Т. Троянская ― 11 часов 6 минут. В студии Татьяна Троянская. Сегодня в программе «Особое мнение» Сергей Цыпляев – декан юридического факультета Северо-Западного института управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы, член Комитета гражданских инициатив. Сергей Алексеевич, здравствуйте. С. Цыпляев ― Добрый день. Здравствуйте, уважаемые слушатели. Т. Троянская ― Напомню номер, на который вы можете присылать сообщения – + 7-931-291-58-00. Начнем с культурных сводок, потому что новостями это сложно назвать. История с »Матильдой» продолжается. С одной стороны, в Москве продают билеты на премьеру за 3 тысячи. С другой стороны, в Омске проводят молитвенное стояние против фильма «Матильда». Ну, и угрозы, о которых мы тоже не забываем. И отказ крупнейшей сети кинотеатров показывать фильм «Матильда». В общем, вся эта история продолжается, и, похоже, она уже вышла из под контроля. С. Цыпляев ― Вы знаете, это никакого уже отношения к культуре не имеет, к культурным сводкам. Это уже сводки военные. По существу пока холодной войны, но уже с элементами горячей гражданской войны. Да, появился фильм, он еще только готовится к выходу на экраны. Но по существу уже идет мобилизация. Если мы посмотрим, что происходит, то это и »коктейли Молотова» в студию Учителя здесь в Петербурге, это и попытка поджога кинотеатра в Екатеринбурге фанатиком. Хорошо, что он лучше знает Священное писание, видимо, чем законы физики, поэтому он не смог взорвать все, что он привез. Т. Троянская ― Я боюсь, что о Священном писании он тоже немного знает. С. Цыпляев ― Ну, в большей степени. Он привез сюда газовые баллоны, баки с бензином и поджег все это, но оно не взорвалось, поэтому выгорел только вход в кинотеатр. А дальше уже две сожженные машины, причем не имеющих отношения людей к этому делу, перед адвокатской конторой с разбросанными листовками «За «Матильду» — гореть». Дальше выходит Мединский – министр культуры – и говорит интересную вообще вещь. Один министр обращается к другому министру публично с призывом сделать что-нибудь. Вообще-то это удивительное дело. И главное, как он это все классифицирует – он называет это «цензурой и попыткой давления на творцов». Это очень интеллигентный министр. Это на самом деле называется терроризм. Все, что происходит – это террористические действия, тем более что идут угрозы конкретные, что если вы не сделаете вот этого, то мы просто возьмем и сожжем кинотеатр. Когда звонят по поводу заминирования, это все из той же серии. В этой ситуации надо, вообще-то, политическому руководству занимать совершенно недвусмысленную позицию и выступать с заявлениями, давать оценки и запускать все те структуры силовые, которые у нас занимаются не культурой, а терроризмом. И надо сказать, что пока политическое руководство занимает страусиную позицию – «мы не видим, не слышим, мы хотим стать над схваткой». Но над этой схваткой никто не устоит, никто не »увисит», потому что дело разворачивается очень серьезно. Уже никого не интересует «Матильда» как художественно произведение, разворачивается битва за то, как должно быть устроено общество. Мы всегда этот спор ведем на основе обсуждения исторических персонажей. Вопрос один: у нас есть здесь светское государство, или мы идем к теократии? – это первая позиция. И вторая позиция: так у нас есть здесь позиция под названием «свобода слова», «права и свободы человека», или мы все эти вопросы сметаем и возвращаемся по существу к авторитарной модели общества? Я бы сказал, здесь прорастают ростки уже тоталитарного общества. И мы идем в сторону тоталитарного общества? Вот это та история, которую мы наблюдаем. Она крайне беспокоит и уже становится опасной. Конечно, как всегда масса людей мыслит заговорами и считает, что вообще Правительство – это такое стоглавное, стозевное чудище с супермозгом, которое в состоянии всем управлять и всеми руководить. Это не так. Это просто люди. И начинает возникать ощущение (оно уже по многим позициям возникало), что идет потеря управляемости, что эти процессы уже приобретают стихийный, массовый характер, поднимается определенная волна из очень серьезных глубин, и люди власти не знают, что с этим делать. Пока решения нет. Т. Троянская ― Ну, подождите. Смотрите, Правительство проявляет решимость, когда