А.Соломин ― Добрый день, в эфире программа «Особое мнение», сегодня ее ведущий я, Алексей Соломин. А в гостях у нас Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim». Здравствуйте. А.Маленков ― Здравствуйте. А.Соломин ― Ну, раз уж мы сегодня с вами встречаемся, то и следует начать, наверное, с Голливуда. А.Маленков ― Естественно. А.Соломин ― Актер Морган Фримен, причем, кстати говоря, немного позабыл, по-моему, о том, что он актер, вспомнил о том, что он общественный деятель. А.Маленков ― Актерам это свойственно, да. А.Соломин ― Такое часто бывает, они там политически активны очень. А.Маленков ― Да и у нас. А.Соломин ― Он обратился к общественности и заявил о том, что на нас напали, мы ведем войну. Представил сценарий фильма, в котором бывший агент КГБ, разозленный судьбой Советского Союза, приходит к власти и начинает давить прессу и обманывать, к тому же влиять на другие демократии, и потом прямо говорит, что этим шпионом является Владимир Путин, а всё, что я сказал, не сценарий. Такой, на самом деле, достаточно серьезный и резкий выпад в адрес российского руководства. Вы чем-то можете это объяснить, ну, кроме, может быть, личной какой-то неприязни к Владимиру Путину? А.Маленков ― Ну, во-первых, это то, что сказано, для половины наших сограждан и, вроде, и не сюрприз. Ну да, Владимир Путин работал в КГБ. Естественно, скорее всего, он скучает по Советскому Союзу. В общем, мы видим, что некая работа по восстановлению Советского Союза как минимум в умах происходит. Ну и что? Да. И что Морган Фримен такого нам сказал? В принципе, нормально. Какая тут особая фантазия? Другое дело, что для американцев это такой, романтический сюжет Моргана Фримена, может быть. Но актеры – люди творческие, увлекающиеся. Вы знаете, бывает обидно: придет какая-нибудь мысль в голову, концепция, сюжет. А куда его девать? Хочется же людям отдать. Вот. И если нет возможности как-то его быстро напечатать, выпустить, ну, хотя бы рассказать. Я думаю, у него так сошлось всё, в общем, то, что для нас более-менее и так очевидно. Вот. А он догадался. А.Соломин ― То есть с вашей точки зрения это именно концепция, которую он предлагает для реализации? А.Маленков ― Я думаю, да. Он проснулся, и вдруг у него, знаете, озарение во сне. Вот. «О! Постойте! Если он работал в КГБ, вот этот, значит, Путин тот самый российский, значит, он хочет вернуть Советский Союз». То есть он-то тут не жил, поэтому для него это открытие. И ошеломленный этим он пошел заявлять. А Морган Фримен – уважаемый актер, всё, что он говорит, так или иначе имеет свою аудиторию. Вот мы сидим и обсуждаем это. А.Соломин ― А не является ли его понимание Владимира Путина и происходящих процессов несколько упрощенным? А.Маленков ― Ну, конечно, еще раз, это романтическая концепция. В жизни всё, как правило, скучнее, чем даже как ты представляешь, чем это бывает в кино. А.Соломин ― Сценарий «Карточного домика» сильно отличается от того, что происходит в Белом доме, говорил, по-моему, Барак Обама. А.Маленков ― Ну, это был Барак Обама, у него свой опыт. Я уверен, что сценарии у каждого президента свои, как у каждого своя жизнь. Знаете, как говорят? Кино – это жизнь, из которой выкинуты все скучные места. Так вот, я думаю, «Карточный домик», спрессованный в 10 часов, это там, допустим… Те 8 лет, которые охватывает повествование, вот, если спрессовать реальные 8 лет какого-нибудь деятеля (президента), то получится примерно такая же история. Просто Барак Обама наблюдает всё это долго, ему кажется, что всё скучнее. Вот. А.Соломин ― А вам не кажется, что это, все-таки, демонизация Владимира Путина и что то, что, может быть, хорошо для качественного блокбастера, не очень полезно для отношений народов двух стран? А.Маленков ― Ну, он уже и так демонизирован, дальше некуда, по-моему. Просто уже, там, в глазах Америки демон и, в общем, это привычный имидж для российского лидера. Был какой-то странный просвет (вот там Горбачёв и Ельцин), когда им даже было как-то и непривычно, я думаю, что как-то Россия и не враг. А сейчас всё вернулось. Ну, как-то симметрия требует, все-таки, чтобы был какой-то сильный интересный соперник, желательно страшный. И поскольку никакие даже террористические ближневосточные государства не могли соперничать по размаху с империей зла советской, конечно, некая вакансия, я считаю, у американцев была. А.Соломин ― А американцам тоже нужен образ врага? А.Маленков ― Всем людям кроме света нужна какая-то тень. Понимаете? Ну, как это у Булгакова было, да? «Без тьмы нету света». Поэтому просто для ощущения гармонии мира нужен полюс какой-то другой, отрицательный. Вот. И кто-то должен его в умах занимать. Кто хуже себя ведет, тот туда и становится. А.