А. Позняков ― Это «Особое мнение» Андрея Колесникова, руководителя программы «Внутренняя политика» Московского Центра Карнеги. Здравствуйте. А. Колесников ― Добрый день. А. Позняков ― Давайте начнем с визита Путина в офис Яндекса. Большое событие для очень многих сотрудников Яндекса. Которые столкнулись с обычными мерами безопасности. Объясните мне, пожалуйста, чей это пиар? А. Колесников ― Думаю, что это не пиар Яндекса. Это пиар другой организации. Это не пиар ФСО, это пиар человека, который победит на выборах 18 марта. На самом деле очевидная вещь состоит в том, что он пытается тем самым работать с той же более молодой, чем обычно аудиторией, которая пользуется Интернетом. Для которой Яндекс что-то значит, нечто равное может быть даже с Гуглом. В этом есть, наверное, еще одна цель — как-то морально, а, может быть, потом материально поддержать отечественный поисковик. В противовес не отечественному. И есть сильное подозрение, что это посещение можно рассматривать в контексте взятия под контроль все-таки новостей. Топ новостей Яндекса имеет значение для многих людей. И с его помощью, конечно, можно конструировать общественное сознание. Был ведь еще прецедент, записанный в книге моих коллег Андрея Солдатова и Ирины Бороган «Red Web»  — «Красная сеть». Не знаю, она переведена на русский или нет. Но эта книга о том, как власть обращалась с процессом интернет-революции в России. Там есть эпизод, очевидно, подтвержденный каким-то образом, они журналисты опытные. Эпизод 2008 года, когда Сурков и Костин, который не банкир, приезжает в офис Яндекса после боевых действий в Грузии. И пытаются объяснить служащим Яндекса, топ-менеджерам, что надо как-то им в смысле администрации взять под контроль новостную политику Яндекса и как-то менять топ новостей в соответствии с потребностями российского государства. А. Позняков ― А Кремлю требуется сейчас какой-то больший контроль над Яндексом? А. Колесников ― Когда берешь много контроля, нужно еще больше. Когда берешь много денег, нужно еще больше. Когда берешь совсем много контроля, нужно еще больше контроля. Нужен совсем тотальный контроль. В этой логике вполне вероятно, что Путин как человек и Путин как президент все больше и больше будет заходить сейчас на территорию сравнительно свободную, на территорию Интернета. Разными способами. И не только ради того, чтобы заигрывать с молодежью, привлекать на свою сторону молодежь. Но и просто чтобы регулировать все информационное пространство вокруг себя. А.Колесников: Путин все больше будет заходить на территорию сравнительно свободную, на территорию Интернета А. Позняков ― А молодежь вообще знает о том, что Путин поехал на Яндекс. Он разве какие-то судьбоносные заявления сделал, которые молодежь услышит. Как может игра на молодежь сработать в данном случае. А. Колесников ― Вы знаете, судя по тому, как Путин общался в Ярославле с молодежью, какое-то влияние такие вещи оказывают все-таки. Там же был юноша на сцене, который сказал, что я хотел работать в Силиконовой долине и уже почти там работал. Но увидел вас, Владимир Владимирович, в прямой линии и был так потрясен, что решил остаться в России. И работать на благо России. Здесь тоже молодежь случайным образом увидит, что Путин был в офисе Яндекса. Пошутил с какими-то электронными устройствами, поговорил с электронным устройством по имени Алиса. Теперь эту Алису можно вполне двинуть в президенты. Согласно исследованию Левада-центре. Мы знаем, что в принципе любого человека можно, даже по имени Андрей Семенов и вымышленного можно двинуть в президенты. Почему какому-нибудь андроиду русского происхождения не двинуть в президенты. Выберут. Так что, очень трудно замерить степень эффективности таких шагов. Может быть, для части молодежи это вообще незаметное событие, но кто-то воспримет это положительно. Кто-то с юмором. Но в рамках предвыборной кампании это правильный шаг. Если говорить языком политтехнологов. А. Позняков ― Привлечет ли это избирателей? А. Колесников ― Часть какую-то избирателей, наверное, все-таки привлечет. Хотя не думаю, что сильно большую. А. Позняков ― А какие последствия для Яндекса? А. Колесников ― Для Яндекса боюсь, с точки зрения того, что они делали в свободной среде или относительно свободной среде, последствия думаю, не очень хорошие. Общение частных компаний с государством вообще может обернуться для частных компаний практически гибельным образом. Но ведь что-то у них попросили в обмен на этот визит. Как-то этот визит им навязали. Никто же не знает кухню переговорную, как это все происходило. Но я полагаю, что не в восторге компания Яндекс от этого посещения. Как бы внешне оно ни казалось благоприятным для них. Как же – внимание президента. Минуй нас пуще всех печалей барский гнев и барская любовь. Эта барская любовь, которая может задушить в объятиях нормальное частное предприятие. Поставив его на службу государству. Есть же у Путина теперь советник по сети. А. Позняков ― Но разве это не облегчает доступ к госзаказам. А. Колесников ― Ну вот когда весь обложен госзаказами, у тебя постепенно перестают появляться заказы, которые не гос. А. Позняков ― Но говорите об этом как о чем-то очень плохом. А. Колесников ― Ну конечно, плохо. Потому что и тотальное присутствие государства в экономике в результате делает эту экономику неконкурентной. И я не думаю, что Яндекс, находящийся под контролем государства, будет более конкурентоспособен с точки зрения мировой конкурентоспособности, чем он был до того, когда был и остается пока, слава богу, частной компанией. Но эта тень государства, может, конечно, очень сильно осложнить ведение нормального бизнеса в нормальном представлении о том, что такое бизнес. А. Позняков ― Как думаете, это разовая акция с ай-тишниками или будут еще? А.Колесников: Судя по тому, как Путин общался в Ярославле с молодежью, какое-то влияние такие вещи оказывают все-таки А. Колесников ― Пойти еще куда-то, безусловно, можно. Но скорее мне кажется, если уж брать такую тематику, которая сейчас президенту близка и он в нее охотно играет, цифровая экономика. Технологические прорывы. Я думаю, что скорее в логике поддержания вот этой темы будет действовать президент. Можно посещать наукограды, можно общаться с молодыми бородатыми людьми в тех же самых наукоградах. Которые выглядят как хипстеры. И тем самым пытаться вести действительно предвыборную кампанию. А. Позняков ― Я помню человека, который также ходил в наукограды. Общался с хипстерами. Звали его Дмитрий Медведев. Это такое перехватывание повестки и образа? А. Колесников ― В общем да, просто для Путина в принципе не очень органично. Он не выглядит человеком цифрового века. А Медведев выглядел. Медведев действительно делал акцент в ходе своего правления на, я бы назвал это, гаджетную революцию. Но от этого Россия свободнее не стала. Если у тебя иностранный гаджет, если ты пытаешься в шарашках разрабатывать какую-то свою модель чего-то там, которая потом не работает, остается только демонстрационная модель на встречу с президентом. В общем, это не самый эффективный путь в будущее. Но Путину объяснили, что сейчас без технологического прорыва жить невозможно. Когда-то Брежневу объяснили, что без научно-технического прогресса жизнь тоже невозможна. Во времена Брежнева писали несколько лет комплексную программу научно-технического развития. Потом Советский Союз развалился. А программа осталась на бумаге. Сейчас мы тоже, не мы, а часть как бы лояльных либералов готовят программы очень грамотные, где есть в том числе идея технологического прорыва. А. Позняков ― Но мой внутренний анархист ликуют, когда слышат, что Интернет становится повесткой для Путина в эти выборы. Может быть, тогда и откажутся от ужесточения законодательства в сфере Интернета. На всякий случай. Хотя бы до выборов. А. Колесников ― Я боюсь, что всякое вторжение в Интернет государства предполагает не большую его свободу, а взять его под контроль. А ну-ка я поинтересуюсь, что это за Интернет у вас такой, где кто-то свободно что-то такое переписывается и пишет. Для того чтобы понять, как эта штука работает, и перекрыть там несколько центровых каналов. Соответственно остановить всякую свободную мысль и