на митингах хватает людей, да, которые вышли бороться с коррупцией. Почему же здесь? Здесь же тоже можно проявить решимость? С. Цыпляев ― Ответ понятен. Посмотрите, вот был Крым. Он в значительной степени сплотил так называемое проправительственное большинство, которое поддержало определенную политику, определенные действия. Рядом возникла некоторая, как было сказано, маргинальная часть, которая уже не играет большой роли в политических решениях. А »Матильда» расколола это проправительственное большинство на две половины. Это уже вопрос, который начинает затрагивать непосредственно фундамент действующей власти. Мы же понимаем, мы читаем, что «Матильда» в значительной степени проект, поддержанный администрацией, профинансированный государством. И теперь, выходят люди и говорят: «Нет. Мы вам не позволим это делать». То есть, фактически встает вопрос и у одних и у вторых: «Кто я здесь? Тварь дрожащая, или право имею?». По существу, пошло столкновение с вопросом «кто здесь власть?», и прощупывание, до какого предела отдельные части вообще в состоянии доходить. Идет серьезнейшая сшибка. Я хочу еще раз напомнить, как все развивалось в Иране, где худо-бедно было государство более-менее светское с шахом во главе, да, коррумпированное, но, тем не менее, старалось проводить какие-то реформы. А дальше, первый шаг, что произошло – был сожжен кинотеатр как бесовское дело, насаждающее западные ценности. Там сгорело 300 с лишним человек. И с этого все и понеслось. А закончилось построением полномасштабной теократии во главе с аятоллой Хомейни, которого вначале никто в серьез не принимал, он просто кассетки с проповедями записывал. И все считали: «Да мы справимся с этим вопросом. О чем там говорить?». А потом не справились. А сегодня это теократическое государство, которое поддерживает в значительной степени и террористические, и военные усилия и занималось овладением ядерным оружием точно также как Северная Корея. И сегодня это приводит к тому, что страна глубочайшей культуры, колоссальных интеллектуальных и прочих возможностей – Персия – просто остановилась в своем развитии и отстает от мира. Вот цена развития религиозной ортодоксии и выхода ее на первый план. И здесь мы еще видим одну фундаментальную проблему, которую высвечивает мир, а теперь и мы это видим. Когда-то, я уже говорил об этом, религия, территория распространения каждой религии, объединяла очень многие государства. Это был единый фундамент. А столкновения, контакты были либо в виде походов, либо пограничные конфликты, либо войны. А сейчас все перемешалось. Религия из фактора, объединяющего людей, превращается в фактор разъединяющий. Люди могут договориться о границах, о деньгах, еще о чем-то, о символах веры они договориться не могут. Там компромисс невозможен. И человечеству придется думать, как из этого выходить. Один из ответов понятен – он уже был найден в Европе, потому что именно там произошло перемешивание двух течений: католиков и протестантов – бесконечные войны, тридцатилетние, кровь, ужасные зверства, и их не разведешь по разные стороны границы. Нашли вариант – светское государство. Это не от того, что кто-то там сидел и придумывал, а потому что это оплачено кровью. Т. Троянская ― У нас тоже оно светское, но оно меняется вопреки. С. Цыпляев ― Оно с утра светское, а к вечеру оно перестает быть светским. Мы это видим по очень многим позициям. Надо сказать, что у нас же тоже большие сложности. И как дальше будут развиваться события, предсказать тяжело. В нашей общей истории мы можем найти и примеры объединяющие, и примеры разъединяющие. Одни будут вспоминать Минина и Пожарского. Часть татарского народа считает, что Минин – это их человек. И все имена Миннихан, Минтимер – это все отсюда. И это Нижний Новгород. А Пожарский – русский человек. И можно вспоминать совместное участие в Великой Отечественной войне, а можно сделать основной упор на взятии Иваном Грозным Казани – кровавое взятие. Точно так же и взаимоотношения Москва – Великий Новгород. Вопрос, на какие вещи опираться в истории? Поэтому здесь возникает столько вопросов, на которые должна давать ответы, прежде всего, думающая часть общества, которая создает смыслы, которая в состоянии говорить, которая в состоянии анализировать, кто