Соломин ― Просто мне казалось, что с течением времени, с развитием цивилизации и человечества мы-то как раз должны были прийти к тому, что людям не нужно придумывать образ врага для того, чтобы нормально жить, для того, чтобы консолидироваться. А.Маленков: И что Морган Фримен такого нам сказал? В принципе, нормально. Какая тут особая фантазия? А.Маленков ― Я думаю, люди-то особо не меняются. Обстоятельства меняются. В этих обстоятельствах там, скажем, они не способствуют какой-то жестокости, и человек проживает жизнь не очень жестокую. Но как только обстоятельства сменятся, природа его никуда не девалась. Я считаю, это инстинктивный некий человеческий вот такой поиск опасности. Она должна быть, и желательно, чтобы она была названа именем и материализована. Вот. А.Соломин ― А с этим стоит бороться? Нужно ли с этим бороться? А.Маленков ― Нет, лучше не создавать обстоятельств, при которых это вылезет наружу (наши животные инстинкты, наша животная жестокость). Просто вот… Ну, вот, как только начинается война, всё лезет наружу, избыточная жестокость. Или даже проще. В армию человек попадает, начинается дедовщина. Просто, вот, «Повелитель мух», да? На остров попала… Так вот желательно, чтобы это обстоятельство… Только желательно не создавать этих обстоятельств, и тогда мы все проживем свои жизни, так и не познакомившись со своей истинной сущностью. А.Соломин ― Считаете ли вы, что лучшие времена маккартизма – худшие времена для тех, кто с любовью относится к Советскому Союзу или просто спокойно относится к Советскому Союзу – они возвращаются, и что американское общество настраивается, вот, на то, что Россия неизбежно враг? А.Маленков ― Ну, конечно, в таком масштабе… Все-таки, это была полноценная война, хоть и »Холодная». И там, действительно, была ядерная угроза. И еще была свежа рана от Второй мировой войны. Поэтому, вот, привычка к такому, совсем явному врагу еще была сильна. Я не думаю, что такое возможно вернуть, что возвращение такого возможно. Просто смещение России в спектре, там, от партнера к врагу – некий дрейф туда происходит. Но охота на ведьм, конечно, уже не начнется, да и идеологии-то нету, понимаете? Была идеология «Коммунизм», и Маккартни этот охотился за коммунистами. То есть их выявляли, ну, вот, в Голливуде на них наклеивали этот ярлык. А сейчас за кем охотиться-то? Там названия у этого даже толком нету. То есть что? Русский, россиянин? Сочувствующие российскому?.. У нас вообще такой немножко вакуум в идеологии. Нету идеи, вокруг которой хотя бы пусть даже вот это зло могло бы сплотиться. Не хватает размаха для настоящей тирании, чтобы назвать сегодняшнее происходящее. Всё какое-то немножко выхолощенное. То есть куда-то мы движемся. Куда – не называется. Какая-то национальная идея есть. Какая – не называется. Вроде, мы все объединены какими-то истинно русскими национальными нашими ценностями. Какими – никто не может назвать. Максимум все говорят «Традиции». Спроси: «Какие?» Хорошо, традиции, прекрасно. Какие именно традиции? Никто ничего не скажет. Мне очень нравится жонглирование вот этими шариками с пустотой внутри. Духовность. Он: «Да, духовность так важно». Спроси у человека: «А духовность – это что?» Вот, что такое духовность, мы не сможем сейчас объяснить это. Ну, такие, интуитивно, вроде бы, понимаемые вещи. Никто не знает, что это такое. Что скрепы, что, вот… А.Соломин ― Русские авторы посвящали целые книги тому, чтобы ответить на вопрос, что такое духовность. А.Маленков ― Тем более. Понимаете? А это должна быть вещь понятная. Это должно быть в несколько слов. Например, коммунистическая идея была очень понятная: нет буржуев, есть пролетарий, всё бесплатно. Всё? Всё. Всем понятно. А, вот, идеи посложнее – с ними трудно. А.Соломин ― Но мы уже давно живем в условиях, когда правильно – это жить за всё хорошее против всего плохого. А.Маленков ― Ну да, да, да. А.Соломин ― Просто нужно вовремя обозначать, что такое хорошее, а что такое плохое. Ну, у нас, по-моему, с этой работой справляются. Народу объясняют: «Вот, ребята, посмотрите: Украина – это плохо», и 86% населения говорит: «Да, Украина – это плохо». А.Маленков ― Ну, здесь и сейчас да. Я скорее даже про позитивные, скажем, концепции. Потому что что плохо, как раз легко. Вот, Америка – плохо, разврат – плохо, секс – плохо, гомосексуализм – плохо. Это да. А, вот, что хорошо? Что взамен-то хорошо? Допустим, мы согласны… А.