ввести там цензуру. А. Позняков ― Это нотка пессимизма от руководителя программы «Внутренняя политика» Московского Центра Карнеги Андрея Колесникова. Давайте к мигрантской теме. Давно не было слышно никаких крупных громких историй. И вот уже который день не утихает противостояние в Люблино. Это наша новая повестка на ближайшей неделе? А. Колесников ― Я думаю, что это повестка как любая другая повестка утонет в информационном шуме. И перестанет быть центральной. Я бы даже сказал, что сегодня она уже немножко поутихла. Но дело не в этом. Мы хвалились тем, точнее не мы, а власти хвалились тем, что проблема с мигрантами стала не столь острой по сравнению с тем, какой она был несколько лет назад. 10 лет назад. Мигрантов меньше, правда, не упоминается при этом такой факт, что просто Россия стала менее привлекательной для мигрантов как место для работы и зарабатывания денег. Мигранты по-прежнему остаются той категорией граждан, которая занимает непопулярные рабочие места. И по-прежнему занимается неквалифицированным трудом. Нам не удалось привлечь, нам – России в данном случае квалифицированных мигрантов. Хотя столько лет об этом говорится, придумываются всякие балльные системы и так далее. Мы не превращаемся в Канаду никоим образом. Но, оказывается, проблема с мигрантами остается примерно такой же, какой она была и раньше. Отчасти это проблема терроризма. Хотя здесь больше наши спецслужбы сваливают на мигрантов опасность террористических актов. Не думаю, что сейчас можно как-то обобщать, что именно мигранты становятся той силой, которая готова совершать террористические акты в России. Хотя есть некоторые живые и не живые свидетельства того. Но факт остается фактом: миграционная проблема в России остается, будет чрезвычайно серьезной, потому что, даже перекрывая поток мигрантов, даже будучи непривлекательной для мигрантов страной, Россия все равно столкнется с волной рабочей силы из разных стран, прежде всего азиатских. А.Колесников: Миграционная проблема в России остается, будет чрезвычайно серьезной А. Позняков ― Но я не помню в прошлом таких вот ярких медийных выступлений именно самих мигрантов. Вот как ходили громить мигрантов, я помню. Как возмущались в связи с миграцией, я помню. Но чтобы сами мигранты организовывались и выступали какой-то силой организованной. Что-то меняется в этом плане? Надо ли с ними считаться или нужно подавить и забыть. А. Колесников ― Ну конечно с ними надо считаться. Конечно, нужно работать с землячествами. Конечно, нужно работать с ассоциациями. Если вы, дорогая власть взяли все под контроль везде, так это тоже нужно контролировать, но только в режиме диалога. В режиме понимания того, какие проблемы существуют у мигрантов. И вообще говоря, нужно эти проблемы решать, если мы все еще хотим, чтобы у нас чего-то строилось и заполонялись рабочие места, которые пустуют. А. Позняков ― А власть после таких выступлений слышит такие сигналы? Она задумывается? А. Колесников ― Я думаю, что она, несмотря на свою глуховатость некоторую, она эти сигналы должна как-то распознавать. Потому что власть общается с теми же самыми экономистами, демографами, правда, после этого говорятся какие-то странные вещи, например, что у нас повышается рождаемость. А она у нас начнет падать и все демографы об этом говорят. И объясняют, почему. И зачем вот эти тогда торжественные реляции. У нас выбытие трудоспособной рабочей силы колоссальное. И усиливающееся. Мы говорим, что нам не нужны мигранты. Хорошо, а кто будет работать в таком случае. Мы говорим, что мигранты склонны совершать преступления. Давайте сделаем так, чтобы к нам приезжали другие мигранты, которые чуть более квалифицированные, менее склонны к девиантному поведению. С этим действительно нужно работать. А у нас только реструктуризация этих органов, которые ответственны за миграцию происходит, и собственно, и все. Вот надо бы, конечно, слышать, но слышимость плохая. А. Позняков ― То есть насилие на самом деле не становится гораздо более лучшим проводником информации в федеральный центр. А. Колесников ― После таких казусов, конечно, нужно