Т. Фельгенгауэр ― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». В гостях у меня сегодня главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. Здравствуйте. Д. Муратов ― Здравствуйте. Т. Фельгенгауэр ― Ну и, конечно, говорим о сегодняшнем заседании в Мосгорсуде по делу о выдворении журналиста «Новой газеты» Али Феруза. Как вам сегодняшнее в целом заседание. Как реагировал судья, какие у вас впечатления от встречи с Али. Д. Муратов ― Я начну со второго вопроса. Т. Фельгенгауэр ― Давайте. Д. Муратов ― Я был у Али в субботу. В специальном учреждении для временного содержания иностранных граждан. Так это называется. СУВСИГ. В поселке Сахарово. Это неподалеку от Подольска. 67-й километр Варшавского шоссе. Очень любопытное кстати учреждение. Это бывшая артиллерийская часть. На территории которой два основных здания. Одно — для женщин, другое — для мужчин. И там содержатся в одном одни, в другом другие. Там от 600 до 1000 человек все время. Там вполне доброжелательный режим. Я с Али про это говорил. МВД принадлежит и главку московскому это заведение. Там с ними общаются не как с преступниками. Там неплохая библиотека, неплохая кухня. Там доброжелательный вполне персонал. Это отнюдь не санаторий. Это все-таки строгий достаточно режим. Не в смысле тюремного режима, а подъем, завтрак. За территорию нельзя. Идут там даже какие-то постоянные спортивные игры, мне рассказали про матч века между женской командой Африки и женской команды вьетнамцев по футболу. Двухметровые африканки против совсем невысоких вьетнамок. Победил Вьетнам. В общем, там своя жизнь, там и политические беженцы из Конго и люди, у которых все нормально с паспортами, но у них административное правонарушение. Зачитывают до дыр книги. Очень любопытное для меня было впечатление. Я был во многих тюрьмах, лагерях, но в подобном заведении не был. В библиотеки мы сидели с Али Ферузом, буду иногда называть его Худоберди Нурматов. Уж извините. Т. Фельгенгауэр ― Мы понимаем, что речь идет о том же человеке. Д. Муратов ― Мы говорим об одном человеке. Али Феруз это псевдоним Нурматова. Самое главное, конечно, меня поразило – я смотрел его гематомы. Я видел много травм в своей жизни. Это приблизительно 23 на 22 сантиметра багрово-фиолетовый гигантский синяк. На левой лопатке. На спине в районе левой лопатки. Напротив сердца. Я принес, Таня, я покажу. Вот его служебная записка, которую я привез. Я ее процитирую. Написанная там. Кстати говоря, можешь потом проверить на ошибки, там есть только одна по согласованию. Русский язык у него породнее, чем у многих. Д.Муратов:Народ у нас оказался абсолютно не ксенофобский Т. Фельгенгауэр ― Не будем сравнивать с полицейскими протоколами, которые обычно написаны на каком-то другом языке. Д. Муратов ― Я про это не говорил. Это Фельгенгауэр сказала. Его вез конвой федеральной службы судебных приставов. Не МВД, не ФСИНовский конвой. Один из конвойных, которого звать Александр, сказал, что таких как он надо выжигать и несколько раз ударил его включенным, приложил к нему включенный электрошокер. Надо признать, что на этом выжигание не закончилось. После этого рукоятью уже выключенного электрошокера он его избил. И отсюда эти гематомы, гематомы безумные я хочу сказать, на спине. Со всякими оскорблениями, словами, со всеми делами. Надо заметить, что человек, не получивший никакого приговора, не совершивший никаких преступлений, ни тяжких, никаких, у него административное правонарушение. Его к штрафу 5 тысяч рублей приговорили и депортации. Он его избивал, когда руки у Али Феруза были скованы наручниками за спиной. К чести этого заведения, специального учреждения по временному содержанию иностранных граждан там все побои были зафиксированы. Они были зафиксированы официально и не только  потом увидены мною, но и комиссией ОНК. Все три человека общественно-наблюдательной комиссии за местами, где содержатся люди, лишенные свободы, они тоже все это увидели. Д.