Соломин ― А вы считаете, что не предлагают? А.Маленков ― Нет, не предлагают, конечно. А.Соломин ― А вам говорят «Патриотизм, здоровый образ жизни». А.Маленков ― Что это? А.Соломин ― Что такое патриотизм? Родина. Родина – это хорошо. А.Маленков ― Что родина? Ну, сильная абстракция. Ну, то есть надо разбираться, что такое патриотизм? Это любовь к государству? Любовь к стране? Ну, в общем… А.Соломин: Я ―то просто вам вытаскиваю те штампы… А.Маленков ― Да-да-да, я понимаю. А.Соломин ― Это не значит, что я их разделяю. Я их сам, может быть, не совсем… А.Маленков ― Нет, их можно было бы разделять, если бы, все-таки, было объяснено, что это? Что это значит конкретно? Слишком высокий уровень абстракции. В плане ненависти большая конкретика. Мы знаем, что ненавидеть, прям портрет можем повесить. В плане позитивной программы – мыльные пузыри. Духовность, патриотизм… Вот. Так что народ дезориентирован. А.Маленков: Смещение России в спектре от партнера к врагу – некий дрейф происходит. Но охота на ведьм уже не начнется А.Соломин ― Главный редактор журнала «Maxim» Александр Маленков в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Программа «Особое мнение», я Алексей Соломин, через секунду мы вернемся в эфир. РЕКЛАМА А.Соломин ― Мы вернулись в эфир радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала RTVi. Здравствуйте. Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim». Вы сказали о том, что нужно бороться с обстоятельствами, которые приводят нас… То есть не допускать… А.Маленков ― Обстоятельств для проявления человеческой подлости, да. А.Соломин ― Совершенно верно. В данном случае в истории с Морганом Фрименом, в истории с этим Комитетом по расследованию в отношении России и таким нарастающим, ну, я бы не сказал «русофобским» (это очень неверное слово в данном случае), но такое нарастающее напряжение в отношении России. А.Маленков ― Да. А.Соломин ― Кто здесь создает эти обстоятельства? А.Маленков ― Ну, тут вовсю ответственны, я думаю, все-таки, власти. А.Соломин ― Власти чьи? А.Маленков ― Нет, если мы говорим про Россию, вот это сейчас часто обсуждаемая мысль, что поощряется ненависть, что идет некое культивирование ненависти, вот, оскорбленные чувства поощряются, враги нам периодически подбрасываются, команда «Фас!» звучит. Вот, создаются обстоятельства для проявления худших человеческих качеств сейчас. Вот. Отчасти, я думаю, просто чтобы создавать повестку дня, чтобы что-то происходило. Ну, не секрет, что с экранов телевизоров бесконечный поток ненависти льется сейчас. Сейчас чуть поменьше, но вот были моменты, там, в разгар донецких событий, ну, просто пятиминутки ненависти шли по Первому и второму каналу. Сейчас немножко поутихло это дело. А.Соломин ― А поутихло почему, как вам кажется? А.Маленков ― Ну, мне кажется, просто события сами по себе немножко успокоились, да? То есть уже нету активных боевых действий. И потом, притупляется. К счастью, притупляется. Точно так же, как к сожалению любовь иногда притупляется, ненависть тоже, мне кажется, притупляется. Тем более когда вокруг всё более или менее прилично, когда, все-таки, не на фронте… На фронте – нет: вот он враг, вот он каждый день убивает твоих товарищей. А.Соломин ― Но и то известны случаи, когда во время перемирий встречали Новый год вместе или Рождество. А.Маленков ― Один раз в Первую мировую, во вторую уже никто ничего не встречал. Ну, потому что война была совсем бессмысленная Первая мировая-то. Вторая – там хоть были элементы… Там Отечественная война была. А там была окопная война, которая несколько лет, просто люди сидели по разные стороны и ковыряли в носу там, периодически умирая. Ну так вот. Мысль моя в том, что когда вокруг более или менее благополучные обстоятельства, могут возбудить твою ненависть там какими-то сильными импульсами, показав распятого мальчика, но уже второй раз, третий… А ты ходишь на работу, купил апельсины вечером, с утра думаешь, пойти на пробежку или нет. А тут, значит, такие сильные стимулы. И как-то начинает это надоедать. А это совсем плохо уже будет, если будет идти этот поток из телевидения, а доверие к нему будет падать. Поэтому я думаю, там немножко дозируются у нас сверху эти потоки, и так, заметьте, переходит повестка дня (ну, вот эта патриотическая): она то созидательная там (вот, Олимпиада, сейчас грядущий Чемпионат Мира, присоединение Крыма), то разрушительная (Донбасс, американцы). Таким образом немножко такая вариативность происходит, примерно по полгода эти циклы идут. Где-то через полгода, в принципе, любая такая выдуманная… Это всё выдуманные повестки дня. Они приедаются. Поэтому, вот, нужно всё время как-то придумывать что-то новенькое, ребят. А.