пытается называть себя гордым именем «интеллигенция». Вот это работа, к сожалению, нашим классом элитным не делается, мы с ней не справляемся. Т. Троянская ― Мы про интеллигенцию еще поговорим. Но все-таки хочется выяснить, вообще эта ситуация с »Матильдой» — кого-то она устраивает, или и правительство здесь чувствует себя дискомфортно и те, кто против, и те, кто за? С. Цыпляев ― Вот уже раздаются вопли со стороны Мединского. Т. Троянская ― То есть, он искренен? С. Цыпляев ― Нет. Дело в том, что он вдруг осознал, что вы движетесь в каком-то направлении, а потом вдруг выясняется, что ваши лозунги уже взяли другие и побежали вперед с такой скоростью, что вы оказались в арьергарде. И вдруг вы видите, что это дорога в пропасть. Потом вы говорите: «Стоп, машина» — а машина уже не останавливается. Мы же помним все эти истории по очень многим странам, когда запускались какие-то процессы. Та же самая Германия – это уже показательная вещь – когда буржуазия крупная считала, что эта национал-социалистическая партия им поможет решить задачи свои. Где они оказались? И так далее, и тому подобное. Т. Троянская ― Ну, а Наташу сейчас уже вспоминают меньше. Я имею в виду Наталью Поклонскую – депутата, которая, собственно, все это заварила. Или не она виновница всей этой истории? С. Цыпляев ― Она оказывается рупором, она оказывается во главе определенного течения. Вы можете сколько угодно говорить и призывать к тому, что обществом не поддерживается. Это будет глас вопиющего в пустыне. Но за этим стоит настроение, за этим стоит течение, которое сейчас реально борется за возврат … Т. Троянская ― Просто она легализировала, получается. С. Цыпляев ― Она стала голосом тех сил, которые есть в обществе. Иногда, да, человек угадывает, вокруг него собирается мощная волна. Вот здесь такое получилось. Есть много разных публикаций, свидетельствующих о том, что выстраивается достаточно большая военизированная «свинья» (я имею ввиду не качество людей, а  характер построения), с которой непонятно, как иметь дело. Государство пришло в трудное состояние. Надо принимать решение. А тут выборы на носу. А принимать решение не хочется. Хочется быть вождем всех россиян. А россияне начинают друг другу чубы драть со страшной силой и взрывать друг друга «коктейлями Молотова». Т. Троянская ― Да. И до сих пор вопрос с Исаакиевским собором, простите, не решен. И вот сегодня на главной полосе федерального «Коммерсанта» проект нашего депутата петербуржского Максима Резника, который предлагает приватизировать на общих основаниях храмы РПЦ. Ну, московская епархия уже откликнулась на это и сказала, что вообще все, что связано с торговлей религиозными объектами некорректно по отношению к РПЦ, и купля-продажа – это как-то несерьезно. Но, тем не менее, я не знаю, это троллинг со стороны Максима Резника такой, или это действительно такое предложение? С. Цыпляев ― Первое. Я думаю, что действительно было принято решение отложить в долгий ящик эту проблему, которая оказалась очень острой в Петербурге, а именно, унести ее за выборы. И скорее всего после этого все вернется. Что касается слова «приватизировать», то здесь, наверное, не совсем это точно. В каком смысле? Ну, здесь невозможна аукционная продажа. Понятно, что вы просто можете передать это церкви, а дальше торговаться о цене. Либо торговаться, либо не торговаться – это выбор, который стоит здесь. Решение очень сложное и трудное. Конечно, наверное, может быть, в далекой исторической перспективе, если мы понимаем, что мы действительно идем к  пониманию, что мы – светское государство, то мы должны освободиться от любых культовых сооружений. Культовые сооружения на балансе государства – это неправильное решение. Мы знаем, что у нас есть памятники архитектурные. Т. Троянская ― Исаакиевский собор – пока не культовое место, это музей. С. Цыпляев ― Культовое в том смысле, что там идут службы, и строилось оно как культовое сооружение. Понятно, что у нас есть здания, которые являются памятниками. Это не означает, что памятники имеет право держать только государство. Должны быть установлены четкие правила, которые должны соблюдаться. Если правила не соблюдаются, то людей штрафуют вплоть до изъятия. Такое возможно. Но, наверное, когда-то культовые сооружения перейдут все-таки