о чем-то задуматься. Но это как воспринимается. Вот они бузят эти мигранты, ну вот все равно не подталкивает к решению проблемы, даже к формулировке вопроса, что собственно произошло. А. Позняков ― А может Путин услышит. Может ему расскажут, что там что-то такое происходит в районе Люблино. А. Колесников ― Он услышит и забудет потом. У нас ручное управление. Если в жанре ручного управления не займется этой проблемой, ей, в общем, никто заниматься не будет. Была история с драками на кладбище. Ну вот какие выводы из нее сделаны. Наверное, никаких. Теперь эта история с непонятными мотивами избиения, и так далее. Нужно понимать, что сейчас самые разные сообщества, не только москвичи, которые борются за свои парки и за свои пятиэтажки, разные сообщества очень быстро самоорганизовываются. В том числе, как выяснилось и для насилия. У нас фактически самоуправляемой стала гопота, которую сначала науськивали на всяких либералов, оппозиционеров и не православных. Так вот она вышла из-под контроля, а теперь обратно ее нужно брать под контроль методом таких публичных задержаний какого-то этого несчастного человечка с бородой, который основал организацию «Христианское государство – Святая Русь». Сами распустили вот это все, в полицейском даже смысле. Теперь собираем обратно в кучку. Но с этим же надо работать, к этому нужно готовиться. А не постфактум реактивно действовать. А.Колесников: У нас фактически самоуправляемой стала гопота, которую сначала науськивали на либералов А. Позняков ― Вот они и работают. Возникла проблема — они ее решили. Они сейчас показательно задержали, положили лицом в пол. Сейчас еще может быть какие-нибудь более серьезные уголовные последствия будут. И урок же для всех. Разве нет? А. Колесников ― Да, безусловно. Эта власть действует месседжами. Месседжи обычно судебно-правовые. Посадили Ходорковского – месседж всем олигархам. Посадили Улюкаева с Белых – месседж всем элитам, особенно либеральным. Посадили губернатора Сахалина или Коми – месседж не либеральным элитам, а просто элитам: ведите себя хорошо. А. Позняков ― А это кому месседж? А. Колесников ― Это месседж православным фундаменталистам, которые, вообще говоря, должны были бы воспринимать всю политику государства как православную. Она вся делалась ради них. Никто их трогать не собирался. Ради них появилась статья в Уголовном кодексе – оскорбление чувств верующих. И тут вдруг выясняется, что нельзя какие-то вещи говорить и делать. А что же вы нам раньше говорили. Ну, теперь месседж послан достаточно серьезный. Потому что на видео действительно сняли этих несчастных каких-то парней загадочных, босиком лежащих на полу мордой вниз. Чтобы всем стало понятно, вот будем разбираться с неподконтрольными православными фундаменталистами. Мы будем разбираться именно таким образом. Хотите продолжать свою деятельность – идите к нам, мы вас будем контролировать. Работайте с нами. А. Позняков ― А в числе адресатов такой человек как Наталья Поклонская, фигурирует? А. Колесников ― Ну Наталья Поклонская часть системы. А. Позняков ― В этом и проблема. А. Колесников ― Да, поэтому с ней непонятно что делать. И ровно поэтому сейчас она пытается доказать, что именно по ее депутатскому запросу этих фундаменталистов и  взяли. А все остальные говорят, что нет, не по ее запросу. А просто более серьезные люди сказали: так, давай отматывай назад, мы здесь сейчас будем посылать месседжи всем разгулявшимся стихиям фундаменталистским. А. Позняков ― То есть она потерпела поражение на самом деле. А. Колесников ― Она потерпела промежуточное поражение, но история с »Матильдой» не закрыта. Она вынуждена была сделать шаг назад, потому что в ее планы как мне кажется все-таки не входило создание общенационального движения низкопоклонцев перед Николем Вторым. Это была ее частная история, это был ее частный невроз. Но просто она подняла такую волну сострадания к ней и к Николаю Второму, и против кощунничества по отношению к памяти этого несчастного Николая. Который оказался еще и святым к тому же. А. Позняков ― Она одна? А.