Муратов:очень нравится чувствовать себя крутыми. Как будто ты сопровождаешь банду ГТА Т. Фельгенгауэр ― Вы будете выяснять, что это за сотрудник федеральной службы. Д. Муратов ― Никаких нет вариантов. Я полагаю, что, наверное, есть наследники вохры, которые доплачивают к себе зарплате личным садизмом. Такой бонус. Мы подаем официальное заявление. Оно уже готово в следственные органы. В Генпрокуратуру. Мы требуем возбудить уголовное дело в отношении этого конвоя. И в отношении того человека, который избивал. Якобы Али написал там записку, что он претензий к конвою не имеет. Но когда тебя извини, отмудохали, это литературное слово, можно произносить. Т. Фельгенгауэр ― Да вы вообще спец по использованию правильных слов. Д. Муратов ― Да, спасибо. А потом подходят и говорят: слышь ты, еще хочешь или подпиши. То, конечно, когда ты находишься во власти разъяренных собственной жестокостью людей, чего угодно подпишешь. Но еще раз: официально засвидетельствовано органами МВД в этом учреждении, официально членами ОНК и мною, я, между прочим, еще член общественного совета МВД. Мы добьемся наказания этого садиста. Бил один. Больше того, я даже прямо скажу: у нас есть еще один свидетель. Из числа тех, который присутствовал при избиении. Поэтому мало никому не покажется. Кстати, извини за долгий монолог, но сегодня его этапировали обратно из суда и в суд на полицейской машине, а не на машине с судебными приставами. Сделали выводы. Т. Фельгенгауэр ― Ну и он не в наручниках. Д. Муратов ― Нет. Не в наручниках. Он очень тихий и мирный человек. Т. Фельгенгауэр ― Я просто удивилась, когда вы сказали, что у него руки были закованы в наручники. Д. Муратов ― Закованы за спиной. Т. Фельгенгауэр ― Человек, которому вменяют административное правонарушение, не должен быть закован. Д. Муратов ― А видимо, очень нравится чувствовать себя крутыми. Как будто ты сопровождаешь банду ГТА. Понимаете, и вот я сейчас высказал предположение… Т. Фельгенгауэр ― Интересно, что бы делал этот пристав в лифте с членами банды ГТА. Д. Муратов ― Я предполагаю. Но может быть и женщина и в годах мужчина охраняли банду ГТА в московском областном суде, потому что конвой-то тратят на Али Феруза или водят в наручниках одного из театральных деятелей господина Малобродского. Понимаете. Или там 8 человек сопровождает Ляскина. Может поэтому у нас конвоев не хватает. Может у нас на убийц и террористов не хватает конвоиров, потому что больно много политических у нас появилось, Таня. Это предположение. Т. Фельгенгауэр ― Ну, может быть, просто власть видит угрозу не в террористах и убийцах. Д.Муратов: Он его избивал, когда руки у Али Феруза были скованы наручниками за спиной Д. Муратов ― Да. Я думаю, что все повторяется как у нас, 80-я годовщина 37-го года. Опять же, получается, что уголовные преступники власти ближе и дороже, чем политические. Политические являются врагами, а уголовники политически близким. Помните, как еще Горький об этом писал, когда проехался по Беломорканалу. Вот ровно так оно и происходит. Отбирание паспорта у Серебренникова. В наручниках закованный театральный деятель Малобродский. Абсолютно не сопротивляющийся никакому злу Али Феруз. Не найденные, зафиксированные всеми камерами эти люди, которые выжигали глаза Навальному. Зеленкой. Я тебе рассказал до эфира, чего скрывать, вот у нас сегодня исполняется фактически год с нападения на Латынину. Юлю, которая ваш журналист и наш обозреватель штатный. Год назад на нее напали на скутере двое людей, облили из канистры фекалиями, она