в большей степени в религиозную сферу. Т. Троянская ― Вы уже смирились или в принципе не »против»? С. Цыпляев ― Нет, я не то, что смирился, я считал, что вообще-то надо оставить тот вариант, который есть у нас сегодня. Я говорю о далекой перспективе. Мы к этому пойдем, если мы действительно захотим последовательно, шаг за шагом строить светское государство и этим проникнемся. И тогда мы придем и к этому решению. Но сегодня оставить тот вариант, который есть – музей, государственное владение и возможность осуществления там служб, что, собственно, и происходило. Там не было никакой проблемы. В основном, по-моему, все-таки решение финансовых вопросов, которые официально у нас никогда не существуют, за кадром они оказываются слишком существенные. Т. Троянская ― Ну, это так же, как никакой торговли в храме, а торговля там ведется. С. Цыпляев ― Да, и введение понятия «приватизация» — это то же самое, что передача. Она может быть за деньги или бесплатно. Т. Троянская ― Ну, как? Она налагает определенную ответственность. С. Цыпляев ― Помните бесплатную приватизацию, когда нам раздавали квартиры и акции за ваучеры? Поэтому факт приватизации не означает деньги. Т. Троянская ― Сейчас приватизация уже платная. С. Цыпляев ― Это да. Но по храмам сам факт приватизации означает, что из государственной собственности что-то перешло в частную. Т. Троянская ― Но при этом вы несете ответственность. А так получается, вы передали, но при этом мы еще и за вами ухаживаем. С. Цыпляев ― Нет. Вот этого не должно быть. Если вы забираете, значит никаких разговоров о том, что дайте деньги, поддержите. Раз взяли, полностью отвечаете за свой счет за все это и подписываетесь под теми обязательствами, которые сегодня получает любой частный владелец объектов, которые являются памятниками, и строго это выполняете под санкциями государства. Это идеальная схема, но к ней идти и идти. Т. Троянская ― Ну, раньше выборов точно не дойдем. А выборы совсем скоро, 2018 год. Начали уже говорить о выборах. Но уже состоялись одни выборы – муниципальные. О них много говорили. Вы знаете, я с совершенно разными уважаемыми, умными, интеллигентными людьми говорила – просто диаметрально противоположные точки зрения по отношению к выборам и на примере Москвы в частности, да. Кто-то говорит: «Ура, мы победили. Мы доказали, что все возможно» — кто-то говорит: «Чего вы радуетесь?». Ну, во-первых, этот мэрский порог не перешли они, невозможно выдвигать кандидата своего. То есть, радоваться не имеет смысла. С. Цыпляев ― Я могу так сказать, что, конечно, мелкие радости есть всегда, но по-крупному пока картина тяжелая и безрадостная. Больше всего, конечно, вопросов и огорчений вызывает процент явки. Ну, 12% пришло. О чем это говорит? Что гражданам это вообще неинтересно. Это маленький междусобойчик. Т. Троянская ― Ну, там же и с рекламой были проблемы. С. Цыпляев ― А дело не в рекламе. Мы знаем вещи, которые совершенно не рекламируются, только потом прибегают миллионы и почему-то занимаются просмотрами. Это вопрос в том: я считаю это для себя важным? Я считаю, что это надо делать? Или это находится на периферии моего сознания? Здесь картина именно такова. Неслучайно, я могу сказать, Александр II, начиная все реформы, понимая, что нужны механизмы демократизации, он ведь запускает что? Земство он запускает. Не верхушечные сразу выборы организовывать. Нас всех центральные выборы волнуют, «а что будет с фильтром» и так далее. А реально-то местное самоуправление должно быть. И мы помним, что там сосредотачивались колоссальные деньги на уровне земства, по разным уровням оценки до 60% общего сбора налогов, а сейчас 10 – 15%. И основные деньги – это образование и здравоохранение. Запустили медицину, начали ликвидировать неграмотность. Почти ноль школ было в сельской местности, 90% с лишним неграмотного населения. К Революции уже 30 тысяч школ было построено. Они остались, они по-прежнему работают. Вот это надо делать. Местное самоуправление, если говорить стратегически – это главная, центральная задача нашей страны, нашего общества на ближайшие десятилетия. Мы должны это построить как самоуправляющийся механизм, как способ народа организовывать собственную жизнь. Потому что другого варианта просто не существует. Либо вы