Колесников: Попала наша власть, которая переставала быть светской, попал официоз РПЦ в очень неприятную историю А. Колесников ― В планы ее не входило, но так получилось. Теперь надо отыгрывать назад. Сейчас она уже не одна, сейчас это огромное количество людей, которые тоже быстро самоорганизуются и пытаются что-то такое делать и совершают поджоги. Но нужно их немножко осадить методом демонстративной уголовной репрессии. А. Позняков ― А кто-то выше Натальи Поклонской есть с этой стороны или она самая вершина айсберга? А. Колесников ― Я думаю, что у нее есть какие-то хорошие контакты среди православных фундаменталистов в самой РПЦ. Не знаю, на каком уровне, не знаю, насколько официальных. Потому что официально РПЦ начала сдавать назад еще в конце прошлой недели. Посыпались очень обеспокоенные заявления о том, что мы это не одобряем и почему все эти организации носят название «православные». Давайте запретим им называться православными. На каком основании. Выходят эти люди говорят, а мы же православные. Почему мы не должны называть себя православными. У нас свободная страна, у нас свобода совести, свобода общественных организаций. Тут мы организовались, назвали себя православными. А. Позняков ― Потому что ваша вера не правая, это же исторически… А. Колесников ― Короче говоря, попала наша власть, которая постепенно переставала быть светской, попал официоз РПЦ в очень неприятную историю. Когда фактически с их одобрения в результате их поощрения этой активности начали совершаться действия, описываемые статьями Уголовного кодекса РФ. Поэтому нужно сейчас как-то срочно это дело отыгрывать назад. Я не знаю, насколько эффективным окажется это лекарство в виде этого видео задержания Александра Калинина, главы организации «Христианское государство». А. Позняков ― Это очень странная история. Как вы излагаете. Если речь идет о каком-то индивидуальном неврозе, индивидуальной особенной связи Натальи Поклонской с Николаем Вторым, вдруг выясняется, что огромное количество людей готовы жертвовать ради своего представления об образе святого еще до его святости, свободой и даже жизнью. Сколько таких людей, насколько это может повлиять на политическую ситуацию. Могут ли они вдруг внезапно стать новой политической силой как в свое время пытались стать выходцы с Донбасса и те, кто участвовали в событиях в Донбассе. А. Колесников ― Если не мешать, их не контролировать — могут. Они это показали. Я это называю самоуправление гопоты, в данном случае фундаменталистской гопоты. Но их будут пытаться контролировать. Их теперь будут пытаться сдерживать и достаточно жестоко, судя по всему. Я думаю, что вот такие скромные разговоры с Поклонской как некоторые начальники думы говорят, что да мы с ней разговаривали. А Володин говорит, да нет, она имеет право сказать свое мнение. Вот теперь это все немножко окажется достоянием прошлого, с ней, наверное, уже кто-то серьезно поговорил. Иначе бы она так не суетилась в связи с последними событиями. Но, безусловно, в нашей стране любой личный невроз может превратиться в массовый невроз, а потом массовый невроз может превратиться в политическое движение. А.Колесников: В нашей стране личный невроз может превратиться в массовый, а массовый невроз — в политическое движение А. Позняков ― В революцию это может перерасти внезапно? А. Колесников ― Ну, если считать революцией примерно то, что было в Иране, то, в общем, может. Если это выйдет из-под контроля. Но это очень сложно предсказывать, но самоуправляющаяся сила, ведомая безумной идеей, как мы знаем из всей истории России и не только России, вещь чрезвычайно серьезная. Чрезвычайно опасная. А. Позняков ― Особенно если сливается с другими самоуправляемыми силами. А. Колесников ― Оно сливается с другими самоуправляемыми силами, потому что постепенно оно может стать мейнстримом, а любые люди стремятся прислониться к мейнстриму. А. Позняков ― Можно ли прогнозировать то, что Владимир Путин потихонечку уйдет от принципов православия, самодержавия, народности. Или его окружение. А. Колесников ― Не уйдет. Потому что проблема всех этих фундаменталистов, проблема Поклонской, поднявшей