – нет. Для меня – нет, и для нашего штаба – нет. Мы просто работаем со всей страной, и поэтому, поскольку мы вышли уже давно и никогда не были частью исключительно такой, фейсбучной жизни, мы видели эти группы во Вконтакте, как к ним присоединяются люди. Мы видели количество просмотров роликов, мы видели реальные заявки, которые люди пишут в регионах даже в маленьких городках, присылают к нашим юристам для консультаций. Поэтому мы отлично понимали, что это всё случится. Масштаб этого был несколько больше, чем мы предполагали, как и потом 12 июня для нас стало приятным удивлением то, что география протеста расширилась даже еще немножко больше, чем мы ожидали. Но это не стало для нас неожиданностью, конечно. Мы работали над этим, мы знали, что это будет, и мы не действовали в этом смысле так, наугад: призвали, а потом сами удивились, как хорошо произошло. Мы, все-таки, люди из реальной жизни, и эти мои поездки по штабам, открытия штабов – они нас погружают, вот, в то, что происходит в регионах. Мы хорошо понимаем, что делается. Е.Альбац ― С ПАРНАСом, с »Солидарностью» вы как-то поддерживаете отношения? А.Навальный ― Ну, с »Солидарностью» поддерживаю. Яшин сейчас делает замечательную кампанию, например, в Красносельском районе. Е.Альбац ― Москвы? А.Навальный ― Да, в Москве на муниципальных выборах. И мне очень нравится то, что у него именно политическая кампания. То есть это кампания, конечно, и про местную повестку, но он абсолютно политический настрой имеет. Он действует против этой власти, против, там, коррумпированной власти в конкретном районе. И ведя свою агитацию, он так и говорит. Поэтому мы поддерживаем. С какими-то людьми в регионах, которые идут на выборы… Ну, наших кандидатов, впрочем, не пускают (в Новосибирске, вот, был случай). Е.Альбац ― Вы избегаете имя Дмитрия Гудкова. Почему? А.Навальный ― Избегаю Дмитрия Гудкова, потому что он занимается мэрской кампанией, до которой еще достаточно далеко. Это первое. А второе, мне очень сильно не нравится и я считаю крайне вредным и неправильным вот этот политический союз его с »Яблоком», и вот эту вот политическую практику абсолютно порочную, когда «Яблоко» выдвигает кандидатов, но заставляет их подписывать некую бумагу, что они голосовать и действовать будут в соответствии с решениями партии. Это такое закрепощение политики. Е.Альбац ― Это то, что было на парламентских выборах. А.Навальный ― Это то, что сейчас происходит на муниципальных выборах. Кроме того, мне категорически не нравятся, например, те же самые действия… Ну, уж раз мы сказали про Яшина. Вот, «Яблоко» вместе с Гудковым выдвигает список. Ну, я думаю, что, конечно, Гудков в этом не участвовал, но они против яшинских кандидатов в каждом округе выставили по 2 человека. Ну, это абсолютно спойлерская работа на мэрию. Ну, это, может быть, такой эксцесс, и, наверное, не думаю, что прямо, вот, Явлинский лично хочет навредить Яшину. Хотя, кто знает? Но сама идея закрепощения кандидатов мне не нравится категорически, и я бы хотел, чтобы Гудков, который мне симпатичен, не участвовал в этом. На муниципальные выборы можно выдвигаться независимым кандидатом, и точно совершенно нужно протестовать против практики того, что партия какая-то ставит условием политической деятельности дальнейшей некую поддержку своих, вот, как пленум нашей партии решил, так, вот, ты потом и будешь голосовать в своем муниципальном собрании. Ну, это категорически неприемлемо, я считаю. Е.Альбац ― Слушайте, но вы были в »Яблоко», вы же знаете, что такое Явлинский, и знаете, какие там бывают… А.Навальный: Мы просто работаем со всей страной А.Навальный ― Именно поэтому я сейчас решительно протестую. Я считаю, что это неправильно совершенно. Но опять же, это закрепощение. Вот, им сохраняют лицензию («Яблоку») – это делает Кремль. Например, нам лицензию не дает, а им дает. И именно в обмен на то, чтобы… Е.