их преследовала, кстати, отмороженная Латынина. Они скрылись. Мне тогда пообещал начальник ГУВД Москвы Якунин, что обязательно найдем. Была сформирована супербригада. Они проследили весь их путь, куда поехал этот скутер, как он заехал. Как он скрылся в Сетуни. Как из Сетуни было спрятано все в гараже. Из этого гаража выехал какой-то грузовик со смененными номерами. Вот все это вот. И никого не нашли. А может быть… Т. Фельгенгауэр ― Знакомая история. Д. Муратов ― Да, вот я и думаю, может быть в какой-то момент кто-то, кто выше отдает приказ, что вам там не надо ничего искать. А сейчас ровно к годовщине нападения на Латынину, которое так и осталось, несмотря на обещания лично начальника московского главка невыполненным, ей боевым нелетальным веществом облили машину и дом. Там где-то я видел, в Ютубе смеются: ха-ха, чего-то типа навоняли. Вот, ребята, я вам хочу сказать не навоняли. Нелетальные вещества боевые таковы, что наступают у людей приступы паники, рвоты, учащается сердцебиение. Я был там. Это ужасный запах в доме. Это рядом живущие, маленький дом у Латыниной, рядом вторая семья, у них дом на два входа. Пострадавшие дети, старики. Я сунул через неделю после этого морду в машину Латыниной, лучше я бы конечно этого не делал. Это уничтожение имущества. Т. Фельгенгауэр ― Но все-таки давайте вернемся к вопросу, с которого я начала эфир. То, что касается судьбы Али Феруза. Как он сейчас себя чувствует, и что вы планируете завтра в суде. Д. Муратов ― Он плохо себя чувствует. Слава богу, там в этом учреждении МВД, где он содержится и содержатся иностранцы, нормальное отношение к людям. Вполне доброжелательное. Чтобы не быть голословным, я хочу показать, это вот то, что находится у него на спине. Вот эта гематома спустя пять суток после того, как в ночь с 1 на 2 августа он был избит в машине конвоем. Службой судебных приставов. Вот, пожалуйста. У него из-за этого серьезная проблема и с желудком. Он к субботе три дня не ел. Период чай с сахаром. Там есть врач, мы подали ходатайство и нам не откажут я знаю в этом ходатайстве. Он будет обследован врачами, ему будет назначено лекарство. Я ему там что-то привез. Передал врачам. Там какие-то лекарства. Поэтому насчет его самочувствия прямо могу сказать: оно фиговое. То, что касается суда. Мы никогда не комментируем действия суда до момента вынесения приговора. Я не хочу, чтобы сказали, вот пришел главный редактор, у которого работает журналист Феруз, он у нас внештатный журналист, мы не можем, как иностранцу платить денег, поэтому у него была стипендия. Скидывались. И я не хочу, чтобы это было воспринято как давление на судью Мосгорсуда. Т. Фельгенгауэр ― Но вы можете рассказать, какие еще документы вы представите завтра. Чего не хватило сегодня суду. Д. Муратов ― Хорошо. Я могу сказать сначала самое главное. Я очень благодарен нашим коллегам, вот нашему цеху, который целиком нас поддержал. За исключением РИА-Новости. Это я даже не буду говорить, блогеров каких-то помоечных. Но это была единодушная история. Ведь на что рассчитывали, когда выбирали Феруза как жертву, как слабое звено. Нанося удар, как я полагаю по газете. За то, что смотрите – он вообще-то не русской национальности. Вообще-то он в татуировках, вообще у него и ориентация не та. А потом еще и подозревают его, что он выходец с Востока и может быть связан с какими-то экстремистами. Ну хотя если он связан с экстремистами, а ему назначают штраф в 5 тысяч рублей. За семь лет его ни разу никуда не привлекли, ну было бы смешно это всерьез обсуждать. Эту версию. И вот выбрали такую жертву. А народ у нас оказался абсолютно не ксенофобский. А народу у нас было жалко его, сострадать это очень действенное чувство, но как говорит Рост – жалось не требует мгновенных действий, но она отклик находит в людях. Все поддержали. Просто все поддержали. А его маму Зою Васильевну из далекого Алтайского села Онгудай ее собирали всем селом. Она не может летать, к сожалению, у нее пять раз было… Т. Фельгенгауэр ― Она инвалид по-моему. Д.