граждане, самостоятельно стоящие на своих ногах, решающие свои проблемы, имеющие для этого полномочия и средства, либо вы верноподданные, ходите с протянутой рукой. Вот мы пока живем в этой модели. Т. Троянская ― Но 12% поверили, пошли. С. Цыпляев ― 12% поверили, хотя, конечно, я понимаю, что дорога очень длинная и битва большая. И это надо осознать, что без того, чтобы там были средства, без того, чтобы там были полномочия, без того, чтобы там развивалась самоорганизация и инициатива, в стране ничего не сделать. И это показывает опыт любых стран. Страны такого масштаба и разнообразия по вертикали из одного центра не могут управляться. В такой ситуации вертикаль все время будет говорить только одно: «Стоп. Мы не успеваем. Подождите. Мы примем это решение завтра, а ваш вопрос – послезавтра. А вы приходите через месяц». И реально централизованная система управления тормозит все, что только могло бы развиваться, потому что должна быть инициатива, должны быть творческие способности. Это в этой части. Что касается борьбы за прохождение фильтра, да, конечно, это нужно делать, безусловно. Но основная задача – бороться за то, чтобы это было отменено. Понятно, что граждане здесь являются основными носителями суверенитета, и все возможные фильтры, которыми мы оснащаем все: губернаторские выборы, выборы ректоров ВУЗов, выборы президента Академии наук оснащаем фильтрами – это способ не дать людям осуществлять самоорганизацию, не дать людям выражать свою волю. К сожалению, мы не боремся за закон, как за свои стены. Пока мы еще не до конца это осознаем. Вот сколько было сил потрачено на агитацию. 12% пришло – это мало. Да, хорошо, что процент оппозиционных депутатов подрос, что возникло разнообразие. Но я не знаю, до какой степени вот этот стиль выборов, когда разрешают регистрироваться всем, будет продолжаться дальше. Либо кран с позиции «гор.» переключат в позицию «хол.», и на более серьезных президентских выборах будут включены все механизмы, чтобы исключить любую неопределенность, чтобы выборы шли одним определенным способом. Т. Троянская ― Ну, смотрите, демократические силы объединились. Это разве не может не радовать? Не дает ли это перспективу, что во время президентских выборов тоже может возникнуть какой-то единый демократический лидер? С. Цыпляев ― Знаете, это называется так: ожидание чуда есть одна из слабостей русского народа, в том числе и его демократической части. Это приблизительно то, что было в 2000-ом году. Все обсуждали, говорили, что пойдет ли Ельцин на третий или не пойдет. Вот все разделились на »тупоконечников» и »остроконечников». Одни говорят: «Пойдет» – другие: «Не пойдет». Но только не решили одну задачу – не смогли ничего организовать и не смогли выдвинуть каких-то кандидатов, под которых выстроиться. Ельцин никого не затоптал, никому не перекрывал дорогу. Но ничего не смогли. Т. Троянская ― То есть, сами виноваты. С. Цыпляев ― Естественно. Проблема самоорганизации для демократических сил, для образованной части нашего населения стоит не менее остро, а иногда еще и более остро. Комитет 2008. Чем он закончил? Невозможно думать о возникновении кандидата за пять минут до отхода поезда. Либо у вас уже есть построенная система, сила, люди, под которых уже строятся ресурсы и мысли, и чаяния, либо нет. Поскольку выборы уже завтра, то мы понимаем, что ничего этого нет. Есть абсолютная колышущаяся поверхность, в которую падают какие-то камни, и по ней распространяются круги. Надо сказать, что общество и общественная структура в целом к этому году ничего сделать в этих гораздо более тяжелых условиях не смогли. Тогда в 2000-ном в гораздо более лучших тоже не смогли. Это проблема умений и способностей. Почему я говорю опять о местном самоуправлении? Это школа самоорганизации. Мы проваливаем тест на самоорганизацию. Мы ждем чуда, мы ждем опять нового царя, который волшебно откуда-то спустится и нам здесь все наладит и исправит. Не получится. Это проблема. Т. Троянская ― А интеллигенция, о которой вы говорили в начале нашего разговора, вот, собственно, ее цель и задача? Интеллигенция как себя ведет? С. Цыпляев ― Я постоянно привожу этот пример – избрание председателя Союза театральных деятелей на пятый пятилетний срок. После этого можно ничего не обсуждать. Даже эти