Альбац ― Вы имеете в виду регистрацию партии? А.Навальный ― Регистрацию Партии прогресса. …в обмен на то, что «Яблоко» и, к сожалению. вступивший с ними в коалицию Гудков пытаются ограничить свободу политической деятельности будущих депутатов. Опасная, неприятная, неприемлемая вещь. Кроме того, она же приведет к поражению, она приведет к тому, что результаты будут хуже. Это очень нехорошо. Е.Альбац ― А вы с Гудковым говорили об этом напрямую? А.Навальный ― С Гудковым напрямую я об этом не говорил. Но я сейчас сконцентрирован на федеральной кампании. Ему по понятным причинам приходится поддерживать Явлинского на президентских выборах: он его поддерживает муниципальную кампанию, и тот поддерживает его на президентских. И это такой, ну, замечательный тандем, но по понятным причинам он меня не устраивает. Я бы хотел бы, чтобы Гудков поддержал меня прямо на президентских выборах, я хотел бы, чтобы «Яблоко» поддержало меня прямо на президентских выборах. Я считаю, что я могу и буду бороться за поддержку всех представителей демократических сил, демократических партий, несмотря на то, что, естественно, есть какие-то трения, разногласия по программам. В целом, я буду бороться за то, чтобы быть единым кандидатом от всех, в том числе от демократов. У них немножко линия идет в другую сторону – они хотят поддерживать Григория Алексеевича. Ну, значит, я буду апеллировать уже, там, непосредственно к людям, к членам партии, и я буду доказывать, что это неправильно. В этом и есть политическая борьба, я к этому спокойно отношусь. Е.Альбац ― Но я хорошо помню, как, когда был знаменитый митинг на Сахарова в феврале 2012 года, то вы стояли за сценой и я наблюдала, как туда поднялся Григорий Алексеевич Явлинский, вы пожали друг другу руки, и Григорий Алексеевич даже что-то сказал такое, так, безобидно. И было видно, что вы очень были довольны тому, что вам удалось помириться с Явлинским. А.Навальный ― Я вам больше скажу, мы с ним встречались непосредственно перед федеральными выборами в Госдуму и очень хорошо поговорили, и друг перед другом извинились за всякие там вещи, которые наговорили друг про друга. Я к нему очень хорошо отношусь, он прекрасный и талантливый политик. Но это не означает, что я не буду с ним конкурировать за лидирующую позицию. Я с ним конкурирую, я считаю его тактику неправильной, ошибочной и буду смело про этом говорить, несмотря на то, что я к нему хорошо отношусь. Е.Альбац ― О’кей, с этим понятно. Что с Касьяновым и ПАРНАСом? А.Навальный ― Касьянов и ПАРНАС существуют, занимаются какой-то своей политической деятельностью. Е.Альбац ― Но вы не поддерживаете больше отношений после развала коалиции? А.Навальный ― Ну, что значит «поддерживаем отношения»? Ну, то есть здрасьте-здрасьте, как у вас дела, всё идет хорошо. Е.Альбац ― Нет, ну, секундочку, ну, Алексей Анатольевич, не лукавьте. А.Навальный ― Жень, что означает «поддерживать отношения»? Я занимаюсь ежедневной работой. Я не хочу быть таким кандидатом, которые были в недавней российской истории и до сих пор, в которой постоянно проводят какие-то круглые столы, заседания, пытаются сделать какой-то съезд демократов. Вот, вам нужно, чтобы я ехал куда-нибудь в город Пермь и выступал там перед волонтерами, или в Москве организовывал круглый стол демократов? Я скорее поезжу по регионам… Е.Альбац ― Комитет-2008, да. А.Навальный ― Комитеты и всё остальное – меня это не интересует. Есть конкретная вещь. Вот, Ройзман шел на выборы, он шел от »Яблока», которое мне не близко своим нынешним политическим подходом. Ну, мы планировали активно поддерживать Ройзмана в кампании. Его снимают, мы против этого протестуем и призываем бойкотировать выборы в Свердловской области. Это конкретика, здесь есть, что обсуждать. А просто сидеть с довольно приятными людьми, ну, просто сидеть там и заседать, и слушать какие-то речи – ну, меня это вообще не интересует. Просто не интересует. Е.