Муратов:уголовные преступники власти ближе и дороже, чем политические Д. Муратов ― Я не хочу углубляться в диагнозы, у нее кардиология серьезная. В том числе несколько сердечных операций. Поэтому едет она на поезде. И сегодня вечером наши сотрудники редакции ее встречают. Завтра она будет на суде. Сегодня был в суде примечательный диалог. Судья говорит: «А вы хотите присутствовать на заседании». Феруз отвечает: «Хочу. Потому что хочу маму увидеть». Судья говорит: «Так это не лучшее место для свиданий». Он говорит: «Да, но хотя бы такое, раз другого нет». Вот такие вот у нас происходят диалоги. Приезжает мама, мама, конечно, пойдет подавать все ходатайства, мама собирается, насколько мне известно, идти в приемную президента РФ. И она завтра будет на заседании. Что за документы. Мы будем подавать в суд и сегодня их подавали, но суд попросил нас переводы. И есть решение, оперативно принятое. Это почти беспрецедентная история. Европейского суда по правам человека, чью юрисдикцию РФ признает за исключением случаев, когда она противоречит Конституции. О том, что его нельзя депортировать в ту страну, откуда он бежал, то есть в Узбекистан. А можно депортировать в любую другую страну. Но до этого, пока не будет решения Европейского суда, не будет приговора по этому делу, его депортировать нельзя. Вот это предписание Европейского суда, называется предписание. Мы должны перевести, заверить и предоставить судье Мосгорсуда, которая завтра в 10 утра начнет рассмотрение дела по существу. Также мы приложим, мы не хотим говорить, что это за страны, но у нас есть гарантии пары европейских стран, что если Россия не готова себе оставить Али Феруза, о чем я очень жалею, потому что человек, который говорит на всех языках бывшего советского востока, может говорить со всеми трудовыми мигрантами. И благодаря нему была раскрыта вся подоплека событий на Хованском кладбище. Эта знаменитая бойня. Конечно, очень жаль, но если его куда-то отправлять, то у нас есть для того гарантии стран. Очень странно будем мы выглядеть, если скажем, нет, давайте отправим его точно на верную гибель. Как до этого туда были 32 человека отправлены, например, из Казахстана в Узбекистан. И сгинули там в тюрьмах, о чем писала у нас Лена Рачева. Я не верю в такую нерациональную, мир вообще логично устроен, я не верю в такое абсолютно иррациональное поведение суда. Я считаю, что прислушаются к доводам ЕСПЧ и к маме. К маме извини, что так подробно про это говорю, но тут все важно. Дело в том, что если его депортируют, как и будет нарушена российская Конституция. Т. Фельгенгауэр ― Право на семью. Д. Муратов ― Право на семью. Мама имеет право с тем, чтобы здесь был сын. Разлучение сына и матери, здесь живет его брат. Он здесь окончил школу с отличием, кстати говоря. Поэтому разлучить семью, нарушить конституционное право Зои Васильевны на жизнь в одной стране со своим сыном это будет совсем-совсем странно. Я думаю, никто такой грех на душу не возьмет. Но что решит суд, я точно не вмешиваюсь в их политику. Т. Фельгенгауэр ― Завтра в 10 утра Мосгорсуд продолжит рассмотрение этого дела. Как-то сегодня все темы для эфира подобрались, так или иначе, связанные с судом. Вот мы уже упомянули Кирилла Серебренникова. И Алексея Малобродского. И есть сегодня две новости, связанные с ними обоими. Кирилл Серебренников рассказал, что у него забрали загранпаспорт, хотя он находится в статусе свидетеля. Я вот этого не очень