Соломин ― Просмотр телевизора. Кстати, был опрос, социологи Левада-центра провели его. Практически каждый житель России время от времени испытывает стресс, и исследуются популярные методы борьбы с ним. Просмотр телевизора – 31%, встреча с друзьями – только 28% (ну, следующее по позиции). Ну, там далее разные… А.Маленков ― Ну, я не думаю, что это исключительно, я думаю, что примерно в любых странах, где люди ходят на работу и смотрят телевизор, примерно ситуация такая же. Я думаю, примерно столько же испытывают стресс, а, может, и больше. Я даже удивлен. То есть 70%, в принципе, стресс не испытывает. (НЕРАЗБОРЧИВО) это 70% из другого опроса, которые не имеют сбережений. А.Соломин ― А, ну это другой вопрос, да. Я нашим слушателям расскажу. Это другой опрос, этот опрос делал ВЦИОМ о том, что доля не имеющих банковских вкладов россиян возросла в этом году к последнему опросу до 73%. То есть очень большая цифра. А.Маленков ― Совпадение? Не думаю. Это те же люди, которые не испытывают стресс. Это буддисты, достигшие просветления, им не нужны деньги. Чувствуете? 30%… А.Соломин ― Может быть, просто нет денег. А.Маленков ― Конечно! Конечно! 30% имеют деньги и имеют стресс. Не имеешь денег – не имеешь стресса. Мне кажется, как у Ерофеева было. Вот, люблю смотреть в глаза этого народа, в эту пустоту. Я думаю, у нас много стихийных буддистов среди нас, потому что когда нет собственности, нету проблем практически. На еду хватает, телевизор есть. Это нам с вами чего-то всё надо. А.Маленков: Я не знаю, сколько десятков лет должно пройти беспорочной службы банковской сферы, чтобы стали ей доверять А.Соломин ― Может быть, стихийных буддистов много, но православные радикалы особо заметнее. Мы сейчас о них поговорим. Просто поскольку мы уже начали тему банков, сейчас проблемы испытывает очень крупный банк, БИНБанк, 11-е место по размеру активов. Это не первый уже случай – случаев очень много, вы, наверное, за ними наблюдаете. Вы как человек, у которого стресса много (я предполагаю), обеспокоены ли тем, что происходит в банковской сфере? Вас это заботит вообще? А.Маленков ― Ну, на самом деле, если так, чуть более серьезно, тот факт, что 70% не имеют сбережений, это, конечно, тревожный факт. И не имеют сбережений в банках. И скорее всего, бóльшая часть, видимо, не имеет сбережений вовсе. Не то, чтобы это была новость. В российской традиции у нас как-то почти ни у кого не было… Вы знаете, да? В советское время, ну, каких-то особых… Ну да, там, на похороны, там, на всякий случай. А.Соломин ― На черный день. А.Маленков ― Да, на черный день. Серьезных капиталов, которые бы передавались из поколения в поколение, знаете, «Отец завещал мне состояние. А, вот, я промотал родительское состояние» — это были не наши сюжеты. Что там было завещать? Было у Жванецкого, да? «Дверной звонок я завещаю». Что еще там? Настольный хоккей я могу завещать с двумя запасными шайбами. Вот. Поэтому как-то люди привычно так живут без сбережений – авось… Ну, русский авось – «Авось не пропадем». Конечно, их стало больше. Но и те, кто чего-то имеют, тоже, конечно, доверия к банкам, особенно те, кто родился не в этом веке (ведь, многие, кто родился в этом веке, уже начали заводить банковские счета, представьте себе), а те, кто родился в прошлом, помня все дефолты, все отъемы денег, закрытие банков… Я не знаю, сколько должно пройти десятков лет беспорочной службы банковской сферы людям, чтобы люди стали доверять ей. Я, например, не очень бы доверял. Ну, то есть так, аккуратненько. А.Соломин ― А какой выход-то у вас? Вот у вас есть накопления какие-то… А.Маленков ― Ну, не считая очевидного выхода просто не иметь накоплений, который решает все проблемы, я стремлюсь к этому. Время мало просто. Всё потратить, знаете, как удобно? Ладно, это отдельный разговор. Ну что люди? Под подушками хранят. Ну, аккуратно относят в ячеечки, а потом у нас говорят: «Вы знаете, говорят, ячейки-то тоже вскрывают» — «Да вы что?!» — «Ну, чего-то не пойду я в ячейку». Ну, по чуть-чуть в разных банках. Кто поумней, диверсифицирует. Кто совсем поумнее, тот старается там себя диверсифицировать и как-то слинять. Вот. Всегда приятно, когда нечего терять. Я вот, к чему клоню. А.