Альбац ― Договорились. Но согласитесь, Алёш, мы с вами хорошо помним, как бесконечно бодались «Яблоко» и СПС, потом «Яблоко» и »Правое дело». И это уже казалось, ну, совершенно. И молодежные фракции этих партий друг с другом всё время бодались. А.Навальный ― Именно поэтому меня это не интересует больше. Поэтому, вот, вы мне задаете вопрос про «Яблоко», про Гудкова… Е.Альбац ― Но тем не менее, вы говорите о том, что вы, так сказать, Гудкова не готовы поддерживать в таком варианте. А.Навальный ― Не-не-не, Жень, просто это говорит о том, что вы находитесь по-прежнему в плену старых наших демократических… Как многие. Я же тоже слежу за этим процессом. Я понимаю, что вот то, что происходит, к сожалению, в либеральном лагере с политической точки зрения значения не имеет. Вот, объехав там страну, открыв 70 штабов, имея координаторов во всех регионах и огромное количество волонтеров, я твердо говорю, что это не имеет политического значения вообще. Тем не менее, я слежу, я знаю, что там происходит. А.Навальный: Волонтер с листовкой – страшное оружие, и Кремль их ужасно боится Вот, вы мне даже задали этот вопрос – мне нужно было пару секунд подумать, потому что я даже и не вырабатывал своего отношения к этому всему. Мне не интересно, что делает «Яблоко» или ПАРНАС. «Яблоко» получило на выборах меньше 2%, несмотря на то, что получило колоссальное бюджетное финансирование, сотни миллионов рублей. То же самое случилось с ПАРНАСом. Они приятные люди, я их очень люблю, по своему политическому происхождению я выходец оттуда, но я веду настоящую избирательную кампанию с большим количеством людей, я не собираюсь устраивать какую-то возню в борьбе за этот вот либеральный электорат, сколько я там в нем внутри я смогу получить, 3 или 4 процента. В России, к сожалению, политика устроена таким образом, что люди не загоняют себя вот в эти идеологические рамки, и у нас в этом плане происходит такой, политический хаос. Я просто нормальный кандидат от нормальных людей, который предлагает разумную и логичную программу. Вот, на этом фокусируюсь я совершенно точно. Спрашивайте – я буду отвечать, но сам тратить энергию на каких-то демократов, либералов, кто из них более демократический, кто менее демократический, кого там нужно поддержать и кто где поставил лайки… Ну, врать не буду, слежу. Иногда слежу. И читаю неприятные посты. Но я понимаю, насколько это не имеет значения вообще никакого. Я извиняюсь, что я всё время повторяю эти вещи «Я объехал регионы» и так далее. Но я же, открывая каждый штаб, я отвечаю на любые вопросы, которые мне задают. Меня об этом не спрашивают вообще. Меня не спрашивают ни про «Яблоко», ни про ПАРНАС, ни про Ходорковского, ни про всех этих людей, которые мне очень милы и близки. Ну, у людей вообще нет этого в голове. Е.Альбац ― А про что спрашивают? А.Навальный ― Спрашивают про коррупцию, спрашивают про низкий уровень жизни, спрашивают, естественно, про то, что нам делать с этими судьями и полицейскими. Везде спрашивают про люстрацию. Везде это стало… Е.Альбац ― Про люстрацию спрашивают? А.Навальный ― Про люстрацию везде спрашивают. Везде. И везде спрашивают про… Е.Альбац ― Именно употребляют слово «люстрация» или как? А.Навальный ― Употребляют слово «люстрация» и довольно хорошо понимают, чем люстрация отличается от просто уголовного преследования людей. Абсолютно в каждом регионе сейчас спрашивают про роль РПЦ и про вот эти вот репрессивные процессы против атеистов (ну, понятно, молодежная аудитория). Е.Альбац ― И что вы отвечаете? Вы же глубоко верующий человек, православный. А.