небольшое цунами, состоит в том, что они нарушили монополию Путина, будем называть Путина просто как власть, как таковую монополию власти на души людей, на православие, в том числе как государствообразующую или монополию власти на политику. На идеологию. На все монополия. Это основное свойство нашего режима. А. Позняков ― Это Андрей Колесников. Мы сейчас прервемся. НОВОСТИ А. Позняков ― Это «Особое мнение» Андрея Колесникова, руководителя программы Московского Центра Карнеги. Про минирование хотел с вами поговорить. Тема вечная, в последние дни каждый день буквально поступают сообщения, что тысячи людей эвакуированы. И вот опять и опять уже и префектуры московские и Яндекс, куда приходил Путин, как будто бы заминированы. Можно ли  предъявлять претензии силовикам, правоохранителям в связи с тем, что они не могут справиться с этой ситуацией. А. Колесников ― Как простой гражданин РФ я бы сказал, что можно. Потому что прошло достаточно много времени. Сначала нас дурили совершенно идиотской версией, в которую многие поверили. Что это Украина резвится таким образом. Вот гадит нам. 90% звонков говорилось. А потом выяснилось, что никакой Украины здесь нет. Хотя бы извинились бы за эти вещи. Оказывается, у нас Брюссель занимается теперь этими вещами. Ну, Брюссель так Брюссель. Но что в этом Брюсселе происходит. Если это Брюссель, может быть, есть какие-то все-таки, несмотря на санкции и контрсанкции и собственно изоляционизм, какие-то связи с брюссельской полицией, допустим. Которая, судя по всему, работает гораздо более эффективно, если судить по опыту расследования терактов в Бельгии. Ну ничего же не говорится. А истории продолжаются. Конечно, она опасна тем, что сначала кричали «волки, волки», а потом что-то по-настоящему грохнет, вот это будет, конечно, очень неприятная история. И мне кажется это главная такая опасность этих событий. Психологическое привыкание к тому, что все время какие-то тревоги и откуда-то нужно эвакуироваться. Уж не знаю, начались ли сейчас падения продаж в торговых центрах. Но, вообще говоря, для поддержания ситуации массового невроза это такая штука довольно эффективная. И те, кто это делают, наверное, на это и рассчитывают. А.Колесников: Проблема всех этих фундаменталистов и Поклонской состоит в том, что они нарушили монополию Путина А. Позняков ― Даже есть версия, что это выгодно Владимиру Путину в преддверие выборов. А. Колесников ― Это немедленно появляются конспирологические версии. Я не очень понимаю, в чем собственно выгода Путину. В том, что он придет и лично разгромит все АТС… А. Позняков ― Наведет порядок наконец-то в стране. А. Колесников ― …в стране, чтобы никто никому не звонил. В общем, это единственный способ избавиться от этой проблемы. Так что, мне представляется, что да, безусловно, эти наши компетентные органы, которые только умеют, что гоняться за оппозиционерами и сажать мальчиков в тюрьмы, в общем, пора бы им заняться своим прямым делом и, в общем, чего-то такое рассказать публике, публика пугается уже немножко. А. Позняков ― Вас удовлетворило бы, если бы они вышли и сказали: а мы не знаем, кто это звонит, откуда эти звонки. Технически не можем проследить. Вас бы это успокоило? А. Колесников ― Если бы они стали говорить правду, что да, так складывается, ребята, ситуация, что мы пока не можем установить. Наши версии такие-то и такие-то. В общем, наверное, это как-то мне как гражданину, например, это бы понравилось. Может быть, еще части граждан РФ. Но кормить людей версиями про Украину только потому, что Украина враг этой власти, это как-то нелепо и неправильно. А. Позняков ― Давайте обратимся в Чечню. Тоже давняя история развивается о пропавших или похищенных или даже может быть убитых, про список «Новой газеты» и про уполномоченного по правам человека, которая проверяла. И направляла запрос. Она заявила, что добивается все-таки передачи расследования этого дела в центральный аппарат Следственного комитета. С одной стороны. С другой стороны Би-Би-Си сообщает, что родственников пропавших не допускали до общения с Москальковой. Есть ли вообще