Соломин ― Во всей этой истории чисто банковского сектора есть 2 превалирующих мнения. Один – это позитивный, то, что Центробанк, действительно, задумал чистку от всех этих сомнительных банков, от всех этих отмываний преступных денег, что в этой отрасли процветают мошенничество и махинации. И дескать с этим бороться. Другая точка зрения – это то, что власти финансовые решили просто рынок зачистить, чтобы оставить крупных игроков и чтобы никаких мелких там не было. И это, в принципе, очень плохо, потому что (НЕРАЗБОРЧИВО). А.Маленков ― Ну, это, в общем-то, ситуация, которую мы можем наблюдать в очень многих секторах вообще экономики, когда малый бизнес, по сути, в общем, выжимается, всё монополизируется. А.Соломин ― Но при этом мы декларируем, что он нам нужен. А.Маленков ― Ну, это само собой, то есть это абсолютно. Вот, если вы видите какое-то явление, вы можете быть уверены, что вы, условно говоря, открываете передовицу главной газеты и там будет строго наоборот написано. То есть если говорят «Без паники», значит, можем паниковать уже спокойно. Так вот то же самое. Любая самостоятельность, любые какие-то проявления инициативы снизу – они какие-то опасные, подозрительные, слишком свободные, они не нужны. Намного проще, когда у тебя есть все монополии, одна сеть супермаркетов, там, одна государственная телевизионная сеть, одна банковская сеть, одна образовательная сеть. В общем, любая вариативность, любой выбор – это какая-то свобода и вольнодумство какое-то в этом есть. А.Соломин ― Сложно в понимании. А.Маленков ― Ну, сложно в контроле, я бы сказал. Это сложно контролировать. Ну, проще вот… Вы бы, вот, управляли страной, допустим, вот, вам было бы намного проще, если б не было какого-то бизнес-сообщества, банковского сообщества, был бы один человек главный начальник одного… Вот, как у нас в советское время было. Сбербанк был, да? Всё, один банк в стране. Это ж как удобно! А.Соломин ― Ну, это удобно в том смысле, что есть один человек, который за всё отвечает, и есть, с кого спросить. Но вы как менеджер прекрасно, наверное, понимаете, что вам как менеджеру гораздо удобнее было бы, если бы определенные процессы взяли на себя люди и вы в это не вмешивались, если бы они абсолютно самостоятельно… А.Маленков ― Да, конечно! Это проблемы ты делегируешь, говоришь «Решай всё сам». В какой-то момент он понимает, что ты ему не нужен, он может не просто решать всё сам, и в следующий момент он говорит «Знаете, мне так понравилось всё самому решать, что вы больше не нужны. В общем, я сажусь на твое место». Поэтому слишком умных и инициативных, которым ты делегировал всё решать, это опасная вещь. Поэтому лучше не надо, я считаю. Ну, в смысле с точки зрения властей. А.Соломин ― Но вы-то сами какой (НЕРАЗБОРЧИВО) делаете? А.Маленков ― С чем? А.Соломин ― Ну, вот, когда вам нужно делегировать полномочия человеку или, все-таки, контролировать его? А.Маленков: В версии не хватает только того, что Ляскин сам себя треснул этой железкой по голове А.Маленков ― Нет, я делегирую, потому что я не на той позиции, чтобы был какой-то риск и кто-то бы хотел ее занять, честно говоря. Я всё жду, наконец, какой-то молодой шпаны – чего-то никто не приходит, всё приходится делать самому. Потому что есть прекрасный момент между тем, как тебя подсидели, и тем, как ты, значит, кому-то делегировал, когда он всё делает за тебя. Вот. То есть когда он уже понимает, что он может стать тобой, ну, проходит там несколько лет. Вот. Поэтому я всё жду этого момента, когда… Но это мои дела моего маленького коллектива и меня как начальника. А вообще, возвращаясь к теме, монополия – это, конечно, удобно всегда. А.Соломин ― Вы не ответили на вопрос, какую из концепций вы сами лично придерживаетесь? Это позитивная чистка, очищающаяся от преступных элементов? Я понимаю, что это вопрос, наверное, веры, потому что вы не вникали в подробности. А.Маленков ― Я думаю, здесь компетентно на этот вопрос могут ответить человек 5 в стране. Всё остальное – это домыслы, вера и ощущения. Ну, как правило, мой опыт показывает, что никогда не бывает там одной версии. В сложных системах всегда очень много погрешностей и, соответственно, скорее всего, и то, и другое, и чье-то желание зачистить, и чье-то желание исключить отмывание денег… Ну и общий вектор к упрощению всего, ну вот опять же, та же монополизация, то есть к избеганию сложных структур, сложных в контроле, в этом как-то ощущается. Вот, опять же, я часто цитирую почему-то, когда в эфире бываю, вот как у Сорокина было в »Дне опричника», когда приходишь – два сыра, Российский и Московский, два вида сигарет, Столичные и Российские. Ничего не надо выбирать. Ну, два – это максимум, а лучше, чтобы одно было. Вот, как бы, я вижу сверху вот такой вектор. А.