Навальный ― Я верующий человек, но я считаю, что я как верующий человек ни в коем случае не могу поддерживать то, что происходит сейчас, когда какая-то часть РПЦ взяла на себя командование Следственным комитетом и привлечение к уголовной ответственности людей, потому что им что-то не понравилось. Сегодня какое-то чудовищное решение, по-моему, в Сочи о том, что человек разместил карикатуру на Иисуса Христа, и его за это оштрафовали или, там, привлекли к административной ответственности или какой-то другой. Это абсурдно, чудовищно и противоречит христианству абсолютно, я в этом уверен. Вот, об этом я и говорю. Вот об этом спрашивают. Спрашивают про губернаторов, спрашивают, что там с Дальним Востоком, спрашивают про демографию, и никто не спрашивает про объединения демократов. Никто. Это никого не интересует, ну, за пределами нашей маленькой тусовки. Е.Альбац ― А про Путина спрашивают? А.Навальный ― Конечно, спрашивают. Е.Альбац ― Что, опять? А.Навальный ― Меня чаще всего спрашивают… Известна моя позиция на тему того, что если он согласен на мирный транзит, нужно дать ему гарантии безопасности. Эта позиция моя многим не нравится, очень многим, даже моим сторонникам. Е.Альбац ― Серьезно? А.Навальный ― Да. Меня очень сильно за это критикуют. Ну, вот, приходится на эту тему отвечать. Е.Альбац ― А что, они считают, что нужно?… А.Навальный ― Ну, что нужно всех посадить. Ну, то есть что Путин является непосредственным ответственным за всё происходящее (что чистая правда), что Путин лично несет ответственность за преступления, коррупцию и посадки людей несправедливые (чистая правда) и что Путин должен за это сесть в тюрьму или как-то быть расстрелян на Лобном месте. Такое большое количество людей так считает, на этом настаивает, это для них ключевой пункт программы. Е.Альбац ― И что вы?.. А как вы отвечаете, как вы аргументируете? А.Навальный ― Я говорю, что ради мирного транзита власти, ради в целом интересов страны нужно забыть о какой-то такой сладкой мести. У меня есть личные, в том числе связанные с моей семьей мотивы, почему я испытываю большое количество личных негативных эмоций по отношению к ним. Но ради интересов вообще страны, ради интересов мирного транзита, ну, значит, нужно наступить себе на горло и согласиться с тем, что конкретно ему и его семье дать гарантии безопасности. Это не должно распространяться на всяких Медведевых и Ротенбергов, но Путину – да. Очень многим это не нравится. Постоянно на эту тему идет дискуссия, постоянно, естественно, идет дискуссия, как бы, немножко навязанная Кремлем, о том, что «если не Путин, то кто? Без Путина всё развалится. А что будет с Северным Кавказом? Как же без Рамзана Кадырова? Тоже начнется война». Е.Альбац ― И что вы отвечаете? А.Навальный ― Ну, я отвечаю, что ничего не случится. Был Саид Амиров, мэр Махачкалы, и тоже все говорили про него: «Если с ним что-то случится, начнется война, Дагестан поднимется, в Махачкале будут ездить и стрелять танки». Но он получил пожизненное, и не произошло ничего. Ничего не произойдет, если не будет завтра Рамзана Кадырова – он запросто меняется на такого же авторитетного чеченца. Вот эти вопросы – они очень интересны всем, и все это с удовольствием обсуждают. Это реальная повестка страны, повторюсь. Но совсем не объединение демократов. И я не собираюсь… Вот там, где начинается объединение демократов, я сразу разворачиваюсь и ухожу в какую-то другую сторону, потому что объединение демократов – оно может состояться через выборы, через праймериз. Я готов участвовать в дебатах, я готов участвовать в праймериз, я готов эти праймериз выиграть. Вот так может случиться объединение демократов, а не круглыми столами или бесконечной дискуссией. Е.Альбац ― Возвращаясь, все-таки, к вашим встречам в штабах с волонтерами, а что больше интересует, местная повестка или федеральная повестка? А.