весьма продвинутые рафинированные интеллигенты не в состоянии организовать нормальную смену лиц. Т. Троянская ― Да, но тут, понимаете, Калягин в принципе всех устраивает. С. Цыпляев ― Дальше можно не обсуждать. Т. Троянская ― Ну, а Путин всех не устраивает. С. Цыпляев ― А откуда Вы знаете, что Калягин всех устраивает? Никогда не бывает так, чтобы все всех устраивало. И второй момент. Вы понимаете, что механизм планомерной смены власти, законной, а не революционной, необходим? Потому что, как только у вас одно поколение встает у руля, то следующему поколению оказывается, что нет места, и интересы у них другие. И начинается застой. И дальше смена происходит тогда, когда у поколения, однажды пришедшего к власти молодыми, сильными и энергичными, начинают вываливаться вожжи из рук, потому что уже нет сил. Вот мы вернемся к тому, с чего мы начинали разговор – вожжи из рук вываливаются. Т. Троянская ― Давайте прервемся. Про интеллигентов еще поговорим после новостей.  — Мы продолжаем. Сергей Цыпляев у нас в студии. И мы сделали паузу на интеллигенции. Я прямо выпалила Сергею Алексеевичу: подождите, интеллигенция у нас в стране – это Никита Михалков с одной стороны, а с другой стороны Кирилл Серебренников, который находится под домашним арестом. Это два абсолютно полярных человека. Может они талантливые, да – это единственное, что может их объединять. Но они придерживаются абсолютно разных позиций. Как же можно мешать всю интеллигенцию в одну кучу? С. Цыпляев ― Дело не в том, что мешать. Дело в том, что когда идет вопрос об организации жизни в стране, то мы понимаем, что ключевые решения принимает управляющий класс – люди образованные, люди думающие, создающие смыслы. Я уже говорил, что культ без пишущих, танцующих, снимающих не возникает. Каждый раз творческая интеллигенция воспроизводит это заново, не понимая, чем это закончится. Вот это заканчивается тем, что вы сами сделали. И вторая вещь, которая очень важна – когда отменяли выборы губернаторов, когда меняли Совет федерации, когда развивались проблемы с гражданскими свободами, интеллигенция безмолвствовала и предпочитала обсуждать вопросы «давайте третий срок», «давайте еще чего-то». И только, я помню, первый всплеск возник, когда матом запретили ругаться. Других художественных средств не хватает. А второй всплеск сегодня уже, когда пришли за ними. Вот этот момент, что в целом наш, еще раз говорю, думающий управляющий класс плохо справляется с идеей целеполагания, с идеей внедрения такой мысли как права и свободы человека, с отстаиванием республиканских ценностей – ну, мы же видим. То же самое было написано: в основном литература наша создавалась людьми – выходцами из дворянского класса, и поэтому человек, предпринимающий, человек дела всегда воспринимался как нечто отвратительное и ужасное. И вот этот подход у нас тоже продолжается довольно далеко. Поэтому, а кто, собственно, отвечает за все происходящее? Есть одна постоянная позиция, с которой мы тоже сталкиваемся. Именно образованная часть общества считает, что мы не отвечаем ни за что в этой стране. А именно образованная часть общества отвечает за то, что происходит. Потому что те вещи, которые вкладываются в умы, делают именно они, и никто больше, начиная со школы, продолжая газетами, продолжая книгами, продолжая фильмами. Так это происходит. И надо посмотреть, что люди, которые в управлении, они тоже прошли систему образования соответствующую. Т. Троянская ― Ну, Вы знаете, я еще читала о том, как в советские времена творческую интеллигенцию власть очень приблизила к себе, прикормила, можно сказать, и таким образом через творческую интеллигенцию транслировала свои идеи народу. Естественно, наши любимые артисты всегда были для нас людьми, которых мы уважаем. Все, что они транслировали, воспринималось нами как должное. Сейчас все иначе. Сейчас, простите, для кого-то уже упомянутый Михалков – это авторитет, а для кого-то нет. Все поменялось. С. Цыпляев ― Так на самом деле было всегда, мы помним историю, например (я все-таки из научной интеллигенции выходец, из »физической» диаспоры), когда было осуждение Сахарова. Это очень сильно ударило по физикам с точки зрения их отношения лояльности к режиму. У нас было большое изумление и недовольство. Так вот, посмотрите