Соломин ― Потому что уже безумно сложно. Главный редактор журнала «Maxim» Александр Маленков в студии «Эха Москвы» в эфире «Эха Москвы» и телеканала RTVi. Это программа «Особое мнение», меня зовут Алексей Соломин. Никуда не уходите, через несколько минут мы вернемся и продолжим нашу программу. НОВОСТИ А.Соломин ― Добрый день, я приветствую аудиторию «Эха Москвы» и телеканал RTVi, мы продолжаем программу «Особое мнение». Меня зовут Алексей Соломин, и у нас в гостях главный редактор журнала «Maxim» Александр Маленков. Давайте перейдем теперь к другим темам. Хотел вас спросить сейчас, прежде всего, о том, что происходит вокруг расследования дела о нападении на Николая Ляскина? Это глава предвыборного штаба Алексея Навального, которого ударили по голове трубой, замотанной в газетный лист, по-моему. Но от этого, в общем, от сотрясения не избавило его. Во всяком случае, такая реакция медиков, такие показания медиков. А человек, который был задержан вчера, заявил, что сам Николай Ляскин заплатил ему 10 тысяч рублей, а обещал заплатить всего 150 тысяч за это нападение, чтобы инсценировать это нападение. Опять же… А.Маленков ― То есть он в претензии? А.Соломин ― Он в претензии, безусловно. Ну, его задержали, потому что, вот, якобы, Николай Ляскин сам его об этом попросил. Но не выглядит?.. Ведь, это уже очевидный какой-то… А.Маленков ― Так приятно, вот знаете, иногда… Вот это древняя дискуссия, что первично, искусство или жизнь? Вот, когда Оскар Уайльд настаивал на том, что искусство первично и жизнь подражает искусству, это же вот классическая унтер-офицерская вдова, которая сама себя высекла, да? То есть только не хватает того, что он сам себя треснул этой железкой по голове, вот, в версии. И она настолько лежит на поверхности, и так трудно с этим спорить, что у всех логичных людей: «Вот, а что на это возразить? Ему же это выгодно, да, вот так вот?» То есть, покалечив себя, принеся себе вред, таким образом очернить своих оппонентов. То есть это всегда: «А это заказная…» Вот, у нас же всё время звучит это. Как только какой-то компромат всплывает: «Ему это выгодно. Это он сам нарочно вот это всё против себя затеял, чтобы на нас бросить тень». Вот. И с этим аргументом очень трудно бороться. Сейчас вообще трудно бороться с аргументами. Знаете, был такой короткий период между изобретением фотографии и изобретением Фотошопа, когда можно было что-то доказать, там какие-то документы. «Вы посмотрите, вот фотография, вот на ней же видно, да? Вот 2 человека рядом стоят». Там смотришь сейчас сериал «Наркос» — там фотография является аргументом в суде или в расследовании, что «Смотрите, они рядом стоят. Всё! Значит, они знакомы». А сейчас практически не осталось вообще никаких средств доказать что-либо, та самая эпоха постправды. Поэтому любая версия может иметь право на существование, и самую абсурдную придется тоже как-то опровергать. А человек, опровергающий, что он заплатил другому, чтобы тот его ударил по голове, уже выглядит не совсем нормальным. То есть его загоняют в эту ситуацию, и знаете, какое-то мутное дело, какой-то бред, все-таки, с ним что-то не то в итоге. Это очень легко поднять мутную воду вокруг этого, и всю серьезность ситуации свести к абсурду, и чтобы люди потеряли интерес, что какая-то мутная история. Чего-то сам себя или его… В общем… И всё, он сидит с шишкой на голове, его побили и никому он после этого уже не интересен, потому что какой-то он подозрительный тип. А.Соломин ― Единственное, если и можно сказать, что человек, который на него напал, сделал это за 150 тысяч рублей (во всяком случае, за обещание 150 тысяч рублей), то придется еще доказывать, что медики, которые делали это освидетельствование, они либо тоже были куплены, либо каким-то образом Николай Ляскин за 150 тысяч рублей себе нанес сотрясение мозга, которое вообще-то считается очень опасной травмой. А.Маленков: Поклонская, наверное, почувствовала, что, если она еще и за радикалов будет, совсем она перегнет палку А.Маленков ― Ну, вы помните, как «Операция «Ы»? Типа «Бить буду аккуратно, но сильно». Да? Вот, можно представить, что они так договорились, тот ему говорит: «Ну, ты по левой стороне бей, а то справа у меня там шишка» — «Давай, всё будет. Михалыч, всё будет хорошо, не волнуйся». Ударил. Или «Откройте, полиция» — помните, был фильм, когда он сам себе прострелил бок, пострадав в перестрелке? Главное, теоретически это нельзя исключать – вот, в чем бред-то ситуации. Что теоретически такая есть маленькая вероятность, что так и могло быть. Это рушит всю остальную 99-процентную вероятность того, что он, действительно, пострадавший. Вот этот вот вброс вот такой. А.