Навальный ― Федеральная. Е.Альбац ― Федеральная? А.Навальный ― В большей степени, конечно, федеральная. Е.Альбац ― Даже при том, что мы знаем, что «all politics are local» (всякая политика всегда локальна)? А.Навальный ― Да, естественно. И каждый раз, конечно, спрашивают: «А будет ли расследование про нашего губернатора? Что ты думаешь про мэра?» И я готовлюсь всегда, и рассказываю о какой-то местной коррупции. Это всегда люди воспринимают очень хорошо, но у всех есть очень ясное понимание того, что причина бедности, несправедливости, неравенства, которое происходит, ну, просто, грубо говоря, очень низкой зарплаты, которая, действительно, чудовищно низкая, это, конечно, Кремль. Это группа людей, которая вцепилась во власть, и сидит 18 лет, и она под себя подстроила и правоохранительную систему, судебную систему, не дает никому шевельнуться, не дает стране развиваться. Ну, то есть, вот, просто прямая связка «Бедность – Путин». Многие уже это поняли. И я просто, вот, коротко на эту тему скажу. Считается же многими (вы говорили про социологический срез), что волонтеры наши и группа сторонников – это наиболее образованные и наиболее состоятельные. Но те, кто приходит к нам, если они наиболее состоятельные в своих регионах с зарплатами по 20 тысяч, 18 тысяч и 15 тысяч, мне даже сложно представить, кто же все остальные? То есть чудовищная бедность большинства жителей России является, все-таки, сейчас главной причиной политического недовольства. Именно это. Е.Альбац ― Понятно. Спасибо. Вы же отлично понимаете, что вам нужна поддержка элит. Другого варианта нету, да? Именно для мирного. Потому что все исследования по авторитарным режимам показывают, что приходится идти на какие-то альянсы с частью прежней элиты. Вот, на вас кто-то выходит? С вами кто-то пытается разговаривать? А.Навальный ― Как вы представляете? Вот, если выходят, я сейчас вам расскажу, что… Е.Альбац ― У вас есть черный ящик. А.Навальный ― …вот, знаете, такие-то, такие-то выходят… Е.Альбац ― А вы намекните. А.Навальный ― …А завтра мы будем смотреть показательные процессы над этими людьми. Е.Альбац ― Ну хорошо, не важно. Я же не прошу вас называть фамилии, имена, явки. А.Навальный ― Я бы сказал, что огромное количество элит – оно хочет перемен, и оно настроено и смотрит в нашу сторону, и оно ждет. Но элиты, особенно в России сейчас, они чудовищно трусливы. Они ждут момента, чтобы предать Путина, и с большим удовольствием, я бы даже сказал сладострастием его предадут в какой-то момент. Но сейчас они просто боятся, они сидят и взвешивают. Как только они почувствуют вот эту слабину, вот эту вибрацию как было в 2012 году, они сразу там полками побегут в другую сторону и ко мне, и к разным другим оппозиционерам. Вот, вы встречаетесь с любыми чиновниками, и я уверен, что вы такое же наблюдение сделали, как и я, что чем более высокопоставленный чиновник, тем больше он кроет эту власть, тем больше он рассказывает, какая она чудовищная, неэффективная, работать не дают, какой-то ужас, кошмар и полный трэш творится в стране. Ну да, они так к этому относятся. Е.Альбац ― А как вам удается с ними встречаться, если за вами постоянная слежка? А.Навальный ― А, вот, в коридорах «Эха Москвы» встречаюсь (единственное место). Ну, Жень, я понимаю, что за мной… Е.Альбац ― Или за вами не постоянная слежка? А.Навальный ― За мной постоянная слежка, и для того, чтобы иметь там какие-то мнения или послания, или еще чего-то, мне не обязательно с кем-то встречаться. Кроме того, я же не один – довольно много людей меня поддерживают в разных сферах деятельности, в разных социальных слоях, в том числе вот в этих ваших любимых элитах. Но я никаких встреч сам не ищу. Зачем мне это надо? Ну, я и так знаю, что они думают. И мне не нужно, я не хочу ни с кем сидеть, там, переговариваться, и какая-то там либеральная башня, не либеральная башня, вести с ними о чем-то переговоры. Зачем? В этом нет никакого… Е.