шанс, что это дело серьезно будет расследовано в федеральном центре. И можно ли говорить о том, что Кадыров перешел какую-то грань, за которую ему Кремль может сказать что-то нелицеприятное. А. Колесников ― Это очень хороший вопрос. С учетом того, что все-таки у Кадырова существует неформальный контракт с московской властью. Он обеспечивает мир в Чечне. В обмен на это ему дозволено больше, чем остальным. Аналогичная ситуация по каким-то другим причинам, очевидно с Сечиным. Но это так апропо. Получается так, что пока Кадыров должен оставаться вне прикосновенности и эта история как минимум затянется. Конечно, Москалькова с ее опытом работы, даже трудясь на эту самую власть, понимает, что если она приезжает в Чечню, и ей показывают уголовные дела тамошние, она понимает, что они могут быть фейковые. Документы тамошние. Она понимает, куда она попала. Она попала в декоративный мир, она попала в театр своего рода. Ровно поэтому она просит передать расследование дела в центральный аппарат. Центральный аппарат, конечно, может взять расследование дела на себя и тем самым теоретически может обеспечить независимость расследования. Но центральный аппарат сначала спросит верхние силы, какой вам результат, дорогие верхние силы, нужен. Если мы продолжаем с Кадыровым работать так, как работали, то, наверное, там никто не пропал. В этой Чечне. И все там хорошо. И если все-таки осуществлять расследование по-настоящему, наверное, что-то должно вскрыться. Но ситуация мне представляется патовой. Потому что сейчас Кадырова столь серьезным образом трогать власть московская не хотела бы. На мой взгляд. А. Позняков ― Он может делать все, что угодно? А. Колесников ― Ну в каких-то границах. Во всяком случае, возможно, его попросили к приезду Москальковой подготовить хоть какие-то правдоподобные аргументы. И контраргументы. А. Позняков ― То есть он должен сохранить лицо как минимум. А. Колесников ― Он должен сохранить лицо как минимум, потому что лица у него, если говорить в терминах нормальной репутации, у него нет репутации. Она сожжена дотла. Но если говорить в терминах нашей политической ситуации, это совершенно нормально то, что он делает. Ему разрешается. И о’кей. Но повторюсь, мне не кажется, что в ближайшее время российская власть перестанет поддерживать Кадырова и расследование будет независимым. А. Позняков ― Разные тревожные сообщения поступают о судьбе губернаторов. Опять у нас пошла какая-то волна пока еще источников и слухов о том, что уйдут в отставку. РБК со ссылкой на свои источники сообщает, что Николай Меркушкин, глава Самарской области вот-вот уйдет в отставку. До этого главе Нижегородской области Валерию Шанцеву пришлось объяснять, что он пока никуда не уходит, тоже пошли слухи, что в отставку пойдет. Насколько вероятно, что сейчас до выборов будет какая-то череда громких увольнений? А. Колесников ― Ну, губернаторский корпус это часть российской элиты. Российская элита ротируется довольно активно, как минимум начиная с 16-го года. Уходят на покой, полупокой, со скандалом или без так называемые друзья Путина. Это политический термин. Калька с английского. В то же самое время ротация происходит и в регионах. Не только в Москве. В Москве, как мы видим, на ключевые должности приходят в основном люди технократического склада. Из протокольных служб. Которым чуть больше 40 или чуть больше 50. Аналогичные процессы запущены в рамках строительства команды 2018 и в регионах. Назначен ряд губернаторов, они проходят тест на выборах. Выборы это же не выборы, это Путин тестирует собственную харизму в том смысле, что он поддержал этих губернаторов. Как реагирует народ. Народ реагирует положительно. Это опять же к истории с вымышленным кандидатом Андреем Семеновым. Если Путин поддерживает вымышленного кандидата Семенова, — значит, за него люди готовы голосовать. Если Путин поддерживает этого губернатора, этого, — за этих губернаторов будет голосовать население той или иной территории. В том числе с результатом 80%. В части этой ротации это появление более молодых, чем нынешние губернаторы на этих постах, более как