Соломин ― Но это же не придает уверенности полиции – наоборот, это выставляет ее авторами какой-то сумасшедшей концепции. О’кей, теоретически это может быть, и общественное мнение это можно продать. Но, ребят, вы, по-моему, уже перегнули палку. А.Маленков ― Ну, полиция – она же как Фемида, она, знаете, с завязанными глазами у нас, поэтому ей всё равно на ваши эмоции, безразлично. Полиция рассматривает все версии, даже самые бредовые, таким образом уравнивая их, да? Вот, есть совсем фантастические инопланетяне, но вот тут свидетель шел мимо, сказал, что, вроде, тарелка прилетала. Значит, мы ее будем рассматривать. Таким образом всё дело превращается в какую-то комедию, и праведный гнев обывателей, что «Как это побили?» как-то сразу улетучивается. В принципе, удобно. А.Соломин ― Этот гнев позволяет еще, гнев по отношению к полиции, которая якобы ничего не делала, позволяет еще снять сам факт, что нападавшего задержали. Кстати говоря, похожая история в этом смысле – задержали еще и тех, кто призывал зажигать кинотеатры. А.Маленков ― Ой, я прямо, вот, рад, наконец, что хоть как-то иногда задерживают тех, кого бы я тоже задержал прям как-то где-то навсегда. А.Соломин ― То есть это, в принципе?.. Вот смотрите, опять же, люди сделали то, чего от них давно ждали, таким образом полиция работает. А.Маленков ― Ну, полиция, конечно, в принципе как-то плохо, хуже, лучше, но работает, да? Все-таки, поскольку можно ходить по улицам у нас, там, без большого риска не вернуться домой, наверное, все-таки, порядок какой-то условный есть, и мы прекрасно понимаем, что там есть разные люди. И есть даже такие, похожие на тех, кого по телевизору показывают, какие-то искренние люди. Вот. Поэтому я уверен, что… А уж в плане мнений любой полицейский скажет «Да ты думаешь, я не согласен? Да ты думаешь, я чего, против Навального? Да конечно я за! Но ты же понимаешь». У нас же всегда в России: «Да мы все всё все понимаем». Все всё понимают, но так вот… Ну, приходится. «Да ладно, что я, не понимаю? Я сам так же». Вот. Поэтому я думаю, они с радостью задержали сумасшедших фанатиков, которые, действительно, призывали в кои-то веки не абстрактное там «Давайте его задержим, он призывает, чтобы Сибирь отделилась от России. Какой ужас, какой риск!» А люди призывают к тому, что, действительно, может произойти. То есть если они зовут поджигать, ведь, найдутся желающие поджигать из тех, вот, стихийных буддистов, которым нечего терять-то. А чего бы не пойти-то? А.Соломин ― Ну а чего так долго думать? Ведь, это тот состав, который, мне кажется, требует немедленного реагирования, да? Потому что это прямая угроза жизни, имуществу, здоровью, чему угодно. Тем не менее, мы чего-то ждем. Как выясняется сегодня (во всяком случае, со слов Натальи Поклонской), оказывается, мы ждали ее запроса для того, чтобы задержали этих людей. Это она говорит, что после ее запроса задержали лидера Христианского государства, а вовсе не после жалоб… А.Маленков ― Так стоп, она за кого, я что-то не понял тогда? Она что, переметнулась? А.Соломин ― Нет, она не переметнулась. Наталья Поклонская против «Матильды», но заявляет, что она против радикалов. Против радикалов. А.Маленков ― А радикалы тоже против «Матильды»? А.Соломин ― А радикалы тоже против «Матильды», но не против… А.Маленков ― Наталья Поклонская против тех, кто против «Матильды». Получается, что так. А.Соломин ― В этом случае получается, что так, да. А.Маленков ― Как всё запутано, вот, у них там. Да… В общем, Наталье, мне кажется, надо разобраться в себе. Конечно, мы все против радикалов, и было бы странно… Потому что она, ну, все-таки, наверное, уже почувствовала, что если она еще и за них будет, ну, чего-то уж тут совсем она перегнет палку. Если она возглавит поджигание кинотеатров и ее застукают с факелом, то, наверное, как-то доверие к ней еще слегка упадет. Поэтому она, видимо, пытается быть, все-таки, какой-то конструктивной, логичной, и есть надежда, что, может, кое-какие кинотеатры останутся стоять и не будут украшены пепелищами наши города. Хотя, они на всякий случай «Матильду» решили не показывать, насколько я понял (большинство из них). А.Соломин ― Ну и самое страшное, что теперь сети кинотеатров, которые выпускают в прокат какой-нибудь фильм, который может кому-то не понравиться, будут думать о том, нужно ли им получать это прокатное удостоверение или не нужно. Вот сейчас выпустили трейлер «Смерть Сталина». А.