Альбац ― Но, ведь, всё равно придется, Алёш. Вы должны будете дать какие-то гарантии. А.Навальный ― Я готов это делать, я просто не ищу таких встреч и тем более что, ну, я понимаю отлично, что, во-первых, со мной сейчас им всем встречаться не безопасно (это первое). А второе, ну, у меня есть много других дел. Все эти элиты – они переметнутся, когда изменится политическая ситуация. Вот, моя задача – работать над изменением политической ситуации, ну, в меру моих сил. Е.Альбац ― О’кей. У ФБК всё время какие-то запускаются расследования – они, насколько я понимаю, не прекратились. Чего ждать в ближайшее время? А.Навальный ― Ну, вот, я ждал, что начнутся… Е.Альбац ― Ну а как? (смеется) А.Навальный ― Вы спросили «С кем вы встречаетесь? Расскажите мне, значит, несколько фамилий»… Е.Альбац ― Ну, Алёш, у меня профессия такая. А.Навальный ― …А сейчас я вам должен сказать: «Ну, вот, вы знаете, мы готовим такие-то расследования против этих людей». И просто я, прям, физически чувствовал, как они побежали бы куда-нибудь закрывать свои кипрские оффшоры. Ну, нет, я не могу, конечно, такой информации сказать. Е.Альбац ― Ну, это я с вами согласна, это был глупый вопрос. Признаю. А что с техникой, которую у вас забрали 26 марта? А.Навальный ― Ну, она где-то находится. Е.Альбац ― Что, так ничего не вернули? А.Навальный ― Где-то в тайных подвалах ФСБ. Мы знаем… Ну, не то, что ничего не вернули. Мы знаем, что технику изымала ФСБ, но все наши жалобы в суд нам завернули на том основании, что «Вы же не знаете даже, на кого жалуетесь». То есть получилось как? Что неизвестные люди в штатском зашли, не стесняясь видеокамер, вынесли абсолютно всё оборудование, и полиция, и суды, и все остальные говорят: «Мы даже не знаем, кто это. Ну как? Если вы хотите обжаловать действия этих людей, вы нам скажите, как фамилия его, как должность, какое это подразделение». Е.Альбац ― Ну, подайте заявление о краже. А.Навальный ― Мы подавали заявление о краже. Е.Альбац ― И? А.Навальный ― И оно не имеет никакого хода. То есть это же не кража. Кража – это тайное хищение имущества. Это было ограбление, поскольку это было открытое хищение имущества. Ну, к счастью, наши сторонники, ну и просто широкая публика – они прочувствовали эту ситуацию. Мы ж тогда в течение 2-х дней (вот, я боюсь сейчас соврать) получили, мне кажется, около 12 миллионов рублей пожертвований, и мы всё купили заново. Е.Альбац ― Замечательно. Планы на осень? Ну, все-таки? А.Навальный ― Мы будем расширять нашу избирательную кампанию. Е.Альбац ― Но вы будете опять какую-то проводить такую общероссийскую акцию, как было 12 июня? А.Навальный ― Конкретной даты нету, но, конечно, мы митинговый формат будем использовать очень активно. То есть это не то, что мы будем это делать механически (раз в 2 месяца мы проводим большой митинг). Но, конечно, и митинги – это крайне важная вещь. Люди хотят проводить эти митинги. Они могут получаться более успешные, менее успешные. Мы будем в совершенно различных форматах работать. Ну, например, в Москве мы понимаем отлично, что нам не дадут разрешения уже никогда, и вот сейчас проведение митинга в Москве – это просто автоматически на 100% означает несанкционированный митинг. Ну, тоже что вполне допустимо и правильно, и мы будем это делать. Тут тоже нужно понимать, как это организовывать хотя бы с точки зрения тактической работы. Е.Альбац ― О’кей. Вам удачи. А.Навальный ― Спасибо. Е.Альбац ― Мы, к сожалению, должны уходить из эфира. Спасибо вам большое. Здесь в студии «Эха Москвы» был Алексей Навальный, а мы встретимся с вами через неделю. Пока!

Ссылка на источник