поняла, как такое возможно. И деятели культуры выпустили обращение в защиту Алексея Малобродского. У вас есть объяснение, зачем это делают с »Платформой», «Седьмой студией» и  с Серебренниковым и с людьми, которые с ним работали. Д. Муратов ― Знаете, у моего друга Юрия Михайловича Роста в замечательной книжке «Регтайм» вычитал одну абсолютно гениальную формулировку. Там их много, но я приведу эту. О том, что заблуждения власти очень часто становятся убеждениями народа. Но не всегда. Ведь казалось как. Все всё проглотят. Проглотят с Малобродским, с Серебренниковым. Проглотят зеленку с Навальным. Обязательно проглотят историю с Али Ферузом. Но общество не проглотило. Народ не однороден. Видите, что происходит, мы с Ростом сегодня это обсуждали. У нас всегда было сомневающимся меньшинство. И вдруг вот я бы засек этот момент, у нас сомневающимся становится большинство. Вот в этих безумных жестоких делах. У нас народ жалостливый, народ, жаждущий справедливости. Народ, который не любит насилие у себя на глазах. И мне кажется, что общее сочувствие общества, безусловно, на стороне жертв. А не на стороне силовиков. Это первое. То, что касается изъяли паспорт или не изъяли. Я вам скажу так. Если Серебренникову надо выехать, чтобы сделать постановку, а Али Ферузу здесь остаться, ну пускай они как-то сведут общий баланс. Одного оставят, другого отпустят. Ну нормальная же идея. Т. Фельгенгауэр ― Хороший взаимозачет действительно. Главное все довольны. Д. Муратов ― Взаимозачет – спасибо, Таня. Это блестяще. То, что касается Серебренникова. Я не знаком с Кириллом, я один или два раза с ним разговаривал по телефону. Я не его друг, товарищ, не завсегдатай Гоголь-центра. Но я видел тот спектакль, который предъявляют, что его нет. Я видел и Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», и »Отморозков», и »Похороны Сталина», я видел абсолютно гениального Кафку. Второе отделение Кафки это ровно тот танец, который сейчас нам всем нужно понять, что происходит с этими людьми. Они не враги общества. Они не враги страны. Они прекрасные художники. Их не надо держать под стражей. Надо закончить практику, что мы непременно до суда должны сгнобить человека в наручниках. Мы непременно должны его держать в тюрьме. У нас переполнены СИЗО, почитайте сведения ОНК. Зачем Малобродского держать в камере? Никто не объяснит, никто. Зачем Белых держать в камере. Вызывайте на допросы, допрашивайте. Ведите дело. Зачем. Сотни тысяч людей… Т. Фельгенгауэр ― Как же вот эти, съемка потом покажет… Д. Муратов ― А, вот. Т. Фельгенгауэр ― Наручники, коробки. Д. Муратов ― Точно, Тань, вот сейчас это точно по сути дела. Это все делается для чего? Что такое политика. Это делается для политики. Политика это то, что касается сотен тысяч и миллионов людей. Для этого нужна картинка. И у меня полное ощущение, что политика сейчас в большей степени политика предвыборного года находится в руках силовиков и силовых структур. Они перестали играться в игрушки, как было на выборах мэра. Давайте будет Навальный соперничать с Собяниным. Полный отказ от зеркальной ситуации, когда Ройзман выходит против Куйвашева. Понимаете. Ройзман же такой староста уральский. Только не ветхий как дедушка Калинин, а такой сруб, старообрядческий. Понимаете. Серьезный. Жесткий. Он же с людьми работает. И даже ему запрещено это соперничество. Силовики все взяли в свои руки. Всё. Отсюда выжженные глаза, отсюда боевые нелетальные вещества с Латыниной, отсюда наручники за спиной. Избитый Феруз. Они перехватывают предвыборную кампанию. Это абсолютно ужасно, это бьет по президенту страны со всей силы. Все разговоры о легитимности просто гаснут, когда распущены все руки, призывающие к гражданской войне. Внутренней. Общественной. Т. Фельгенгауэр ― Хотела задать вопрос: зачем легитимность, если можно запугать. Но видимо, задам его после перерыва. Свои вопросы можете присылать +7-985-970-45-45, аккаунт @vyzvon, мы прервемся на несколько минут и »Особое мнение» Дмитрия Муратова продолжится. НОВОСТИ Т. Фельгенгауэр ― Продолжается программа «Особое мнение». И тот вопрос, который я хотела вам задать: зачем легитимность, если можно запугать. Д. Муратов ― Очень философский вопрос. Я думаю, самому лидеру страны любой страны очень важно ощущать, что за ним стоят люди. Что не придуманный гомункул, а настоящий. То, что я наблюдаю сейчас, то, что я вижу, наблюдая за деятельностью президента, я вижу вот что. Он отказался от услуг своей элиты. Он отказался от услуг всяких посредников между ним и народом. Когда вообще в последний раз слышали, что Путин и »Единая Россия» чего-то вместе сделали. Т. Фельгенгауэр ― «Единую Россию» довольно давно уже списали. Д. Муратов ― Последнее время ничего не слышно и про Общенародный… Т. Фельгенгауэр ― Общероссийский народный фронт. Д. Муратов ― Уже давным-давно ничего не слышно про Изборский клуб, РГО, уже не дали Хирургу, которые как бы все время катались, они рядом, и казалось что вот он человек, который представляет интересы Путина в народе. Как параллельный парламент такой эти байкеры. Этого уже тоже ничего нет. Путин решил обратиться к народу без посредников. Совсем один. Вот просто он и народ. Д.Муратов:Они не враги общества. Они не враги страны. Они прекрасные художники Т. Фельгенгауэр ― И щука. Прости, вырвалось. Д. Муратов ― Щука. И щука. Как-то между прочим, щука, народ и Путин безусловно связаны. Вот Путин решил убрать всех посредников. Посмотрите, как ему было, не скажу скучно, но очень привычно на этой самой прямой линии с народом, и как он был заведен, как был азартен, когда разговаривал с детьми и они друг друга там не отпускали. Ему стало неинтересно с той властной машиной, со всеми симулякрами, со всеми общественными палатами, этими партиями, Изборскими клубами, всякими этими левыми и правыми крыльями. Безумно неинтересно. Он ищет новые интересы. Он понимает, что его друзья, вот эта элита, которую он создал, они себе будущее обеспечили. Правда, они за него боятся. И ему очень важно теперь обеспечить будущее тем молодым, на которых он с таким интересом и воодушевлением смотрит. Для этого он должен непременно и обязательно быть легитимным. Если повторится ситуация в этой модели нынешнего президента как сейчас например, между Ройзманом и Куйвашевым. Человеком, которого любит народ, за которым он стоит и человеком, который просто силой, просто манипуляциями, уловками, что там не дали какие-то подписи муниципальных депутатов, снимает соперника главного абсолютно харизматичного конкурента. То пронесется огромный разочарованный вздох. Но ты же такой крутой, ты в отличной физической форме. Ты догнал щуку. А чего же тогда выборов-то нет. Т. Фельгенгауэр ― Тогда вопрос: а что же Алексея Навального тогда никак не определятся с его возможностями. Д. Муратов ― По-моему, еще никто ни в чем не определился. Т. Фельгенгауэр ― Да, Путин тоже как-то держит интригу. Д. Муратов ― Все держат интригу. И все действуют параллельно по своим программам. Вы знаете, как серьезные борцы, знаешь, откуда возникло выражение «гамбургский счет». По мнению Виктора Борисовича Шкловского. Все борются, все борются на своих полянах, все ездят со своими турами, все в своих цирках продают билеты и собирают зрителей. Но один раз в год, чтобы по-настоящему все понять в Гамбурге без зрителей, в данном случае, конечно, будет со зрителями. Собираются и все происходит всерьез. Вот пока у нас еще не настал момент гамбургского счета. Все предполагают, каким он будет, и