список подписавших письмо с осуждением Сахарова. Там есть очень много авторитетных, известных людей, я не хочу сейчас перечислять. И когда это письмо было опубликовано, часть людей прибежала со срочными обращениями в Академию, стучалась в двери: «Как же так, меня забыли, меня там нет, а я был в отпуске, да я как все» — и так далее, и тому подобное. Вот этот жанр постоянного подписания каких-то коллективных писем в поддержку неизвестно чего – он никуда не ушел. Посмотрите эти письма с сотнями людей подписавшихся. Т. Троянская ― Люди есть люди. Неважно, интеллигенция они или нет. С. Цыпляев ― Но в целом, мы опять говорим, что любой думающий, управляющий класс должен справляться со своей работой по самоорганизации, в частности, даже отстаивая свои привилегии, он ограничивает центральную власть. Именно так зарождалось любое демократическое управление, когда какая-то часть в борьбе за привилегии вставала достаточно жестко против центральной власти. Либо этого никто не делает. И тогда идея построения «вождества» вместо государства присутствует постоянно. Вот мысль, которая написана была аж в 1776 году: «мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными, наделены их творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся: жизнь, свобода и стремление к счастью». Следующая фраза: «для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых». Это революционизирующая вещь, это Декларация независимости американских колоний. Так вот, мысль: мы учреждаем ради защиты наших прав, и они черпают полномочия из нашего согласия. Вот и все. Здесь полный ответ на то, что происходит. Т. Троянская ― Давайте к вопросам экономики. Правительство планирует повысить акцизы на бензин. И водка там тоже звучит. Что, денег не хватает? Надо обирать народ опять? С. Цыпляев ― Первое. Вот я могу сказать, что государство само по себе не в состоянии откуда-то из рукава, из каких-то волшебных шкатулок доставать какие-то ценности. Все, что ни делается, создается народом. Для того, чтобы раздать что-то, государство должно у кого-то это что-то забрать в виде налогов. И это происходит всегда. За последнее время мы раскрутили невероятно большое центральное государство, мы забираем туда не 20% налогов, как в царское время, а 60 – 70%. Хотели 50% себя ограничить, не получилось. Второе. Мы все стягиваем в центр. Раскрутили достаточное количество всевозможных программ. Казалось, что денег будет море, что нефть всегда будет дорогая. А нефть взяла и упала больше, чем в два раза. И тем самым денег, реально, стало гораздо меньше. Потому что сколько бы рублей ни печатали, когда вы импорт покупаете, вы валютой расплачиваетесь. И вот сейчас выясняется, что на многие вещи, которые делались, денег не хватает. Дальше есть варианты. Либо мы должны садиться и это все очень сильно анализировать, без чего мы можем обойтись. Но здесь вступают в борьбу всякие лоббистские структуры. Либо тогда деньги на эти проекты собираются с народа. А у народа в нормальном режиме есть только одна лоббистская структура. Она называется «Парламент», у которого главная власть – власть кошелька. С этого, собственно, и начинался парламент – с ограничения короля Якова Безземельного, который брал такие налоги (он воевать любил), что восстали бароны и сказали, что никаких налогов без нашего согласия. Вот основная идея исходного парламентаризма. Но Парламент «безмолвствует». Александр Сергеевич Пушкин. Т. Троянская ― Я лишь добавлю, что эти деньги планируется направить на строительство трассы Приморское кольцо в Калининградской области и трассы Таврида в Крыму. Поздравляю всех тех, кто радовался в свое время. С. Цыпляев ― В принципе, конечно, такие вещи надо делать очень просто. Калининградцы, вы работаете, вы зарабатываете деньги, и на эти деньги вы строите себе дороги. Товарищи крымчане, вы работаете, зарабатываете, на эти деньги строите себе дороги. Т. Троянская ― Они там бедные-несчастные, ничего нет, у них все плохо. Им надо помогать. С. Цыпляев ― А у остальных все хорошо? Можно подумать, что у какой-нибудь Ивановской, Костромской и прочих областей уже все решено, трассы построены, жизнь прекрасна. Только официальные данные, я уже говорил – 3000 школ не имеют канализации, а 260 — теплых туалетов. И вообще 40% приблизительно