считается технократичных, хотя здесь я не очень понимаю в чем их технократичность, собственно, должна выражаться. Но тренд на омоложение и технократичность он заявлен тем самым. Вчера Путин беседовал очень вежливо с губернатором Савченко, который считается одним из самых успешных губернаторов в России. Белгородской области. Сказал, что вы такой молодец и в том числе и потому что вы готовите себе потихонечку смену, вот вы еще дорабатываете несколько лет. Ну вот надо бы вот, конечно, смену подготовить. Но я знаю, вы же ее готовите. Он говорит: ну, конечно, я ее готовлю. То есть вот так должен поступать и Шанцев, и Меркушкин, которые естественно, никакую смену себе отродясь не готовили. Но просто сигналы-то посылаются. А.Колесников: Здесь население можно убедить во всем. И в том, что оппозиция нечестная, что такие вещи инсценирует А. Позняков ― Будь готов – всегда готов. А. Колесников ― Конечно. И Кузбасс тоже должен немножко ротироваться. Уже не все-то там ездить на колесах. А. Позняков ― Под угрозой оказываются непопулярные губернаторы? Есть какие-то принципы. Вот черный список можно сейчас составить. Ну не черный. Серый. А. Колесников ― Наверняка над этим задумываются политтехнологи, работающие с Кремлем. И, наверное, есть списки и серые, и черные. И всех 50 оттенков серого, красного и желтого присутствуют. Но отбор все-таки, наверное, ведется достаточно серьезный. Мне кажется, что могла бы стать модельной история, ситуация с назначением охранников на посты губернаторов. Но столько охранников дееспособных мне кажется трудно отыскать. Я имею в виду Ярославскую область, Тульскую область. Я имею в виду отчасти Калининградскую. Но там человек просто не справился с публичностью, возникли психологические проблемы, он попросился назад в органы. Ну, вот это одна из моделей ротации. А. Позняков ― А зачем охранников ставить, если есть достаточно большое количество специалистов? А. Колесников ― Специалистов тоже ставят. И из Агентства стратегических инициатив. А. Позняков ― Я понимаю. Зачем охранников ставить? А. Колесников ― Это вопрос личного доверия первого лица к разным людям и его представление об эффективности. Вайно эффективен был в том смысле, что был хорошим шефом протокола. Не только потому, что он стулья пододвигал и двери открывал, у него, очевидно, еще какие-то были качества. То же самое с этими охранниками в ранге генералов, которые тоже чем-то заслужили высочайшее доверие. А. Позняков ― У первого лица есть основания не доверять каким-то губернаторам? А. Колесников ― Каким-то, наверное, есть основания. Каким-то нет. Я думаю, что здесь идет достаточно жесткая процедура отбора. Селекция как в спорте. А. Позняков ― За делом Николая Ляскина следите? А. Колесников ― Более-менее да. А. Позняков ― Насколько, по вашему мнению, вероятно, что все это дойдет до уголовного дела против самого оппозиционера? А. Колесников ― В нашем государстве все может произойти. И, в общем, если бы наше государство было последовательно в данном конкретном случае, они бы до этого и довели. И я бы не исключал такого поворота событий. А. Позняков ― А кому он нужен и зачем? Почему он? А. Колесников ― Чтобы опорочить не столько его, сколько Алексея Навального, который с Ляскиным работает. Здесь население можно убедить РФ абсолютно во всем. И в том, что оппозиция такая нечестная, что она такие вещи инсценирует. Это вопрос веры. Это вопрос целесообразности, который решается где-то, наверное, наверху. Потому что не сами, конечно, следственные органы будут принимать окончательное решение, инсценировка это или нет. А если говорить в терминах веры/не веры, я не верю, что Николай Ляскин сам себя ударил трубой по голове. Точнее не сам себя, а кого-то там подговорил. Слишком серьезный удар, слишком серьезная история. На самом деле с нулевым или почти нулевым пиар-эффектом для Навального. Смысла нет. А. Позняков ― Вопрос об индульгенции на насилие для неформальных групп, связанных с центром, остается в воздухе. Руководитель программы московского Центра Карнеги Андрей Колесников. Я — Андрей Позняков. Спасибо.

Ссылка на источник