я конечно ни в чем не обольщаюсь. Тем не менее, этот момент еще, конечно, не настал. Видите, что пытается, на мой взгляд, тот, кто говорит, что он знает, что думает Путин, это сразу человек врачливый. Но я замечаю, это происходит, знаете как у Маркеса. Видимо, все лидеры с огромным опытом, долго находящиеся у власти, в чем становятся похожи. Были времена, когда он спрашивал у губернаторов типа, как там живет народ. А теперь он губернаторам рассказывает… Т. Фельгенгауэр ― Как у них народ живет. Д. Муратов ― Как у него живет народ. Он всем показывает, не губернатор ближе к народу, а он ближе к нему. Вспомните последний диалог с иркутским неплохим, кстати говоря, совсем неплохим главой региона по поводу того, добывать ли щебень на Байкале. Для прокладки дороги. Вот мы сейчас присутствуем при том, только ли сила, только ли силовики, которые всех запытают, как например, вот опять сюда же, всё в эту же обойму. Ну например, Юрия Дмитриева, потрясающего историка краеведа, «мемориаловца». Который открыл Сандармох. Все эти страшные захоронения, было 9 тысяч человек, в том числе тысяча 111 человек Соловецкого этапа, расстрелянного Матвеевым. И его по подложному обвинению смехотворному… Т. Фельгенгауэр ― Но очень страшному. Д. Муратов ― Страшному. Т. Фельгенгауэр ― Просто, когда звучит слово «педофилия» прямо просто многие не захотят даже разбираться. Д. Муратов ― Это гражданская казнь. В чистом виде. А надо разбираться. Вот мы взяли, извини, возвращаясь к этому насилию над людьми, когда силовики берут власть за предвыборными процессами. Перехватывают политические процессы и осуществляют их своими методами. Компрометациями, нажимом, выжиганием Навальному глаз или уничтожением фактическим машины Юли Латыниной. И многими другими. Али Феруза. Можно перечислять бесконечно. Штрафами этими безумными, о которых ты упомянула в перерыве для активистов ФБК. И вот доктор медицинских наук, руководитель национального института сексологии Лев Щеглов провел всю экспертизу по делу Дмитриева. И проанализировал ту экспертизу, которую сделали, там нет ни одного специалиста, которых бы проводил эту экспертизу. Ни единого специалиста, которые про это сказали, там 8 фотографий они признали порнографией, которая ей  не является даже близко. Они не попадают даже под статью Уголовного кодекса РФ 242-я. Потому что там не было ни распространения, ни действия, ни рекламы, ни публичного просмотра. Все. Точка. Вопрос закрыт. Они были сделаны для медиков и органов опеки. Как ребенок набирает вес. Там была проблема в том, что органы опеки увидели на спине что-то похожее на синяки. Дмитриев по старинке ставил горчичники. Это известно всем соседям. Ни один человек в Карелии не верит ни одному слову. Но они пошли по такому страшному пути. У нас 30 октября будет поставлен памятник, я ночью видел, как уже первую часть его привезли и замечательная работа Франгуляна, памятник жертвам сталинских репрессий. Я считаю, что если там не будет Дмитриева, который сделал так много для восстановления всего этого, то это будет памятник репрессиям, а не жертвам сталинских репрессий. Этого нельзя допустить. Это кстати была инициатива президента. И отлично, что он добился того, что это сделано. Т. Фельгенгауэр ― Но вот те самые силовики, которые сейчас перехватили всю повестку и в первую очередь политическую. На них ведь нет никакой совершенно управы. И они суть порождения Путина. А Путин часть их. Д. Муратов ― Специальные службы — порождение любого государства. И какое от этого противоядие. Противоядие одно – это общество. Надо фразе и безумной мысли, которая до сих пор заслана и находится в головах очень многих из  нас о том, что органы всегда правы, прищуриться и спросить: а доказательства можно