Маленков: Ты ходил никому не нужный, а потом вдруг ты оскорбленный. И уже как бы важный человек стал после этого А.Маленков ― Да, я думаю, сейчас начнется. Нет, теперь главное, люди, которые, как бы, периодически испытывали дефицит тем для протестов… Ну, как-то, ну, сколько можно одно и то же там, да? Давайте чего-нибудь новенькое. Сейчас они поняли, что можно против фильмов бунтовать. А фильмов, слава богу, выходит много, снимают сейчас… Знаете, заводы стоят же, только режиссеры в стране. Вот. И в каждом можно найти, к чему прикопаться. Вот. Поэтому каждый второй фильм безнравственный. Поэтому я думаю, сейчас кинематограф, наконец, станет важнейшим из искусств у нас, и все баталии переместятся в ту сторону. Будем, значит, бунтовать против фильмов, за фильмы. Им показали, что можно и что можно попасть в новости даже. А.Соломин ― Вот смотрите, вы как представитель очага безнравственности и разнузданности, эротического мужского журнала «Maxim», вы же, наверное, тоже сталкиваетесь с острорадикальной реакцией на то, что вы делаете? Дескать, ребят, мы живем в православной стране, как вы так можете, сволочи, поступать? А.Маленков ― Мы просто так давно в поле зрения, что как-то на нас… Ну, слились с фоном, я полагаю. Потому что благостные времена, когда еще обижаться не было государственной программой, ну, народ как-то занят был другими вещами и не выискивал внутри себя поводов для обид. А мы уже были тогда, мы там с 2002 года, а другие мужские журналы еще раньше. Ну и как-то привыкли. А сейчас так, если вдруг на нас посмотрят, скажут «Так, секундочку. Как это? Православная страна же, ведь, а тут такое». Может, кто-то обратит на нас внимание. Мы уж писали на обложке, «На встречу анафеме» мы писали. Я даже узнавал, что нужно сделать, чтобы тебя прокляли и предали анафеме (может, заплатить где-то или что-то)… А.Соломин ― А вам это интересно с точки зрения пиара? Ну, в данном случае чтобы журнал лучше покупали? Или просто интересно? А.Маленков ― Ну, просто интересно было, когда это не было трендом. Сейчас уже не так интересно, пожалуй. Ну, тут главное, чтобы не довести на момент, когда перестанет быть смешно. Вот. Но вообще я вам хочу сказать, что почему-то… Анафема – это же прекрасное явление. Вот, почему оно до сих пор не на повестке дня? Льва Толстого предавали анафеме. Почему церковь так давно никого не предавала анафеме? Это было бы свежо. А.Соломин ― Ну, потому что те люди, которые поджигают машины, с точки зрения церкви официально, во всяком случае, к этой церкви не имеют никакого отношения. А.Маленков ― То есть… Ну, церковь же, все-таки, высказывалась про «Матильду». А.Соломин ― Высказывалась в том духе, что, дескать, «чего вы нас заставляете принимать какую-то сторону? Мы и против «Матильды», и против тех, кто призывает сжигать кинотеатры». А.Маленков ― Все-таки, они против «Матильды»? Ну, понятно, что никто не за сжигание кинотеатров. А.Соломин ― Но фигура Николая Второго для них тоже священна. А.Маленков ― Да, как выяснилось. Причем, выяснилось, что он даже не святой, да? Вы знаете, что он страстотерпец у нас всего лишь. А.Соломин ― Да, вот сегодня нам объяснение. Денис Драгунский в предыдущем эфире объяснял. А.Маленков ― Да. Заставил всех углубиться в эти нюансы. А.Соломин ― Это, кстати говоря, всё равно не спасет ваш журнал, если вы где-нибудь хотя бы упомянете Николая Второго, от Крестного хода против вас. А.Маленков ― Нет, на самом деле, довольно адекватные есть там и были. В Роскомнадзор на нас подавали за оскорбление чувств верующих, и Роскомнадзор не то, чтобы совсем карательный орган, они не находят, например, на наших страницах. «А вот они плохо написали, там, пошутили про Христа» — «Ну, нет, мы не считаем, что это оскорбительно». Вот. Поэтому… А.Соломин ― Но при этом вы говорите о государственной политике обижаться. А.Маленков ― Ну, она провоцирует людей на это, что обижаться – это здорово, что ты становишься героем, что ты ходил никому не нужный, а потом вдруг ты оскорбленный. Вот. И ты уже, как бы, важный человек стал после этого, наконец на тебя обратили внимание, вот, всерьез к тебе отнеслись. Поступков у тебя нету, а чувства есть, и это серьезные чувства. И человек начинает вовсю, конечно, обижаться. И сейчас вот на фильмы можно стало обижаться. В общем, скучать не дают людям. А.Соломин ― Спасибо вам большое. Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim» в эфире радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала RTVi. Это была программа «Особое мнение», ее сегодня провел я, Алексей Соломин. Всего доброго, удачи. А.Маленков ― До свидания.

Ссылка на источник