граждан не имеют возможности пользоваться канализацией. Оставьте деньги на местах. Перераспределяйте, выравнивайте. Но решение принимать должны на местах, и деньги должны быть именно там. Собрали все деньги в большую кучу, а потом непонятно, как они движутся. Как говаривал Борис Николаевич Ельцин: «Черт его знает, куда деньги делись». Т. Троянская ― Действительно. С. Цыпляев ― Да. И тут же хочу вспомнить фразу, я ее уже употреблял. Александр I: «Непостижимо, что происходит. Все грабят. Почти не встретишь честного человека. Это ужасно» — сказал он своему наставнику. Т. Троянская ― Ничего не меняется. С. Цыпляев ― Нет, меняется, конечно. Просто мы должны понимать, что человеческая жизнь очень коротка с точки зрения истории, с точки зрения перемен. Вот тоже обсуждали в мире, меняется ли что-то в государствах? Меняется. Считается, что в 1790-ом году были только три либеральных демократии, то есть демократия и права человека. Вот в чем смысл либерализма? Это права и свободы индивида. Да, с колебаниями, с временным уменьшением числа, с пиком к 1919-ому году, потом упали, потом пик в 1960-ом, потом еще раз упали, но сейчас 61 страна. И если мы возьмем 30 самых благополучных стран, где наибольший доход на душу населения (Китай – большая страна, но в среднем очень бедная на одного человека), то из этих 30-ти стран: 4 маленьких нефтяных государства – там демократия ни к чему, 5 совсем маленьких государств, которые могут и так, и так управляться, остальные почти все 21 – это страны, в которых демократия либеральная построена по самому высокому стандарту за двумя исключениями – это Франция, которая не дотягивает, и это Сингапур, который сильно не дотягивает. Все, конечно, ссылаются, надо работать как Сингапур. Но это исключение. Пока больше это не удавалось никому. Опять же маленькое государство. И мы видим, что прогресс идет. Ну, вот с 3-х до 61-ой страны потребовалось 200 лет. Если в целом посмотреть на создание человеком государства, государство считается китайским изобретением, регулярное государство, 2000 лет до нашей эры. Ну, 4000 лет прошло. Последние 200 лет прогресс быстрее идет. Т. Троянская ― Сергей Алексеевич, у нас меньше двух минут. Давайте о ближайшем соседе Китая – о Северной Корее. Продолжается вся эта история с ракетой. С. Цыпляев ― Я постараюсь коротко сказать. Совет безопасности, который создавался как мировой полицейский после Второй Мировой войны, принял решение об ужесточении санкций. КНДР отвечает следующим пуском ракеты через Японию. При этом Ким Чен Ын заявляет, что они близки к окончанию своей программы атомной. Значит, боеприпасы и средства доставки. Атомная держава. И он ставит своей задачей создание действенного паритета с Соединенными Штатами, что практически сегодня нереально без экономического паритета. Но два локомотива идут навстречу. Либо Совет безопасности будет делать следующий шаг по ужесточению, близкий к удушению, любо второй вариант. Постоянный представитель Соединенных Штатов уже заявил, что они считают, что Совет безопасности исчерпал свои полномочия, и поэтому они передают дело на рассмотрение Пентагону. Это означает, что почти впрямую заявлено, что впереди они видят только военное решение. А это сосед наш, сосед Китая. А Китай с Северной Кореей имеет формально договор о совместной обороне и взаимопомощи. В целом это мощнейший мировой кризис, из которого выхода пока не видно. Разговоры о том, что, давайте жить дружно, мы сядем за стол переговоров – они, конечно, очень приятные, но за этим не стоит конструктивных идей. Это означает, что мы просто признаем Корею как ядерную державу и потом ждем, а во что это выльется. Т. Троянская ― Но кризис имеет начало и конец. Может здесь будет не кризис, а полный конец всем? С. Цыпляев ― Нет, конец всем не будет. Это все-таки не та ситуация. Северокорейская держава еще не доросла до таких масштабов. И второе. Я не думаю, хотя аналогий довольно много, что Северная Корея сможет «выступить» Сербией, в которой в 1914-ом году маленький конфликт привел к Мировой войне, разрушивший 4 империи, разрушивший, в том числе, и Россию, сбросивший ее с дороги быстрого развития. Т. Троянская ― Поживем-увидим. Сергей Цыпляев был у нас в студии. Спасибо. С. Цыпляев ― Спасибо. Всего хорошего.

Ссылка на источник