услышать. А почему это органы всегда правы. А общество что, никогда не право? А может быть кто-то, кроме Хрущева на 20-м съезде извинился за то, что они творили. Вот я тебе в подарок принес. Матвеев, обычный, он был швейцаром в доходном доме. В Питере. Михаил Родионович Матвеев. Лично вместе с одним еще сержантом расстрелял тысяча 111 человек Соловецкого этапа. Должен быть расстрелять тысяча 116, он оправдывается, что 4 человека не выполнил, потому что один заболел, а другой направлен в Одессу, а третий умер в больнице. А четвертый до расстрела был направлен другим приказом в Киев. Его конечно потом посадили. А поскольку он был такой ценный-ценный кадр, страшно ценный. Потом назначили начальником питерской ленинградской тюрьмы НКВД. И умер он простым ленинградским пенсионером. Вот он. Матвеев. И вот его рапорт. Им подписанный. Вот он. Они дают очень крепкое потомство. Их охраняют. Почему посадили Дмитриева – потому что кто-то охраняет коллег, вот эти карельские ребята. Т. Фельгенгауэр ― К кому там недавно Владимир Путин ездил на день рождения, к какому своему учителю. Ну, о чем мы говорим. Они же ну как. Если Путин их не сдаст – ничего не изменится, если он не заберет у них эту охранную грамоту. Разве нет? Д.Муратов:Не будет общества – будет полная власть силовиков Д. Муратов ― Вот еще раз. Я категорический противник того, что если чего-то не сделает Путин, тогда ничего не изменится. Я считаю так: когда в стране появляется сильное общественное мнение, появляются петиции, люди не боятся сказать, подходят к президенту и говорят, что они не согласны. Деятели культуры, Гребенщиков, Миронов. Многие заступаются за Дмитриева и за Кирилла Серебренникова. И Алексея Малобродского. Как это письмо. Вот когда начинают люди говорить, нет, мы не верим, что органы всегда правы, в этот момент у любой власти возникает вопрос: а почему я должен все время за них отвечать. Чего они позорятся, не могут нормально провести какие-то дела. Все время попадают впросак. Становятся посмешищем. Почему я должен все время за них отвечать. Тань, такая мысль не приходит в голову? Т. Фельгенгауэр ― Так нам все время и отвечают: это не дело Кремля. Это не вопрос президента. Это не в его повестке. Ну вот, пожалуйста, следили мы за тем, как расследуют и как идет суд по делу об убийстве Бориса Немцова. И что? Д. Муратов ― В какой-то момент происходят вещи, которые не укладываются в твою теорию. Происходят чистки в спецслужбах, убираются самые могущественные фигуры. Будут ли более качественные на их месте – пока, может быть. да. Но это все происходит. Это все происходит. Не будет общества – будет полная власть силовиков. Вот как только общество смирится с тем, что вся его жизнь продиктована не судьбой, не работой, не тем, что они мечтают жить в своей любимой стране. А тем, что вот так скажут, вот до тех пор мы будем думать: ну пусть это решит Путин. Я считаю, что это неправильно. Т. Фельгенгауэр ― Осталось только выяснить, кто есть это общество. Может быть тот мужчина, который ударил по лицу журналиста НТВ или те женщины, которые выбивают дверь в штаб Навального в Краснодаре. Вот вопрос. Д. Муратов ― Я хочу, поскольку мы говорили сегодня о Ройзмане и ты говоришь об этой ситуации, я хочу сказать, что у нас общество против войны. У нас общество больше не хочет терпеть пропаганду, у нас большинство, а не меньшинство стало сомневаться. И я знаю, что осталось пять секунд. Вот тебе стихи автора скажу. Хрестоматийные. Сенат прогнил. Лишь выправка да спесь. Все скурвились. Пора срывать погоны. Из Сирии выводят легионы. Все правильно. Они нужнее здесь. Это написал Ройзман 30 лет назад. Т. Фельгенгауэр ― Спасибо большое. Дмитрий Муратов в »Особом мнении». До свидания.

Ссылка на источник